Требуется Квазимодо

Для целевых вразумительных бесед с подчиненными у господина Кособуцкого имелась резиновая палочка из арсенала вооружения полиции. Удобная такая вещь, знаете ли! И руки о чужие хари не поранишь, и стресс снять помогает.

И Сергей Петрович минут пять снимал стресс, «надевшийся» на его нервную систему даже не фактором появления окровавленного урода, а из-за его, господина Кособуцкого, позорной реакцией на это чмо.

Досталось и Кабану, и Пашке и, собственно, уроду. Но уроду – меньше, потому что, как только его перестали держать, калека рухнул на землю, а охаживать «вразумлятором» лежащего человека не очень удобно. Его ногами пинать гораздо удобнее, но жалко ведь пачкать туфли из кожи питона в чужой кровище.

Поэтому бо?льшая часть предсказанных Пашкой «трындюлей» досталась самому предсказателю и его излишне инициативному приятелю – Кабану.

К счастью для мальчонок, босс, отнюдь не злоупотреблявший занятиями в тренажерном зале и утренними пробежками, быстро выдохся. И успокоился заодно.

Усталым жестом стерев со лба трудовой пот, Сергей Петрович пропыхтел:

– Ладно, проехали. Но чтоб вы больше всякое дерьмо сюда не тащили!

– А с этим делать че? – хлюпнул кровавой соплей Кабан. – Добить?

– С этим? – господин Кособуцкий пару раз ткнул палкой в свернувшегося улиткой калеку. – Ну да, в расход его, на хрен он тут нужен!

– Щас, я быстро, – толстяк хотел побыстрее реабилитироваться в глазах босса и, вырвав у стоявшего рядом охранника автомат, направил ствол на типа, ставшего причиной внеочередной порции «трындюлей».

– Дебил, ну не здесь же! – раздраженно гаркнул босс, шарахнув палкой по предплечью не в меру ретивого толстяка. – Оттащи его за территорию и там добей!

– Ага, понял, – закивал Кабан. – Пашка, подсоби!

Вдвоем они подняли переставшего дергаться урода и потащили его к воротам.

Калека безучастно висел на руках палачей, словно тряпичный мешок. Но когда его поволокли мимо принадлежавшего господину Кособуцкому «Мерседеса» с тонированными стеклами, несчастный вдруг заметил в зеркальной поверхности свое отражение…

И, дико взвыв, стряхнул с себя двух здоровяков, словно пушинки, приблизил лицо вплотную к стеклу, всмотрелся – и завыл еще громче, еще безнадежнее, а потом рванул к воротам странной, ковыляющей походкой.

Но довольно шустро рванул, так что его поймали только за территорией завода.

И Сергей Петрович, убедившись, что калека действительно вполне может оказаться полезным, решил не добивать его, а отправить в землянку-барак, к прочим рабам.

Пусть поработает – сдохнуть-то он всегда успеет.

Глава 8

Его и отволокли. И бросили на первую же попавшуюся лежанку.

Ну как лежанку – рваный, кишащий насекомыми тюфяк на общих полатях. Если так можно назвать дощатый помост, протянувшийся от одной стены землянки до другой. Края досок были вкопаны в стены, а подпорками служили бракованные кирпичи.

Поскольку все рабы на момент появления нового постояльца отеля «Ад» были заняты «любимым делом» – изнурительным трудом, – окровавленного уродца швырнули на первый же попавшийся тюфяк. Охранники понятия не имели, кто из доходяг где лежит – еще чего не хватало! Они и не пересчитывали возвращавшихся с работы пленников – зачем? Бежать им некуда, колючая проволока, проходящая по периметру «зоны», не позволит им такого. Да и периметр охраняется не в пример серьезнее, чем цеха заводика, там даже сигналка натянута. Вмиг территория осветится и сирена взвоет, если какой-нибудь придурок решится на побег.

Весной, когда завод только начал работать, такие придурки еще имелись, а как же! Но после того как выловленные в течение десяти минут беглецы были забиты до смерти, желающих повторить их попытку больше не было.

И к осени, к моменту закрытия завода, охрана окончательно расслабилась. Даже периметр они уже не обходили по ночам, положившись на сигнализацию. Зачем мотаться по территории в такую холодрыгу, да еще и под дождем, да еще и ночью, когда можно спокойно поспать в теплом вагончике?

Или в картишки перекинуться. Или журнальчики порнографические, до дыр затертые, в сотый раз полистать, сопя от вожделения. Или потрепаться «за жизнь». Или телик посмотреть, но с этим было хуже – антенна маленького переносного телевизора едва справлялась с поиском передающих волн, глушь тут все-таки. Если удавалось поймать обрывок какой-либо программы – охранники сбегались со всей территории, оставив дежурить лишь страдальцев у ворот.

А больше, собственно, и делать-то было нечего. Так что появление безобразного чмошника, который еще и так прикольно «истерил» при виде зеркала, стало хоть каким-то, а развлечением все же.

Поэтому Кабан и Пашка, доставившие уродца в землянку, быстренько сбегали в вагончик, сняли со стены небольшое зеркало, висевшее над умывальником, и от души «развлеклись», показывая обезумевшему от страха бедняге его отражение.

К ним присоединились почти все охранники, и веселая карусель продолжалась до тех пор, пока босс не заинтересовался – а почему это, собственно говоря, территория опустела? Где все?

Искать всех ему долго не пришлось: дружный гогот и дикий вой услужливо указали господину Кособуцкому, где в данный момент обретается его менеджеры по персоналу. И чем они заняты.

В общем, «вразумлятор» в этот день потрудился на славу – вторично. «Благословил» не только Кабана и Пашку, но и всех остальных менеджеров.

А в процессе обучающего тренинга босс весьма доходчиво, на понятном коллегам языке, объяснил им, что нового работника по пустякам отвлекать не стоит и что этого дурика оставили в живых вовсе не ради развлечения вышеозначенных менеджеров, а ради добросовестного труда на благо босса.

И ежели босс еще хотя бы раз заметит зеркало возле морды чучела, босс будет очень недоволен!

Вот как-то так, если резюмировать.

В общем, калеку оставили в покое. Ну как, в покое – в ужасе, если честно. В ужасе и на грани безумия.

И вернувшихся со смены рабов ждал более чем неприятный сюрприз – мало того, что тюфяк одного из них занял какой-то жуткий урод, так ведь и согнать оттуда этого урода было невозможно. Он жутко скалился и, по-звериному сверкая глазами, рычал что-то непонятное. Нечеловеческое нечто.

К тому же тюфяк, и без того не отличавшийся стерильной чистотой, теперь был еще и выпачкан кровью.

В общем, прежний хозяин лежбища, ворча и матерясь, перебрался на место не так давно умершего от воспаления легких раба, а вновь прибывшее страшилище оставили в покое. Не просто в покое – ложиться рядом с ним никто не пожелал, благо мест в землянке к концу рабочего сезона стало гораздо больше, и рабы больше не напоминали шпроты, уложенные в банку.

Так что вокруг урода образовался своеобразный вакуум. И физический, и ментальный. Общаться с ним тоже никто не хотел.

Вернее, не мог – урод был еще и психически нездоров. Он не реагировал на обращенную к нему речь, только скалился и что-то мычал. Но оказался неожиданно сильным, во всяком случае, попробовавшие поиздеваться над ним сокамерники мгновенно залились кровавыми соплями, а один отскочил с диким визгом, прижимая к черепу надкушенное ухо.

Но со временем к нему привыкли, и ни его внешний вид, ни глухое мычание больше не вызывали ни у кого никаких эмоций, ни отрицательных, ни положительных.

Тем более что Немтырь (так его все прозвали с подачи Кабана) никаких проблем не доставлял ни охране, ни другим рабам. Если его не цеплять – вполне нормальный тип. Работает от звонка до звонка, причем неплохо работает, почти с самого первого дня. Переломов, как оказалось, у него не было, всего лишь сильные ушибы. Обильно кровоточившая рана на голове была неглубокой, так, сорвало часть кожи с черепушки.

Так что через пару дней, отлежавшись, урод странной, дергающейся походкой, больше всего напоминавшей передвижения краба, доковылял до конвейера и занялся укладкой готовых кирпичей в поддоны.

Первое время было ему, конечно, очень тяжело – скрюченные руки подчинялись плохо, и он ронял кирпичи. За что получал поначалу палкой по ребрам, но это оказалось малоэффективным.

Тогда надзиратели решили тайком от босса вновь задействовать зеркало.

Вот это помогло. Это вообще оказалось единственным средством, способным угомонить урода либо заставить его что-то делать.

А еще – время от времени таким образом он развлекал охрану и надзирателей, когда босс не появлялся на территории завода.

Вот как сегодня, к примеру.

Когда очередные мучители ушли – он не различал их, все они были для него на одно лицо, – он еще какое-то время лежал на полу, судорожно пытаясь вынырнуть, всплыть на поверхность из пучины дикого ужаса. Он не знал, почему эти серебристые штуки вгоняют его в такое состояние, ведь он даже толком разглядеть не мог, что там отражается. Просто достаточно было одного лишь взгляда, чтобы его мгновенно затягивало в смерч, в цунами, в ядовитые волны животного страха.

Но вот наконец его обезумевшее сердце немного успокоилось, ужас почти исчез, оставив на «поле боя» только боль. Привычную, постепенно притупившуюся. А еще обнаружилось, что он почти закоченел от холода.

Если бы его сознание было хоть чуточку более светлым, нормальным, если бы он мог соображать или хотя бы чего-то желать, он бы остался лежать на земляном полу. И примерно через час уже не поднялся бы – никогда.