Требуется Квазимодо

– И зачем им это? Ведь к тому времени мы и так откроем Врата, и сюда придут истинные гиперборейцы. И настрогают – между делом – еще кучу потомков.

– Во-первых, не кажи «гоп», как говорится. Врата уже не единожды пытались открыть, но, как видишь, они по-прежнему закрыты…

– Но теперь мы устранили практически всех, кто нам помешал тогда это сделать!

– Не всех.

– За остальными дело не станет.

– Раал, похоже, опять отвлекся на беседу с Элларом, – тяжело вздохнул старший, – оставив тебя одного. Иначе ты бы не «тупил» так.

– Ничего я не «туплю», – проворчал младший. – Все ведь уже и так ясно: Витке мертв, Осенева сядет за его убийство, Милана Красич станет вашей марионеткой, ее папашу и Кравцова мы ликвидируем, я женюсь на Милане, и все состояние Красичей станет нашим.

– Ты забыл о Яромире, брате Миланы.

– А что – Яромир? Его Квятковская уже один раз сделала своим рабом[1 - Читайте роман Анны Ольховской «Вампир, мон амур!», издательство «Эксмо» (прим. ред.).], второй раз пройдет легче. Будет у нас ручной голливудский актеришка!

– Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, – проворчал старший. – Рано ты расслабился, Сергей. Вот когда мы действительно все закончим, тогда и можно будет почить на лаврах, а пока – хватит болтать, у нас еще дел невпроворот! Вытаскивай тело и тащи его в дом.

– Ладно, поехали, предшественник! – Сильные руки рывком вытащили жертву из багажника и бесцеремонно взвалили его на плечо. – В последний раз ты меня оседлал, приятель! Скоро ты пойдешь на корм свиньям, а я женюсь на твоей женщине! Она у тебя – красотка, и это не может не радовать! Ох, ну ты и тяжелый! И твердый, как будто и на самом деле из дерева сделан! А, это, наверное, из-за сведенных судорогой мышц…

Сергей еще что-то бубнил, но он – жертва – больше не прислушивался. Он пытался охладить пылающий разум, откинув вновь прибывшую информацию в сторону. Снова эти имена – Кирилл, Елена, а теперь еще и Милана какая-то! Все – потом, позже, а сейчас надо помнить только об одном: он должен сбежать.

Должен!

Но пока что он удалялся от столь желанной свободы все дальше. Вот его вносят в дом – сразу стало тихо и тепло: вот «носильщик», кряхтя, поднимается на второй этаж, тащит его куда-то, затем с облегченным вздохом сбрасывает на пол.

И жертва с грохотом падает, ударившись головой. Наверное, больно ударившись, но на фоне непрекращавшейся мышечной боли калека ничего не почувствовал.

– Ты с ума сошел?! – недовольно заорал старший. – Ты же ему чуть шею не свернул!

– И что? Он все равно мертвец, пусть и физически живой! – огрызнулся Сергей. – А вот я чуть не сдох, пока его сюда дотащил! Он же тяжеленный и твердый, настоящее бревно!

– А как, по-твоему, мы сделаем эротические фотографии их с Осеневой постельных утех, если у любовничка будет свернута шея? Или синяки на теле обнаружатся?

– О, а кстати, о фотографиях! – в голосе младшего зазвенело скрытое торжество. – Вы вот из-за синячков переживаете, на меня наехали, а где вы видели ВОТ ТАКОГО любовничка! Искореженного, как попавшая под грузовик тряпичная кукла? А? Упустили моментик-то, Петр Никодимович!

– Расслабься, Сережа, – снисходительно произнес старший. – Подкузьмить меня – это у тебя не получится, все идет по плану. Я верну Кириллу прежний облик, «отпустив» его мышцы… примерно на час. Надеюсь, мы за это время уложимся с инсценировкой постельной сцены, потому что потом судороги вернутся.

– Ничего не понимаю! Если его тело все же можно расслабить, тогда почему вы говорили о том, что именно искореженность мышц может навести следствие на опасные мысли?

– Потому что вырывающее душу заклятие снять полностью невозможно! Наложенное один раз, оно остается на жертве навсегда, и даже после смерти. Ослабить все это на какое-то время – можно, но на очень короткое. Час – максимум, а потом его снова скрутит в жгут. Так, раздень пока что Осеневу, а я займусь нашим красавчиком.

– Раздеть – это мы с удовольствием!

Глава 4

И вдруг его виски сдавили чужие ладони. Чужие не потому, что принадлежали они не ему, а потому, что от этих ладоней в его голову струилась чужая, нечеловеческая энергия.

Эта энергия ленивой змеей втекла в самую середину стягивавшего мышцы узла и слегка надкусила центр нервного сплетения.

Он едва не закричал. На этот раз – от облегчения, потому что изматывающая душу боль исчезла.

Хотя нет, боль не исчезла: она словно онемела, затаилась на периферии нервной системы, как после анестезии.

А вот руки и ноги расслабились, стали послушными, как и все тело. И жертве стоило огромных усилий, дружной, слаженной работы всего «триумвирата» его помощников, чтобы удержать это тело на месте, не позволить ему уподобиться курице с отрубленной головой: то есть вскочить и заполошно заметаться из стороны в сторону, ничего не соображая. Потому что в связи с утратой головы соображать-то и нечем.

Хотя ему, жертве, если честно, соображать тоже было почти нечем. Но только почти: пусть исковерканный, пусть жалкий остаток прежнего, но разум все-таки у него имелся. Один из всего «триумвирата».

Поэтому он не вскочил, не оттолкнул ненавистного чужака, нет. Он даже глаза не открыл, по-прежнему притворяясь полноценным таким, полностью состоящим из древесины, поленом. Или, учитывая его рост и вес, – бревном.

– Ничего себе! – присвистнул молодой. – Он вновь стал прежним! И морда такая же смазливая, ни следа уродства! Только бледный очень, больше на покойника похож, чем на любовника.

– Меньше болтай, больше делай! Ты раздел девицу?

– А что, не видно? Ох, и классное же у нее тело!

– Прекрати ее лапать, жеребец! Марш за фотокамерой!

Кажется, молодой попытался все же воспользоваться беспомощным положением неизвестной девушки, но старший ему этого не позволил. Если честно, происходящее сейчас в комнате жертву мало интересовало, потому что мужчина точно знал – ЕЕ здесь нет.

И он на какое-то время отключился от реальности, попытавшись собрать услышанную накануне информацию хотя бы в подобие чего-то целого. Изнуряющей боли, практически полностью глушившей сознание, он сейчас почти не ощущал, так что разум временно взял руководство на себя.

Кажется, именно его эти два ублюдка называли Кириллом. Кириллом Витке. А девушку, которую собираются подставить, обвинив в его убийстве, зовут Елена Осенева. И она вроде не совсем человек, а потомок каких-то гиперборейцев…

Разум жалобно всхлипнул и свернулся в клубочек, выкинув белый флаг. О гиперборейцах он думать отказывался, потому что понятия не имел, кто это такие. Или, может быть, – что это такое?

Ладно, остановимся на том, что жертва теперь знает свое имя. Хотя это имя никак не откликается ни в душе, ни в сознании.

«Ничего, примем как данность. Я – Кирилл Витке. Осталось только понять, кто такая ОНА? Та, чья душевная мука вырвала меня из небытия. Та, ради которой я сейчас живу. И жил раньше, наверное…»

Эти двое – кажется, Сергей и Петр Никодимович – называли еще одно женское имя. Милана Красич.

Он прислушался к своим ощущениям, попробовав на вкус это нежное имя. Ни-че-го. Абсолютная пустота. Но ублюдок по имени Сергей глумливо намекал на то, что скоро женится на его женщине. И именно ее зовут Милана Красич. Кажется, она – наследница огромного состояния.

Еще какие-то фамилии и имена прозвучали, но он их забыл. Да это и неважно, надо запомнить хотя бы эти.

Кирилл Витке, Милана Красич…

Он повторял эти имена как заклинание, все то время, пока его раздевали, укладывали в постель, прижимали к нему теплое женское тело, такое же безвольное, как и его собственное. Переплетали их тела в причудливых позах, чертыхались, снова перекладывали их…

Кажется, у них ничего не получалось. Да и странно было бы сымитировать страстную постельную сцену, имея в качестве статистов бесчувственные тела.

А время между тем уходило. Бегом бежало. И он, Кирилл, в любой момент мог снова стать перекрученным уродом, неспособным передвигаться самостоятельно.

Он, наверное, об этом совсем забыл бы, если бы Петр Никодимович не напоминал постоянно. Старший нервничал все сильнее, орал на Сергея, топал ногами – в общем, психоз нарастал.

А ему, человеку по имени Кирилл, все сложнее было притворяться марионеткой. Пока он что-то может, пока руки и ноги как-то его слушаются, надо хотя бы попытаться сбежать!