Змеиная школа. Первое испытание

Глава 26. Борьба за господство

Лицейские коридоры ночью пусты. Здесь тихо и темно. Шаги раздаются гулким эхом и слышен малейший шорох. Ковер с глубоким ворсом глушит резкие звуки, но там, где его нет, приходится буквально красться, чтобы не разбудить весь этаж.

Заметив у лестничной клетки неясную смазанную тень, Влад насторожился и ускорил шаг, плюнув на осторожность. Но когда подошел ближе, никого уже не было. Влад предпочел бы, чтобы поцелуй с Алиной никто не видел. Это могло вызвать сложности, которых он не хотел. Прежде чем что-либо решать, надо как следует разобраться в себе. Слишком многое зависит от того, как он себя поведет. И эта ответственность бесила.

Когда Влад вернулся к себе в комнату, Яна еще не было. Зато в темноте, свернувшись калачиком на постели, ждала Вероника. Наивная! Она думала, ее не видно. Как всегда, красивая, соблазнительная и нетерпеливая.

Девушка подскочила с кровати и кинулась вперед, обнимая за шею и жадно целуя. Шелковые волосы ливнем скользнули между пальцами, когда Влад инстинктивно ее обнял. Нос защекотал запах знакомых цитрусовых духов. Сердце забилось быстрее.

– Последнее время ты просто неуловим! – призналась она, снова целуя. На этот раз еще более жарко и жадно. – Я скучаю, а ты словно избегаешь меня.

– Это не так, ты же знаешь. Просто отец… Когда он взбешен, я ему нужен. Он меня достал, правда. Чувствую себя как выжатый лимон.

– И мне не нужно тебя ревновать? – лукаво уточнила девушка.

– Нет. – Влад с нежностью посмотрел на нее. Врать он умел очень хорошо.

– Мне бы не хотелось тебя ревновать, – призналась Вероника. – Но я не умею делиться, ты же знаешь.

Темная комната. Низкий, застеленный мягким темно-синим пледом диван и свернувшаяся на нем клубочком женщина с пультом от огромной – в полстены – плазмы в руках. Уютная, почти домашняя картина.

На Елене Владленовне был длинный шелковый халат с вышитыми экзотическими цветами. Медные волосы забраны в высокую прическу и небрежно сколоты на затылке двумя замысловатыми заколками с тяжелыми полудрагоценными камнями. На бледном лице нет косметики, лишь ресницы все такие же длинные, черные и изогнутые – сразу видно, не свои. Дань современным технологиям.

Женщина томно потянулась и бросила взгляд через плечо. Туда, где на небольшой кухоньке хлопотал высокий стройный мужчина. В джинсах, без рубашки, но в фартуке на голое тело. Еще пару дней назад он был суровым проверяющим из МЧС. Сейчас же на лице Сергея Васильевича играла безмятежная улыбка, на обнаженном плече висело клетчатое кухонное полотенце. Он негромко напевал себе под нос.

Елена Владленовна удовлетворенно улыбнулась и тут же насторожилась, услышав в коридоре шаги.

Дверь открылась без стука, и на пороге возник взволнованный Анатолий Григорьевич.

– Ты была права! – без предисловия начал он. Шумно втянул ноздрями воздух и плюхнулся на диван рядом со своей помощницей. – Ты, как всегда, была права!

– В чем именно, сиятельный? – мягко улыбнулась женщина и грациозно соскользнула с дивана. – Ты слишком возбужден. Стоит успокоиться. Сейчас принесут коньяк. Благотворно влияет на нервную систему.

Елена Владленовна сделала незаметный жест своему протеже на кухне и присела на ковер рядом с Анатолием Григорьевичем.

– Я слушаю. Что стряслось? – мурлыкнула она, накрыв дрожащую мужскую руку ладонью с длинными холеными ногтями, покрытыми темным матовым лаком.

– Ты была права по поводу девчонки.

– Так это она была в подземелье? – насторожилась Елена Владленовна. Из ее голоса исчезла томность, а из жестов – расслабленность.

– Не знаю. Об этом я до сих пор ничего не знаю. Кто-то из опрошенных врет, но я не уверен, что она. Все еще не представляю ее шныряющей по подземелью, но…

– В чем же тогда дело?

– Я видел ее с Владом.

– Насколько все серьезно? – холодно уточнила женщина, закусив от волнения губу.

– Сказать сложно. Молодая кровь, повышенная любвеобильность… Возможно, это мимолетное увлечение.

– Так сделай, чтобы это оказалось именно так, а не иначе! – Елена Владленовна покачала головой. – Я тебе говорю: держи парня подальше от этой девчонки и поближе к Веронике. Поговори с ним. Возможно, все не так страшно. Он по-настоящему любил Веронику, ситуация не могла измениться так быстро. Разлюбить в одночасье нельзя. Главное – не упустить момент и не дать ситуации развиться по плохому сценарию.

– А если его чувства были не так глубоки, как нам казалось?

– Вот и узнай это у него самого. Влад хоть и ветреный, но неглупый мальчик. Он поймет сложность ситуации и не будет врать. Займись им, а я займусь Вероникой.

– Что ты хочешь сделать? – насторожился Анатолий Григорьевич.

– Дам несколько незаменимых советов. Согласись, и в ее интересах удержать парня. Даже если серьезных чувств нет и не было, можно попытаться их разжечь.

– Действуй на свое усмотрение, – махнул рукой Катурин-старший. – И еще. Не спускай глаз с Алины. Я хочу знать об этой девчонке все. Она темная лошадка. Теперь я это понимаю. Ее сил недостаточно, чтобы стать лучшей, а значит, она не должна быть рядом с Владом.

– В том и опасность девушек-ванилек. Ее сил не хватит, чтобы выполнить предначертанное, но достаточно, чтобы все разрушить. Мы не должны этого допустить.

– Вот и действуй.

– Как скажешь, – томно пожала плечами Елена и отвернулась.

Анатолий Григорьевич достал телефон из кармана и направился к двери.

– Влад! – рявкнул он в трубку, захлопнув за собой дверь. – Жду завтра с утра на нижнем уровне. У меня к тебе очень серьезный разговор. Кажется, ты начал забывать великую цель, ради которой затеяна вся эта игра.

Глава 27. Попытка бегства

Туманный рассвет заглядывал в окна, а я даже не задремала. Вернулась поздно и всю ночь лежала с открытыми глазами. Думала и разглядывала сквозь прозрачные тюлевые занавески звездное небо за окном. Сейчас в моей жизни все было слишком сложно. Я не любила подобные ситуации и чувствовала себя сумасшедшей. Тайны, мистические происшествия, недомолвки, ложь, – все это сплелось в один тугой клубок, в центре которого оказалась я.

Непонятно, чему верить. Бабушкиному письму? Словам Влада? Своим чувствам и голосу разума? Единственным верным решением было уйти от сложностей и проблем туда, где они не достанут. Как там говорят? «Береженого Бог бережет»? Вот и буду действовать по этому принципу. Нечего испытывать судьбу. Можно, конечно, постараться докопаться до истины, но кто знает, чем закончатся эти попытки.

Несмотря на то что поцелуи Влада сводили с ума и расставаться с парнем было невыносимо больно, я понимала: он врет мне. Знает намного больше, чем говорит. Я была почти на сто процентов уверена, что он один из нагов и скрывает это. Он не тот, кем пытается казаться. И если я хочу уцелеть, нужно бежать как можно быстрее. Не только из лицея, но и от него.

Ночью я видела в глазах Влада желание и нежность, но не могла себе позволить на них купиться. Поэтому утром, когда Ксюха ушла на завтрак, запихнула в небольшой заплечный рюкзак все необходимое и выскользнула из комнаты, молясь, чтобы никто не встретился на пути.

Лицеисты спешили на завтрак, и в коридорах на меня никто не обратил внимания. Я сбежала по лестнице мимо выползших на сентябрьское солнышко ребят и устремилась по аллее к воротам.

– Алин, ты куда? – услышала я сзади крик кого-то из однокурсников.

Не оборачиваясь, ответила:

– Прогуляюсь. Люблю утренние пробежки.

– Только на пары не опоздай! – жизнерадостно донеслось вслед.

– Хорошо! – соврала я и ускорила шаг, надеясь, что меня не остановят на проходной охранники.

«Здесь же не тюрьма, в конце концов?» – убеждала я себя по дороге, пиная носком розовой кроссовки шуршащие ярко-желтые листья, которые усыпали узкую аллею, ведущую к массивным воротам.

В свежем утреннем воздухе уже отчетливо ощущалась осень. Было прохладно, пахло пожухлой травой и опавшими листьями. По краям дорожки вспыхивали золотом березы, алели каштаны и клены. Под ногами изредка хрустели шляпки желудей. Наверное, я бы влюбилась в это место, если бы за стенами старинного особняка не притаилось множество мрачных секретов и тайн. И почему мы так мало гуляли с Ксюшей, пока была возможность? Тут даже воздух не такой, как в городе. Густой, насыщенный, пьянящий…

Я уже не бежала, а лениво брела в сторону проходной. Как ни хотелось поскорее сбежать, все же частичка моего сердца осталась здесь, в усадьбе. На тенистых аллеях, в мрачных подземельях, за толстыми старинными стенами и в черных, словно деготь, глазах Влада.

– Не положено выпускать студентов без разрешения директора лицея, – остановил меня на проходной охранник и примирительно улыбнулся, словно извиняясь за дурацкое распоряжение начальства.

– Но как? – не поверила я. – Мне нужно уехать. Очень нужно.

– К сожалению, сначала придется взять у руководства письменное разрешение. Не мы придумывали это правило и не нам его отменять. И рады бы помочь, но с этим очень строго.

– Но в прошлый раз меня выпустили без проблем! – заканючила я, чувствуя, как разбиваются вдребезги мечты. Неужели не получится слинять из этого проклятого места?

– Одну и без письменного разрешения? – не поверил охранник. – Не может такого быть! Мы отвечаем за вас головой. Никто не взял бы на себя такую ответственность.

– Не совсем одну, – нехотя призналась я и покраснела. – Со мной был Влад Катурин…

– А-а-а! – усмехнулся охранник. – Так нам на пост перед этим звонил сам Анатолий Григорьевич, поэтому вас и выпустили. А в чем проблема-то? Сходи и возьми разрешение, здесь же не тюрьма.

Я и сама так думала всего несколько минут назад, а сейчас очень в этом сомневалась. Пришлось смириться с неизбежным.

– А у кого брать это разрешение?

– Либо у Анатолия Григорьевича, либо у Елены Владленовны, – доброжелательно улыбнулся охранник и скрылся в будке, оставив меня стоять на тропинке и с тоской смотреть на уходящую за кованые металлические ворота дорогу.

Выбирая между Еленой Владленовной и Анатолием Григорьевичем, я остановилась на помощнице директора. В ее присутствии на меня, по крайней мере, не нападала слабость.

О том, чтобы идти к помощнице директора с рюкзаком и в джинсах, не могло быть и речи. Я уже достаточно хорошо знала ее нрав и понимала: Елена Владленовна даже разговаривать со мной не будет, сразу же отправит переодеваться. Поэтому я решила не испытывать судьбу и лишний раз не злить нашу мегеру. Не верилось, что она отпустит меня просто так, но, с другой стороны, попытка – не пытка. Стоило сочинить слезливую историю и попробовать вырваться. В конечном итоге кто сказал, что я им просто необходима? Может быть, мне дадут пинка и пожелают попутного ветра?

Такая мысль вдохновила. Я даже улыбнулась.

Однако перед дверью в нашу с Ксюхой комнату меня ждал неприятный сюрприз, который разом испортил настроение. Руки задрожали, на глаза навернулись слезы, а дыхание перехватило от обиды и возмущения. Поперек дверного полотна чем-то липким и красным, похожим издалека на кровь, было написано: «Алина, ты доиграешься, белобрысая дрянь!»

Меня словно облили помоями. Я смотрела на неприятную надпись, не в силах сойти с места. Понятно, что это дело рук Вероники. И это не месть, а предупреждение. Дальше будет только хуже. Я не знала, как стерва догадалась о моей прогулке с Владом, но была уверена, что именно вчерашний вечер послужил причиной открытого объявления войны.

Пришлось сначала отмывать дверь, а потом руки от странной липкой и вонючей краски. Я оказалась права. Вероника не ограничилась мелкой пакостью. Хотя в нашей комнате с виду все было как обычно, мой плюшевый медвежонок оказался измазан той же краской. Злоумышленник нарисовал ему кровавую улыбку, вспорол плюшевое брюхо и покрасил вылезающий наружу ватин. Вероника – а я твердо была уверена, что это сделала она, – пошла еще дальше. Разбила рамку с фотографией и выжгла лица моих родителей и мое, перечеркнула смеющегося Данила. За это я ей была благодарна. У меня самой рука не поднималась убрать фото. Испоганила все шампуни и гели для душа. Во все пузырьки и бутылочки была налита красная, напоминающая кровь краска.

Апогеем мести стала последняя целая блузка от лицейской формы. Я смотрела на изрезанную и перепачканную одежду и чувствовала, что по щекам начинают катиться слезы. Все же Вероника меня достала. Я не представляла, как она попала к нам в комнату, и понимала, что никому и ничего не смогу доказать. Не стоит даже пытаться.

Веронике все равно сойдет с рук, а я выставлю себя скандалисткой и клеветницей. Ценные вещи не тронуты. Руководство лицея не станет беспокоиться и начинать серьезное расследование из-за мелочей. Мои слова – против слов звезды лицея. Понятно, кому поверят.

Пытаясь успокоиться, я три раза выдохнула. Достала мусорный мешок и, размазывая по щекам слезы, запихала в него свои испорченные вещи и косметику. Может, Елена Владленовна права и стоит, наконец, проститься с детством? Жаль только, оно уходит таким образом. Держаться и не реветь в голос помогала лишь надежда на то, что я смогу сбежать из этого проклятого места.

Я переоделась, вместо фирменной блузки надев к лицейской юбке обычную водолазку с горлом, и, плеснув в лицо холодной водой, вышла в коридор. В разгроме, который учинила Вероника, был один положительный момент. Теперь я точно знала, что скажу родителям и Елене Владленовне, комментируя свое желание уйти из лицея.

В ее присутствии я всегда робела и начинала по-глупому заикаться. К тому же я слишком хорошо запомнила ее завораживающее пение перед проверяющим два дня назад. К слову, Сергея Васильевича я больше не видела, хотя до того дня он постоянно сновал по лицейским коридорам или вокруг особняка. Перед разговором с Еленой Владленовной думать о том, куда делся мужчина, не хотелось. Я и так боялась ее до икоты.

Елена Владленовна сидела за рабочим столом и увлеченно кликала мышкой. Вид у нее был серьезный и сосредоточенный, но я подозревала, что она режется в какую-то компьютерную игрушку, а не работает.

– Можно? – запоздало поинтересовалась я, так как уже просунула голову в щель приоткрывшейся двери.

Елена Владленовна вскинула голову и внимательно взглянула на меня. Стушевавшись, я вынырнула в коридор, постучала и тут же заглянула снова, повторив вопрос.

– Заходи, Алина, – в низком голосе проскользнули пренебрежительные нотки. – Чем могу помочь?

– Мне нужно разрешение, чтобы покинуть территорию лицея! – собравшись с духом, выпалила я и испуганно примолкла, наткнувшись на гневный взгляд.

– Ты знаешь правила, Алина. В первые полгода мы не разрешаем студентам покидать территорию лицея. Тебе уже сделали одну поблажку.

В ее голосе звучал лед.

Первым инстинктивным желанием было сбежать и больше не возвращаться к этому разговору, но я знала: его нужно довести до конца.

– Вы меня не так поняли. – Колени дрожали, но приходилось продолжать. – Я не хочу выйти на время. Я ухожу навсегда.

– С чем связано такое поспешное и, уверена, необдуманное решение? – холодно поинтересовалась Елена Владленовна, когда я озвучила свою просьбу.

– Ну, вы сами говорили, что слабым здесь не место, – пожала плечами я. – Видимо, я слишком слабая.

– Я сказала это не для того, чтобы ты собрала вещи и решила уйти, а для того, чтобы приложила все усилия и стала сильнее.

– Но я не хочу становиться сильнее. Кто-то испортил вещи у меня в комнате, написал гадости на двери… Учиться мне не нравится, так зачем оставаться?

– Ты молода, эмоциональна и импульсивна – не лучшие качества во взрослой жизни. Алина, поступить в этот лицей хотят сотни ребят, но мы не имеем возможности принять всех желающих. Тебе улыбнулась удача. И хотя оценки были средними, мы все равно пошли навстречу, дали шанс. До сегодняшнего дня я была уверена, что не зря. Ты способная девочка, и уходить вот так, всего через месяц после начала обучения, не стоит.

– Я решила, – упрямо поджала я губы. – Не будете же вы удерживать меня насильно?

– Присядь, – Елена Владленовна устало махнула рукой в сторону дивана у стены. – Такие вещи не решаются сгоряча и стоя. Никто не станет удерживать тебя силой, но сейчас ты ведешь себя, как избалованный ребенок. Ты столкнулась с первыми в своей жизни трудностями и готова бросить все? С порчей вещей мы разберемся. Знаешь, кто это мог быть?

– Знаю, – буркнула я, – но не могу ничего доказать. А значит, мои знания не имеют значения.

– Кто? Скажи мне.

– Вероника Лин.

– Вероника? – В голосе Елены Владленовны мелькнул лед. Как я и думала, ей не понравилось мое предположение. – Вероника – умная, талантливая и способная девочка. Думаю, ты ошибаешься. Ей незачем так мелочно тебе мстить. Или ты сама сделала ей что-то очень плохое?

– Я ничего ей не делала! Мне вообще нет до нее дела. И я не собираюсь вам что-либо доказывать. Говорю же, у меня нет доказательств! Я просто хочу отсюда уехать! – взорвалась я.

– Алина, ты занимаешь чье-то место. Ты это понимаешь? Мы отказали кому-то, кто мог бы учиться здесь сейчас. Вспомни, как плохо было, когда тебе отказали в прошлом году? В этом году кто-то испытывает похожие чувства из-за тебя. А ты, заняв его место и отобрав возможность и мечту, вместо того чтобы учиться, уходишь? Только потому, что поругалась с кем-то в лицее и тебя не устраивает наша программа? Как ты думаешь, родители одобрят твой выбор? – голос помощницы директора был спокойным и ровным, он убаюкивал и заставлял верить.

Я надеялась, что она не примется исполнять передо мной свой змеиный танец. Эта мысль неожиданно отрезвила. Убаюкивающее наваждение слетело, и я снова смогла мыслить свободно. Она тоже пыталась на меня повлиять! Только не получилось. Или сил не хватало. А вот Влад с этой задачей справлялся с легкостью. Интересно, что это значит?

– Я могу предложить следующий вариант, – продолжила она, даже не заметив, что я ее раскусила. – Совсем недавно мы советовались с Анатолием Григорьевичем и решили, что ты способна догнать свой курс. Поэтому зимой дадим тебе возможность сдать экзамены вместе со второкурсниками. В твоем праве эти экзамены завалить и уйти. Мы не станем держать. Но умнее будет продолжить бороться. Я не могу позволить тебе бросить все сейчас, не отучившись и месяца. Думаю, это решение поддержат и Анатолий Григорьевич, и твои родители.

– Но я хочу!

– Это сиюминутное, ничем не подкрепленное желание. Остаешься до зимней сессии – это мой срок. Конечно, ты можешь позвонить родителям, но я бы не советовала этого делать. Во-первых, они признают мою правоту, а во-вторых… Мамы, как правило, слишком впечатлительны и чересчур переживают за своих детей. Если их расстроить слишком сильно, случится беда, как, например, с твоей бабушкой. Ты же не хочешь такой судьбы и маме?

– Что вы говорите! – ужаснулась я, отшатнувшись от мило улыбающейся помощницы директора. Вот уж точно самая настоящая змеюка!

– Неприятно думать о таких последствиях? Не так ли? – Елена Владленовна внимательно посмотрела мне в глаза. – Принимая решения впредь, всегда думай о последствиях. Тогда не будет ни красной краски на двери, ни других гораздо более страшных и неприятных вещей. А сейчас иди. Ты и так пропустила первую пару. Я прощу это, но если не явишься на вторую, запишу как прогул. Думаю, мы выяснили все вопросы.

Я пулей вылетела из кабинета. Из глаз лились слезы. Знала, что разговор закончится этим, но все равно зачем-то пошла испытывать судьбу. Они никогда не выпустят меня отсюда, и зима – это переломный момент! Похоже, все в бабушкином письме – правда. Я видела по глазам Елены Владленовны, что фраза о здоровье мамы – не просто слова. Это угроза.

Я присела на облюбованный подоконник недалеко от кабинета и собралась с мыслями. Если бабушка права, значит, в случае моего побега маме действительно угрожает опасность. А если письмо выдумка, то и причин уходить из лицея нет. Остается смириться с условиями Елены Владленовны и начать заниматься как ни в чем не бывало.

«Я все равно выясню, что здесь творится», – пообещала я себе и, забыв утренние страхи, вытерев слезы, отправилась в столовую. На вторую пару идти не собиралась: вдруг дико захотелось есть.

А еще стоило подумать над тактикой поведения и наконец определиться с тем, во что верить. Я не хотела чувствовать себя сумасшедшей, предпосылок для душевного расстройства вроде бы не было. Каким бы нелепым и странным ни казалось то, что я видела, вероятнее всего, именно это и есть правда. Тем более все увиденное подтверждалось бабушкиным письмом. А раз так, стоит признаться себе: наги существуют. Они обитают здесь, в стенах или подземельях лицея.

Я не знала, кто друг, а кто враг, но понимала, что нельзя доверять ни единой душе. И Владу в том числе. Правда, он помогал мне, но вряд ли это что-то значит. Кто знает, какие у него мотивы?

Необходимо было решить, что делать дальше. Бежать опасно, по крайней мере, сейчас, пока я не разберусь, какая власть у нагов и на что они способны. Вдруг эти твари могут причинить зло родителям? Ведь именно на это намекала Елена Владленовна. Единственный шанс справиться с ситуацией – раскопать о своих врагах как можно больше информации.

Благодаря лекциям Влада я знала, что наги – существа из индийской мифологии. Они имеют своего царя – змея Шешу. Отсюда и стоит отталкиваться. Нужно собрать все возможные сведения и выяснить, что мифические существа из индуистской мифологии забыли в частном лицее под Питером. А пока я ищу информацию в интернете, стоит продолжать учиться и стараться не вызывать подозрений. Не помешает наведаться в местную библиотеку, возможно, даже с Владом, и найти старинные карты подземелий. Кто знает? Вдруг они пригодятся?

Как только я пойму, что опасность моим родителям не грозит и слова Елены Владленовны не больше чем блеф, – тут же сбегу из лицея. И если не получится уйти через ворота, воспользуюсь потайными коридорами под землей.

Уверенность придала мне сил. Слезы высохли, и я почувствовала себя намного лучше. У меня впервые в жизни появилась цель, идти к которой я планировала во что бы то ни стало. Наступило время разворошить этот гадюшник. Раз здесь полно змей, возможно, стоит примерить на себя роль змеелова.

Елена Владленовна, зажав телефон между плечом и ухом, помешивала маленькой ложечкой кофе в тонкой фарфоровой чашке.

– Ты просил сообщать, если я замечу что-то странное? Она хотела сбежать. На посту охраны ее не выпустили, и девчонка явилась ко мне за разрешением. Я его не дала. Почему? – Она удивленно приподняла идеально выщипанные брови, словно поражаясь глупости говорящего. – Да, сначала я тоже подумала, что, если она уйдет, решатся многие проблемы. Но с другой стороны… Тебе не кажется, что лучше не упускать ее из виду? С чего это она вдруг расхотела учиться в лицее? Если только… Она видела то, чего не должна была видеть. Я пообещала, что зимой мы допустим ее к экзамену. Рано? Конечно, рано. Но это не имеет значения. После испытания она не будет опасна. Вне зависимости от его исхода.

Эпилог

Сырость, полумрак, темные коридоры и уже знакомый зал с изображением змеи в центре отполированного пола. Влад знал, что явился намного позже назначенного времени, но и не подумал ускорить шаг. Разговор, для которого его вызвал отец, вряд ли окажется приятным.