Камень желаний
– Собираюсь узнавать вести о Владе, – буркнул Ян, я заметила, как его смуглая кожа покрылась мурашками.
– Холодно же! – поежилась я, разглядывая обнаженные плечи парня и идущую вдоль позвоночника ямочку на спине. В отличие от Влада у Яна на теле не было ни одной татуировки, но это совершенно его не портило. Парню не нужно было раскрашивать себя, чтобы казаться более мужественным. Странно, но обнаженный торс Яна я видела чаще, чем Влада. Очередной повод задуматься.
– Одежда будет мешать. Вообще, и штаны бы стоило снять. Чтобы они не сковывали движения, но это будет слишком даже для меня. Холод зверский!
Ян распрямился, стащил резинку, удерживающую волосы в хвосте, и они ливнем упали ему на спину, закончившись чуть выше лопаток. Парень медленно повернул голову из стороны в сторону, наклонил подбородок к груди, размял плечи, сделав несколько круговых движений руками, и, выдохнув, шагнул вперед. Он стоял ко мне спиной, и я видела каждую мышцу, перекатывающуюся под кожей. Жилистый гибкий Ян походил на хищного зверя. Если, глядя на Влада, я всегда видела человека, часто забывая о том, что он принадлежит совсем к другому виду, то Ян даже в человеческом обличье был чужим, опасным и одновременно притягивающим. Он в моем понимании олицетворял притягательную страсть, заставлял пробудиться таящееся в каждом животное начало. На него особенно остро реагировала живущая во мне змея, хотя по духу ей был ближе Влад. Алина-человек была к Яну равнодушна, а вот Алина-нагайна тянулась к нему или к его силе. Холодность и подчеркнутое дружелюбие парня делали нежеланные чувства сильнее, к ним примешивался жгучий стыд.
Ян шагнул вперед, развернулся и встал, раскинув руки в стороны. Ноги по колено утопали в снегу. Я почти физически чувствовала, как ему плохо. Ледяной снег, наверное, обжигал кожу, но сам Ян, похоже, этого не замечал, или просто у него была железная выдержка.
Он стоял, низко наклонив голову. Черные прямые волосы падали на лицо, и я не видела глаз до тех пор, пока парень резко не распрямился, откинув рукой пряди со лба.
– Отойди!
Я отступила на несколько шагов, положила занимающую руки одежду Яна на снегокат и завороженно уставилась на парня.
Голос низкий, хриплый, создается впечатление, что он дрожит от напряжения, а в глазах зияющая пустота – черная бездна, которая поглотила и радужку и белок. Я испуганно попятилась, а Ян толкнул вперед руки, а потом крутанулся на месте, скользнув ладонями по воздуху вокруг себя. На этом месте появилась огненная полоска, которая, замкнувшись в кольцо, осела у ног парня, вспыхнула на мгновение, скрыв его за пеленой огня, а когда развеялась, Ян остался стоять на идеально ровном, круглом клочке земли без снега.
Я видела уже нечто подобное раньше. Тогда, когда Ян вызывал из нирваны мудреца Вьясу. Ужасное по энергозатрате действо, на которое бог смерти пошел опять из-за меня. В прошлый раз все закончилось плохо, и сейчас мы в этой заснеженной пустыне именно из-за оплошности, которую совершил Ян во время ритуала. Хотелось верить, что на этот раз все пройдет более гладко.
Я наблюдала за молодым человеком и понимала: его движения, низкий голос и сильное тело не дают возможности отвлечься на что-то другое. Вокруг фигуры Яна неотвратимо сгущался морозный воздух – подрагивая и искрясь, постепенно он, повинуясь движениям рук, собрался в одном месте, образовав нечто похожее на сделанное из хрупкого льда окно, за которым медленно начал проявляться незнакомый пейзаж – совершенно неземной, сказочный сад. Такого мне не доводилось видеть ни разу. Белая узкая тропинка, вымощенная резной плиткой, вела мимо обильно цветущих кустов к мраморной лавочке, где сидела черноволосая апсара с арфой. На девушке было бледно-зеленое, расшитое золотом полупрозрачное сари. В волосах изящные украшения с драгоценными камнями, а на запястьях звенящие браслеты.
Словно почувствовав чье-то присутствие, она вздрогнула, испуганно оглянулась по сторонам, заметив Яна, лучезарно улыбнулась, бросила арфу и кинулась вперед к тонкому ледяному окну, соединяющему два мира.
– Кири, – услышала я нежный шепот Яна. Молодой человек, преодолевая сопротивление, протянул руку сквозь окно, и девушка тут же ухватилась за нее и шагнула в наш мир.
Я без труда разобрала имя, произнесенное со странным, растягивающим гласные акцентом, но сообразила, что Ян говорил не на русском, а на древнем, забытом языке. Это расстроило, я подумала, что не смогу понять ни слова из дальнейшего разговора. Но змеиная сущность, услыхав незнакомые Алине-человеку звуки, встрепенулась. Я почувствовала, как изменяется зрение, искажается мировосприятие и незнакомые слова обретают смысл.
– Тут холодно, – звенящий колокольчик голоса, едва заметная улыбка на полных губах и робкое движение плечами. Апсара старалась не дрожать под пронизывающим ветром и с обожанием смотрела на Яна.
Я не узнавала его голос – нежный, мягкий, ласкающий. Ян едва держался на ногах, кожа побледнела, но все равно улыбался, глядя на незнакомую мне утонченную апсару с правильной формы носом, огромными глазами и стройной фигурой, очертания которой отлично просматривались под тонкой тканью изысканно красивого, расшитого золотом сари. Она не была похожа на современных девушек – более пластичная, женственная, с тонкими запястьями, покорным взглядом и чуть приоткрытыми полными губами. Было видно, что Яну не просто приятно сжимать ее в объятиях, ему хочется заботиться – согреть, защитить от холода. Разглядывая неземное, льнущее к Яну существо, я испытала неприятное, ранящее чувство ревности и разозлилась сама на себя.
– Я скучала, – улыбнулась красавица и обняла парня крепче, скользнув тонкой тканью сари по его обнаженной груди. Апсара была высокой, не ниже Яна, она медленно провела по волосам унизанными перстнями пальцами и, ухватив за черные пряди, немного потянула, Ян хрипло засмеялся и впился в сочные губы поцелуем.
Мне стало немного не по себе. Кровь хлынула к щекам, и я поспешила отвернуться от сцены, которая стала слишком откровенной. Практически обнаженная чувственная девушка в объятиях Яна, одетого в одни только горнолыжные штаны, вызывала смешанные чувства. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Ну почему я всегда в его присутствии испытываю неловкость. Впрочем, Ян не настолько потерял голову, чтобы не вспомнить, зачем все это было затеяно.
– Я тоже скучал, – отозвался он, на мгновение прервав поцелуй. – Но позвал тебя совсем за другим… Мне нужна информация…
– Как всегда… – девушка отстранилась и капризно надула припухшие после поцелуя губы. Впрочем, особой обиды я в ее голосе не заметила. – Армиту я тебе принесла. Всегда ношу с собой пузыречек для таких вот случаев… – усмехнулась она и достала из складок сари небольшую склянку из темного стекла.
– Спасибо, ценный дар, – усмехнулся Ян и, приняв из рук девушки пузырек, тут же спрятал его в карман. – Но у меня к тебе вопрос… – парень стал серьезным. – Вритра в Амараватти?
– Зачем тебе он? – насторожилась апсара и отпрянула, но Ян поймал ее за руку, не позволяя убежать в сторону бледнеющего портала.
– Он – друг… друг, за которым охотятся из-за прошлых грехов… Он не виноват в том, в чем его собирается обвинить Индра.
– Здесь так не считают…
– Он хоть жив?
– Он у Индры… не беспокойся… – она нежно погладила Яна по щеке. – Ему не делают ничего плохого, но и не тешь себя надеждой… если Шива решит, что он представляет угрозу существованию старших богов, значит, твой друг умрет… А сейчас… – девушка испуганно оглянулась в сторону побледневшего прохода. – Мне пора.
Она еще раз поцеловала Яна в губы и поспешно выскочила в практически померкнувший сад Амараватти. Ян проводил ее взглядом, улыбнулся и рухнул, как подкошенный, на землю.
– Вот черт! – выругалась я и кинулась на помощь.
Глава 9
Амараватти
Влад
Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Влад выплывал из плотного удушливого тумана беспамятства. Виски сжал тугой обруч боли, в пересохшем горле чувствовался привкус крови. Молодой человек открыл глаза и огляделся по сторонам. Это сделать получилось далеко не с первой попытки. Голова кружилась и болела. Чтобы поймать картинку, требовалось приложить немалые усилия. Незнакомая комната будто плыла в тумане. Интерьер был чуждым, он не принадлежал к двадцать первому веку, а будто вернулся из далекого, практически забытого прошлого.
Влад не торопился вставать или еще как-то демонстрировать, что пришел в себя. Предпочитал сначала как следует изучить обстановку и понять, где очутился после боя с Индрой.
Молодой человек лежал на широкой низкой кровати. Свесив руку, он провел пальцами по грубому шероховатому ковру, который был связан из какого-то ворсистого натурального материала, в то время как простыня на кровати оказалась гладкой и скользкой – натуральный шелк, сотканный вручную. Давно забытое, утерянное искусство, которым владели только лучшие китайские мастерицы. Влад немного повернул голову и изучил насыщенно-сиреневые, с золотой отделкой шторы на высоких узких окнах, выходящих в сад. Яркая, словно нарисованная зелень, экзотические цветы и доносящиеся из сада трели птиц.
– Амараватти, – благоговейно прошептал Влад и все же сел на кровати, пытаясь прийти в себя после продолжительного беспамятства. Он ожидал чего угодно, но не того, что окажется в Амараватти. Слишком щедрый подарок от Индры, даже если этот подарок последний перед неминуемой смертью.
Выкрашенные в золотой цвет стены, дорогой шелк постельного белья и множество цветастых подушек ничего не значили – это уютная и на первый взгляд гостеприимная комната все равно была тюрьмой, потому что даже могущественные индийские боги в гости приглашают немного иначе.
Влад поднялся и, превозмогая боль, прошелся по небольшой комнате. Болело все тело, сохраняя память о каждом ударе Индры. Это было странно. Божественная сущность обычно исцеляла человеческую аватару, но в Амараватти этого почему-то не произошло. Влад предполагал, что такое положение вещей не случайно. Вместо того чтобы принять в городе богов свое истинное обличье, он остался в тесной оболочке слабой человеческой аватары. Вернее, его в ней насильственно оставили. Странно, что не убили. Молодой человек не думал, что будет жив после схватки с давним врагом. Интересно, чем руководствовался Индра? Вряд ли им двигало милосердие.
Влад подошел к окну и протянул руку, собираясь распахнуть створки, за которыми простирался живописный сад, но пальцы уперлись в невидимую, чуть искрящуюся стену. Последовал удар, похожий на электрический. Несильный, скорее предупреждающий, вероятнее всего, какая-то магия. Открыть окно было невозможно, оставалось на расстоянии любоваться террасой с мощеной дорожкой, ведущей вдоль узкого канала с водой вниз мимо розовых кустов и широких клумб к центральной аллее с лавочками и увитой яркими соцветиями клематисов беседкой возле пруда. Благоухание нежных цветов жасмина проникало даже сквозь закрытые окна, огромный куст шуршал листьями по деревянным ставням с тончайшей ажурной резьбой. На одной из его ветвей висела изящно сделанная золотая клетка. Тонкие прутья начинались от круглого дна и собирались вверху у витой ручки. На качающейся жердочке-качельке сидела смешная птичка – чешуйчатая амадина[3], прозванная так из-за характерной окраски на груди, где перья действительно напоминали чешуйки, а прямо по мощеным дорожкам, гордо распушив великолепные хвосты, гуляли важные павлины.
В Амараватти ничего не изменилось за многие тысячелетия. Город застыл в развитии, время здесь, похоже, остановилось. Мертвая, меняющаяся красота. Статичное царство, в котором оживают мечты. Только все это великолепие было нереальным и неживым. Декорации, созданные древними богами.
Дверь, как и ожидал Влад, тоже оказалась закрыта, точнее, к ней невозможно было подойти из-за такой же невидимой, искрящейся при прикосновении стены. Возле окна находился резной стол, покрытый лаком из льняного семени и камеди и оттого блестящий на солнце. На бирюзовой салфетке стояла ваза с фруктами – финиками, папайей и маленькими, неказистыми, но невероятно вкусными бананами. В высокий серебряный кувшин с узким горлом, вероятнее всего, было налито слабое, разбавленное водой молодое вино, а на подносе лежал нарезанный ломтями сыр и хлеб. Что же, голодом его здесь, по крайней мере, морить не собирались.
Влад взял поднос с хлебом и сыром и, скрестив ноги, уселся на кровати. Он не собирался объявлять голодовку и предпочитал подкрепиться перед неизвестностью. Кто знает, может быть, больше никто ему не предложит еды и питья. Так что глупо от них отказываться.
Одиночество угнетало, даже вкус еды не радовал. Влад механически жевал кисло-сладкий нежнейший сыр с орехами, отламывал куски ароматного мягкого хлеба и не чувствовал вкуса. Молодой человек переживал из-за утраченных способностей, которые хоть и были скудны, но все же делали его сильнее обычного человека или нага. Гадал, какую судьбу ему уготовил Индра и как долго придется сидеть здесь в полном одиночестве, и переживал, потому что где-то там, далеко, в заснеженной степи, Алина осталась наедине с коварным Яном.
Влад так и не смог понять, что влекло бога мертвых в Аркаим и зачем он сделал все, чтобы Алина оказалась там же. Возможно, не стоило искать подвох и все на самом деле так, как сказал Ян, но шестое чувство, которому парень привык доверять, говорило об обратном. Бог мертвых всегда был эгоистичен и коварен, он, даже оказывая помощь, как правило, преследовал свои цели. Влад не верил, что Яма изменился, но и не мог разгадать его замыслы. Особенно находясь здесь, в плену у старших богов.
Ближе к вечеру, когда Влад уже успел поспать, известись от беспокойства и доесть все фрукты, за ним пришли. Один из васу[4] Индры – высокий и безупречно красивый, как и все в городе. Боги-помощники, олицетворяющие явления природы, были похожи друг на друга, но Влад их помнил и умел различать. За ним пожаловал Ахан – день. Васу поклонился с почтением, показывая, что уважает гостя, и пригласил пройти вместе с ним.
– Вас ожидают… – еще раз поклонился он, и Влад, понимая, что лучше не спорить, послушно направился в сторону выхода, поймав на себе настороженный взгляд черных глаз. Он осознавал: одно неосторожное движение – и вся эта учтивая вежливость сменится стремительной атакой. Но Влад не собирался бежать или оказывать сопротивление. Если Индра разместил его в комнате практически без охраны, не считая какое-то хитрое заклинание, и прислал за ним всего одного васу, значит, не опасается бегства. Он уверен, что плененный Вритра никуда не денется. Пока не станет ясно, на чем основывается эта уверенность, нет смысла пытаться бежать.
Алина
Ян застыл в центре круга пожухлой травы. Парень лежал в неестественной позе, раскинув руки в стороны. Смуглое лицо побледнело, губы приобрели голубоватый оттенок, а мигом потускневшие волосы трепал ветер, делая их похожими на извивающихся змей. Мне стало по-настоящему страшно, когда я, опустившись рядом с ним на колени, не смогла нащупать пульс. Молодой человек казался мертвым, настолько холодной была его кожа и неестественной поза.
– Ян! Ян! – со слезами в голосе позвала я и, усевшись на промороженную землю, положила голову парня себе на колени. – Подожди чуть-чуть, – шептала я, пытаясь направить в его сторону тонкие ниточки силы. Получалось плохо, от страха и холода зубы отбивали барабанную дробь, руки дрожали, а сердце бешено колотилось в груди. Я стянула с себя пуховик и укрыла им парня, оставшись в одном свитере. Ветер тут же продул до костей, заставив всхлипнуть. Но оставить Яна одного и принести от снегохода одежду я не рискнула. Боялась, что каждая потерянная минута может оказаться решающей.
– Черт! – выругалась я и поцеловала плотно сжатые, посиневшие губы, понимая, что только так смогу вдохнуть немного силы в безжизненное тело. В этом жесте не было ничего эротичного, я не ощутила ничего, кроме беспокойства и желания помочь. Энергия текла слабым, едва заметным потоком. Я перестала быть королевой нагов, и поэтому действо давалось мне с трудом, казалось, всей имеющейся у меня в наличии энергии недостаточно для того, чтобы в Яна попала хотя бы капля. Я будто бы старалась выдавить еще чуть-чуть зубной пасты из опустевшего тюбика. Но губы под моими губами стали медленно теплеть, и скоро Ян слабо дернулся. Я отпрянула, а он прошептал, не открывая глаз:
– Пузырек в моем кармане…
Придерживая рукой его голову, я другой поспешно обшарила карманы теплых горнолыжных штанов, обнаружила прозрачный пузырек с жидкостью, который передала Яну незнакомая апсара из Амараватти.
– Дай его мне, – шепот был настолько тихий, что едва получилось разобрать слова. Ян не мог даже пошевелиться, только с надеждой взглянул на меня помутневшими черными глазами.
– Сейчас! – замерзшими дрожащими руками я осторожно откупорила крошечную крышечку и поднесла жидкость к губам бога, он сделал маленький глоток и вновь обмяк, закрыв глаза. Я замерла, не решаясь его потревожить и переживая, как бы он снова не провалился в беспамятство. Но на щеки парня начал медленно возвращаться румянец, дыхание стало глубже, и он уже увереннее попросил:
– Еще.
Я протянула остатки жидкости, и Ян выпил ее одним глубоким глотком, снова закрыл глаза, полежал пару минут и сел на земле, пытаясь отдышаться.
– Слабею, – заключил он с тоской в голосе. – С каждым разом все сложнее и сложнее… больше сил уходит на то, чтобы очнуться.
– Что это было в пузырьке? – поинтересовалась я, испытывая облегчение от того, что Ян, похоже, пришел в себя и будет в состоянии передвигаться самостоятельно. Я бы не смогла дотащить его даже до снегохода.
– Напиток богов – армита. Кири иногда немного ворует для меня, – ответил Ян на мой вопрос. – Индра и Шеша пусть неохотно, но делятся с другими богами эликсиром бессмертия. Правда, амрита, которую они передают нам… жалкое подобие той, что пьют сами и достает для меня Кири. Бесценный дар.
– Без этого дара я бы не справилась…
– Да. – Парень не стал отрицать очевидное. – Ты стала слабее. Отдав Веронике ее часть силы…
– И ты меня в этом упрекаешь?
– Нет, ты поступила хорошо… просто мне самому это явление неведомо… Люди, поступающие хорошо, для меня в диковинку. Так что это не упрек, это восхищение, щедро приправленное недоумением и непониманием.
Ян, тяжело опираясь на руку, начал подниматься, пришлось подставить ему свое плечо.
– Ты как? Идти-то сможешь? – взволнованно поинтересовалась я, решив не развивать тему моего бессилия. В конце концов, именно Ян помог мне осуществить задуманное, так какой смысл теперь придираться?
– Думаю, что да, мне уже лучше. Спасибо, что помогла… думал, тебе будет тяжело решиться…
– А кто сказал, что мне легко? Я чувствую себя предательницей по отношению к Владу, и это очень неприятно, – покраснев, соврала я и проводила Яна до снегохода, на котором была аккуратно сложена его одежда. Парень, казалось, не спешил одеваться, вместо того чтобы торопливо натянуть на себя промороженные майку и свитер, он обернулся ко мне, и я почти что уткнулась носом в его голую грудь.
– Правда, что ли? – усмехнулся он. – Что-то я не наблюдаю особых угрызений совести…
– Ну хорошо, – сжав зубы, признала я, испытывая к собеседнику ненависть за его проницательность. – Я должна бы чувствовать угрызения совести. Так лучше?
– Значительно! – Ян, наконец, натянул через голову свитер и теперь возился с молнией на пуховике. – А теперь спроси себя, почему не испытываешь?
– Не хочу! – категорично заявила я и тут же задумалась. Подходящий ответ пришел в голову сразу же. – Потому что это все… – я неопределенно махнула рукой между мной и Яном. – Это все ненастоящее. Все понарошку… поцелуи в терапевтически целях, не вызывающие эмоций, за которые должно стать стыдно… – последние слова были такой откровенной ложью, что стыдно мне стало за них. На самом деле такой поцелуй был всего лишь один. Сейчас, и то потому, что я боялась за жизнь Яна. Но, несмотря на откровенную ложь, я все же умудрилась сохранить лицо и не покраснеть предательски.
– Да неужели? – в глазах Яна мне на секунду померещилась злость, но парень быстро отвернулся, подобрал рюкзак с земли и сказал: – Пошли. Я хочу до ночи попасть в Аркаим, а день короткий – скоро стемнеет.
– Подожди, – остановила я его. – Ты же сам сказал, что мы на месте? Куда еще идти?
– Это и так, и не так… – замялся Ян, впервые на моей памяти испытывая сложности с подбором слов. – Мы в нужном месте, но, скажем так, не в нужной плоскости. То, что ты видишь здесь, лишь верхушка айсберга, а нам нужно рассмотреть его весь, а для этого придется нырнуть под воду…
– Ты сегодня как-то слишком метафоричен… – я не удержалась от колкости, Ян усмехнулся в ответ и направился к занесенному снегом раскопу. А я вспомнила, какой вопрос мне не давал покоя.
– Ты говорил, что не можешь попасть в Амараватти! – обвиняюще бросила я, поймав Яна за рукав. – Получается, что врал? Ты же смог дотянуться до своей апсары? Почему же не до Влада?
– Я не врал, не могу… могу только кого-то позвать сюда очень ненадолго. Того, кто захочет прийти. Поверь, таких немного. А Влад… неужели ты думаешь, они позволят забрать его так просто?
– Не думаю. – Я покачала головой и погрустнела. В словах Яна, как всегда, имелся резон. Парень был убийственно логичен, и меня это пугало, я вообще сомневалась, что он может испытывать какие-то эмоции – страх, злость, любовь… Мир человеческих страстей был ему чужд.
Мы остановились достаточно быстро, Ян ушел от снегохода метров на двадцать и замер посередине заснеженного поля, словно принюхиваясь. Я двигалась сзади в нескольких шагах от него.
– Стой там, – скомандовал он, и я послушно замерла на белоснежной холодной простыне, с интересом наблюдая за своим спутником. Дальше Ян двигался один, осторожно ступая шаг за шагом по одному ему известному маршруту. Только когда рисунок из шагов на снегу был закончен, я поняла, что это спираль.
– Иди сюда, – снова односложно бросил Ян. – Только ступай след в след – это важно. Нам необходимо встать в правильном месте и подойти к нему по определенной траектории, надеюсь, я все помню правильно, и мы сможем попасть в сам Аркаим, иначе наше путешествие не имеет смысла.
Я кивнула и, сглотнув, отправилась к Яну. Идти след в след по достигающему середины икры сугробу оказалось сложнее, чем виделось сначала. Я несколько раз едва не рухнула, приходилось замирать и руками ловить равновесие. Но, к счастью, путь был не длинным, и скоро я с облегчением вцепилась в рукав куртки Яна.
– Молодец, – улыбнулся он. – Теперь нам предстоит самое сложное.
Глава 10
Древний город
Алина
– Держись крепче! – шепнул Ян мне на ухо и сильнее прижал к себе.
Стало трудно дышать, близость парня и его объятия смущали, а в легких осталось слишком мало воздуха. Я постаралась как можно незаметнее вдохнуть, чтобы не выдать свое волнение; зажмурилась, послушно вцепилась в куртку своего спутника и почувствовала, как вокруг нас спиралью закручивается ураганный ветер. Он старался вырвать меня из рук парня, хлестал по щекам промороженными, похожими на хлысты прядями моих же собственных волос; швырял пригоршнями колючего снега. Я пыталась спрятать лицо на груди Яна, но его куртка напоминала жесткий холодный картон.
На долю секунды показалось, что меня унесет, словно Элли из «Волшебника Изумрудного города». Так бы и произошло, если бы Ян держал меня в объятиях чуть менее крепко. Ветер то и дело отрывал мои ноги от земли, а я сильнее сжимала талию Яна. Мой спутник стоял, не шелохнувшись, словно каменная или ледяная статуя, и служил опорой. Я боялась открыть глаза и увидеть буйство стихии, решилась на это только тогда, когда поняла – бешеная круговерть идет на спад, а ураганный ветер стихает.
Ветер успокоился, а кружащийся вместе с ним снег осел к нашим ногам, превратившись в мелкие, похожие на пыль капли воды, которые практически моментально испарились. Мы с Яном стояли на сухой, вымощенной брусчаткой улице незнакомого пустынного города.
Я огляделась по сторонам, изучая окружающий унылый пейзаж. За спиной возвышались бежевые, словно вылепленные из песка крепостные стены, местами разрушенные до основания узких окошек-бойниц, а впереди находились такие же безликие дома, зияющие черными, оставшимися от окон дырами, над головой простиралось, словно приклеенное, чистое небо лазурного цвета без единого облачка, напоминающее натяжной потолок. Но больше всего меня поразила оглушающая тишина и полное отсутствие привычных звуков, которые сопровождают нас с детства. Ни подвывания ветра, ни стрекотания насекомых, ни шума далекой трассы. Здесь мы были одни. Вокруг простиралось жуткое, мертвое место, от которого бросало в дрожь. Я поежилась, по спине пробежал холодок, словно кто-то пристально наблюдал за мной из узких темных бойниц на крепостной стене. Я даже оглянулась через плечо, проверяя, но, естественно, никого не увидела. Аркаим мне совершенно не понравился, я с удовольствием ушла бы отсюда прямо сейчас. Наверное, стоило послушаться Влада и остаться под надзором Камы. При воспоминании о Владе к горлу снова подкатил комок, а на глаза набежали слезы. Я тосковала по парню и переживала за него. Совсем расклеиться мне не давала только теплящаяся в душе надежда и слова знакомой апсары Яна. Влад жив, и ему дадут возможность доказать свою невиновность. Я верила – у парня все получится. Как только я начинала сомневаться, на глазах появлялись слезы, а реветь сейчас было нельзя, нужно найти в катакомбах заклинание и избавить лицей от Шеши и Вьясы навсегда. Это важнее, чем эмоции.