Призрак из страшного сна

Магда возмутилась и потребовала показать ей сына.

И профессор показал…

Женщина, увидев ЭТО, дико закричала и потеряла сознание. А когда очнулась, рядом с ней лежал чудесный красивый мальчик, голубоглазый ангелочек.

Родившийся практически одновременно с хозяйским сын Марфы Лобовой, девки из деревни, взятой в замок в качестве кормилицы.

Марфа не хотела жить в деревне, доить коров, жать серпом, как и сто, и двести лет тому назад, пшеницу, быть послушной рабыней мужа. Умная и способная девочка хотела учиться, а у них в деревне детей не учили ничему, кроме «хозяйства».

В общем, Марфа сбежала в Москву. А через год вернулась брюхатой. Позор семье! Кто такую замуж возьмет! Принесла в подоле невесть от кого, шалава!

Робкие попытки рассказать, что она не виновата, что ее изнасиловал какой-то гад, никто не принимал всерьез. И девушка стала изгоем в деревне.

Дворкин, проезжая как-то через село, стал свидетелем неприятной сцены – местные ребятишки, собравшись гурьбой, швыряли камнями в глубоко беременную молодую женщину, и их никто не останавливал!

По лицу бедняжки текла кровь, губа ее была разбита. Девушка не пыталась наказать негодников, она лишь тихо плакала и руками закрывала живот.

Александр тогда остановил машину, выскочил и разогнал мелких. Отругал старших. Усадил в джип заплаканную Марфу и отвез ее в замок. Там она пришлась очень даже кстати – рожать ей надо было почти тогда же, когда и барыне, молока, судя по всему, у девки будет хоть залейся, и Магде не придется портить грудь. Пусть остается, кормилицей станет!

Надо ли говорить, что Марфа сразу и навсегда стала самой верной служанкой барыни Магды? И готова была ради барыни на все.

Даже на то, чтобы отдать ей своего сына…

Взамен страшненького уродца, рожденного хозяйкой. Больше похожего на ящерку – ни ушек, ни (тогда) носика, глазки-щелочки, рот – безгубый, да еще и все тельце чешуйками покрыто!

Когда бледный как смерть хозяйский доктор прибежал к ней в каморку, держа на руках уродца, Марфа как раз отдыхала после родов. Она справилась сама, без чьей-либо помощи, у них все бабы в роду сами рожали.

Мальчишечка родился крепенький и хорошенький, и Марфа, приходя в себя, с нежностью смотрела, как тот чмокает маленьким ротиком, жадно вцепившись в ее сосок.

И тут примчался Либман. Увидел мальчишку – и буквально расцвел.

А потом в двух словах объяснил Марфе диспозицию. Она, Марфа, ведь хочет помочь барыне? Той, что спасла ее от унижений и издевательств, благодаря которой к Марфе теперь относятся на селе даже с уважением – еще бы, нянька и кормилица наследника!

Марфа хотела, но не могла понять – как?

И доктор объяснил – как. Ее, Марфы, сын станет наследником Кульчицких. Он со временем получит все состояние, станет богатым и уважаемым человеком. А сама Марфа будет при нем – как нянька и кормилица. Поди плохо? И при сынишке жить, и знать, что ее мальчик обеспечен на всю жизнь. А что ждет парня в том случае, если он останется сыном Марфы? Его ведь так и будут звать приблудышем. И относиться к нему с презрением.

– Ну, что ты решила, Марфа? – доктор нетерпеливо посматривал на белокурого ангелочка. – Времени у нас нет, там барин к жене рвется, на наследника хочет посмотреть.

– А как же… – женщина посмотрела на копошившегося в пеленках уродца. – Что с этим делать? Мне, что ли, его за своего выдать?! Это ж еще больше меня все шпынять будут!

– Этот – не жилец, – поморщился профессор. – У него ихтиоз…

– Чего?

– Синдром Арлекино… Тьфу ты, с кем я говорю! Короче, редкая болезнь у парня, дети с такой генетикой долго не живут. Так что всем будет лучше, если ты его отнесешь куда-нибудь в лес и закопаешь.

– Живого?!

– Да помрет он сам. Ну, или придуши его, что ли. А всем скажи, что твой ребенок умер родами и ты его похоронила.

– Что вы говорите такое, господин доктор?! Как можно – придушить…

– Все, хватит болтать! Говори, согласна на подмену? Ну?!

– Согласна…

– Вот и умница, вот и молодец. Правильно решила. Только запомни – теперь этот мальчик сын барина и барыни, а не твой, поняла? Чтобы не ляпнула чего потом!

– Поняла… Не ляпну.

Доктор оторвал от груди Марфы мальчика, завернул его в те пеленки, в которых принес уродца, а самого уродца небрежно швырнул на кровать рядом с Марфой.

Тот жалобно закряхтел, захныкал, уродливое личико его исказилось – малыш почувствовал запах молока.

И Марфе, поначалу отшатнувшейся от «ящерки», вдруг стало нестерпимо жалко несчастного ребенка, от которого отказалась родная мать.

Она дала малышу грудь…

Глава 3

Где-то через час снова примчался Либман – довольный, цветущий, от его недавней истерики не осталось и следа.

– Молодец, Марфушка, выручила всех нас! – Радостно потирая руки, профессор направился к женщине. – Давай-ка я и тебя осмотрю, чтобы никаких послеродовых осложнений не было. Ты хозяйке и сыну здоровая нужна.

– Не надо! – Марфа испуганно шарахнулась от доктора, натягивая на ноги подол сорочки. – Здорова я, здорова! Вот еще, ерунду придумали, барин!

От ее движения проснулся и заплакал лежавший возле стенки уродец.

Либман нахмурился:

– Он что, еще жив?

– А чего ж ему не жить, – пожала плечами Марфа. – Поел, сухой – пеленку я ему сменила, уснул.

– «Пеленку я ему сменила»! – передразнил женщину Иосиф Львович. – Тебе что было сказано? Убрать эту погань с глаз долой, пока кто-нибудь из прислуги его не увидел!

– Сами и убирайте! – поджала губы Марфа. – А я его не трону – дите ведь, пусть и страшненькое!

– Да пойми ты, дурочка, – решил сменить тактику профессор, – мальчишка все равно не жилец! Дети с такой болезнью долго не живут, а пока живут – только мучаются от боли! И смерть для них – избавление! Ты ему только поможешь, несчастному…

– Нет! Не возьму грех на душу! Вы вот и избавьте его от мучений, вы же врач! Вот, – Марфа протянула Либману возмущенно заоравшего уродца, – забирайте и делайте с ним что хотите! Я и так уже… Сыночка моего…

Губы женщины задрожали, на глазах выступили слезы. Марфа отвернулась и прерывисто всхлипнула, по-прежнему держа на руках плачущего ребенка.

Иосиф Львович потянулся к мальчику, собираясь его забрать у упрямицы, но потом передумал.

Заложил руки за спину и, мерно раскачиваясь с пятки на носок, вкрадчиво заговорил: