Дюжина лазеек

Вдобавок это традиционное время свадеб, и в этом году их количество перевалило за все разумные пределы.

Альбина молниеносно развелась с мужем и выскочила замуж повторно – на сей раз за председателя нашего районного суда. Целую неделю только об этом и говорили, а затем грянула вторая новость: судья Долженко официально оформила отношения со своим бывшим подсудимым, и этот скандальный брак затмил собой остальные новости.

К этому добавлялись мои семейные пертурбации. Младший братец, которому едва стукнуло двадцать два, вдруг решил жениться! Из-за этого в доме родителей царил полный кавардак: все носились, готовясь к свадьбе, обсуждали подарки, наряды, рестораны и прочие важнейшие детали. Лично я сбежала оттуда, когда мама перешла от намеков «хорошо бы и тебя пристроить в хорошие руки» до перебора неженатых сыновей подруг. Б-р-р!

Впрочем, Нат посматривал на меня не менее хищно…

Пришлось спасаться бегством и от него.

– Никаких разговоров о семье и браке! – предупредила я Летицию, едва переступила порог офиса. – Забудьте эти слова.

Летиция, умничка, подняла ладони и чуть отлетела в сторону, чтобы не попасться под руку разъяренному адвокату. А то окажешься ответчиком – и сам не поймешь как, за что и во сколько (денег и нервов) это выльется.

Дверь распахнулась с такой силой, что грохнула по стене. Однако влетевшая в комнату женщина этого даже не заметила.

– Мне… нужен… развод! – выпалила она, задыхаясь, и сжала кулаки. – И что-то решать с детьми! И…

Летиция хихикнула и поспешила спрятаться в своем ларце.

Пожалуй, я и впрямь погорячилась. Никаких разговоров о семье и браке в приемной адвоката? Да львиная доля наших дел – разводы, алименты и прочие семейные дела!

Я смерила клиентку взглядом – отчего-то она напоминала загнанную в угол мышь, которая решила броситься на кошку, – и велела:

– Присаживайтесь. Рассказывайте по порядку. Почему вы решили получить развод?

Она сжала бледные губы:

– Мой муж – сектант!

Я поневоле заинтересовалась. Надо сказать, одно время всевозможные секты в Мидгарде кишмя кишели. После их повывели. Часть, чьи верования более-менее укладывались в нормы закона и морали, слегка приструнили. С остальными обошлись жестче. Сокамерникам, знаете ли, проповедовать трудно. Они почему-то не хотят приносить гуру земные блага в обмен на обещание неземных.

– Продолжайте, – попросила я мягко. – У вас есть дети?

– Трое, – созналась она, и ее усталое, без тени косметики, лицо разом смягчилось. Должно быть, в юности она была хороша. Красива той мягкой, трудно уловимой красотой, которая отличает скромные луговые цветы. – Старшей тринадцать…

Почему-то губы ее задрожали. Однако клиентка с собой справилась. Стиснула пальцы и продолжила:

– Мы женаты четырнадцать лет. Когда муж увлекся этими своими идеями, я подумывала развестись. Но… – Она судорожно вздохнула. – Не захотела рушить семью. У нас ведь дети уже были, квартира. Я надеялась, он одумается…

Она обреченно мотнула головой и опустила взгляд.

– Не одумался, – заключила я. – Если не секрет, почему вы решились на развод именно сейчас?

По опыту, семьи чаще всего распадаются либо в первые годы после рождения детей, либо после того, как они выпорхнут из гнезда. Проще говоря, или как только семейная лодка начнет лавировать меж острых камней – пеленок, сосок, безденежья и «голова болит», или когда женщине уже незачем станет терпеть и смиряться.

Она не расплакалась, как я ожидала. Напротив, вскинула голову и ломким от ярости голосом произнесла:

– У моей Вики уже начались месячные. Муж сказал, что она готова к… ритуалу!

– Что за ритуал? – уточнила я хмуро и постучала карандашом по столу. Эта история начинала дурно пахнуть. – Жертвоприношение?

В ее серых глазах плеснул ужас.

– Нет-нет! Но… – Она побелела. – Муж хочет принести на алтарь ее девственность. Чтобы обрести просветление, как он сказал. И еще он сказал, что в ритуале примут участие все высшие жрецы.

Что в переложении на реальность, скорее всего, означало банальную групповуху. С малолетней, м-да.

И я сказала то, что должна была сказать:

– Вы заявили в полицию?

Даже в этом случае, боюсь, делу ход не дадут. Не потому, что сектанты стоят так высоко. Просто доказательств-то у нее нет! А на слово обиженной женщине, которая может банально мстить бывшему супругу, никто не поверит.

– А они смогут нас защитить? – вопросом на вопрос ответила она и прямо встретила мой взгляд. – Если я дам показания…

Я вынужденно покачала головой. Увы и ах, защита свидетелей у нас понятие умозрительное. Ни о какой смене документов, пластической операции, новой профессии и всем прочем, что показывают в фильмах, и речи не идет. Максимум – закрытое судебное заседание и «засекреченные» данные свидетеля. Но это, как показывает практика, хилая защита от по-настоящему разъяренных подсудимых.

Она опустила плечи.

– Будь я одна, я бы… Там ведь много всякого творилось! Но я должна думать о детях, понимаете?

Я понимала. И не могла ее обвинить.

– С разводом проблем не возникнет, – заверила я. – Думаю, судья вполне удовлетворится просьбой рассматривать дело в ваше отсутствие.

– Отлично. – Она сосредоточенно кивнула. – А с… лишением родительских прав? Кажется, это так называется?

– Боюсь, – вздохнула я, – с этим возникнут трудности. Насколько я понимаю, на алименты вы не подавали?

– Мне ничего от него не нужно!

– Семья стояла на учете как нуждающаяся в особом контроле? – поинтересовалась я со слабой надеждой. Ведь могло же нам повезти! – Может, обращались к школьному психологу?

Увы.

– Нет, ничего такого. Дети хорошо учатся, я с ними занимаюсь. Только их… ну, дразнят в школе.

Ожидаемо.

– Он судим? Привлекался за употребление наркотиков? Давно безработный?

Ну хоть что-нибудь! Человека нельзя лишить родительских прав просто так. Нужны причины: систематическое уклонение от воспитания и содержания детей, насильственное преступление в отношении ребенка и прочее в этом духе.

Она снова покачала головой:

– Коля работает сторожем. И его никогда даже за драку не задерживали.

Я вздохнула. Всегда неприятно обманывать надежды клиента, особенно когда ему больше не к кому обратиться.

– Ничего не получится, да? – спросила она упавшим голосом. – Он отберет детей?!

– Глупости! – рассердилась я. – Разумеется, не отберет. Вы ведь ушли от мужа вместе с детьми?

– Не могла же я их там бросить! А детей ему точно не отдадут? – спросила она настороженно. – Он мне угрожал…

Я повторила то, что уже говорила клиенткам сотни раз.

– Как правило, в случае спора суды оставляют детей с матерью. Нужны действительно веские причины, чтобы передать их отцу, – объяснила я и посоветовала: – Найдите квартиру, устройтесь на работу, отдайте детей в школу. Только лучше все-таки переехать подальше.

– Обязательно! А если он все-таки нас найдет?

– Предупредите учителей, – пожала плечами я. – И пусть дети нигде не ходят сами, иначе есть риск, что отец увезет их силой… Но тогда – немедленно в полицию! Вы меня поняли?

Она кивнула:

– Я еще слышала, что отцы имеют право на… ну, встречи.

Я хмыкнула. Формально я не должна учить клиента нарушать закон. На практике же… как говорится, все не так однозначно.

– А вы не давайте. Пусть судится. И даже после того, как он получит решение суда об определении порядка общения с детьми… Просто не открывайте дверь.

– А это законно? – удивилась она.

Я созналась:

– Не слишком. Но заставить вас не смогут.

В конце концов, закон не должен стоять выше интересов детей!

Я собиралась напечатать несколько исков и прикинуть вопросы к одному из своих дел, но из головы не шла рассказанная история. За годы практики мне поведали немало секретов, и до сих пор никто не мог упрекнуть меня в том, что я сделала их достоянием гласности.

Настолько ли важны для меня требования адвокатской этики, чтобы промолчать? В моих руках сведения, которые позволят предотвратить дальнейшие преступления. Защитить детей.

Но решусь ли я их разгласить? Что для меня важнее – личная этика или профессиональная?..

Я откинулась в кресле и прикрыла глаза.

Полиция отпадала по многим причинам. Лучше в прокуратуру. Вопрос лишь – к кому?

Я полистала служебный справочник. Часть сотрудников районной прокуратуры я знала плохо, с некоторыми была в натянутых отношениях, а оставшимся не доверяла – они не станут хранить в тайне источник информации.

Разве что… Господин Виноградов, старший помощник прокурора? Он ведь сдержал слово, прижал к ногтю чересчур расторопного гнома, который додумался почти открыто выращивать коноплю.

И он, помнится, давал мне визитку с личным номером…

– Добрый день, – немедленно откликнулся Виноградов. – Рад вас слышать.

– Взаимно, – несколько покривила душой я. – Добрый день. Мы можем встретиться?

– Разумеется. – Он помедлил мгновение и предложил: – Послезавтра премьера фильма…

– Лучше прямо сейчас, – перебила я и прикусила язык, сообразив, как это прозвучало.

Как говаривал мой преподаватель гражданского процесса: «Быстрый язык накличет беду, коль его не сдержать»[25].

Виноградов помолчал. Очевидно, такая прыть девушки была ему в новинку.

– Через час? В кафе «Вуньо», знаете такое?

– Знаю, – согласилась я с облегчением и взглянула на часы. – Хорошо, до встречи.

– Анна! – окликнул он, прежде чем я успела положить трубку. – Это ведь не… свидание?

– Боюсь, что нет.

– Так я и думал, – вздохнул Виноградов и попросил: – Не опаздывайте, у меня в половине третьего суд.

Я хмуро посмотрела на умолкший телефон и пробормотала:

– Надеюсь, я об этом не пожалею…

– Анна, дорогая, что же вы не посоветовались? – попеняла мне проявившаяся Летиция.

Я подняла на нее растерянный взгляд.

– О чем?

Едва ли Летиция могла посоветовать мне что-то касательно адвокатской этики.

Призрачная дама всплеснула руками:

– О свидании, разумеется! Спроси вы меня, я бы подсказала, что идти надо в эту субботу в «Фолькмарр».

Название знаменитого выставочного комплекса заставило меня приподнять брови.

– Зачем? Признаюсь, я не слишком интересуюсь искусством.

Летиция посмотрела на меня снисходительно.

– В субботу там открытие «Драконьей выставки», и тот несносный дракон непременно будет. Об этом уже пишут в газетах. А тут вы, с новым кавалером…

Я только закатила глаза. Выдумает же!

Но запомнила.

Виноградов меня ждал. Он окинул меня одобрительным взглядом и протянул розу:

– Это вам.

– Не стоило, – качнула головой я, однако розу взяла. – Господин Виноградов…

Он протестующе поднял ладонь:

– Давайте называть друг друга по имени. Я настаиваю.

Пожалуй, излишний официоз действительно был некстати. Я ведь рассчитывала на приватный разговор.

– Вы правы, Владимир, – согласилась я и примиряюще улыбнулась. – Простите, я несколько выбита из колеи.

– Ничего, – улыбнулся в ответ он. – Присаживайтесь. Чем вас угостить?

Виноградов подозвал официанта и заказал кофе, тем самым тактично давая мне время собраться с мыслями.

– Я должна кое о чем вам рассказать. – Я медлила, грея руки о чашку с кофе. – Надеюсь, это останется между нами.

– Можете рассчитывать на мою скромность, – несколько чопорно ответил Виноградов и остро взглянул на меня. – Вы хотите, чтобы я проверил информацию о преступлении?

– Вы догадливы, – вздохнула я, кратко изложила разговор с клиенткой, опустив, разумеется, кое-какие сугубо личные детали, и протянула ему листок: – Тут все данные.

Владимир молча взял протянутую бумагу и спрятал в карман.

– Я разберусь, – пообещал он и вдруг улыбнулся иронично: – Надеюсь, с делами покончено? Я рассчитываю хотя бы на четверть часа настоящего свидания.

– Вижу, вы не склонны терять время, – засмеялась я. – Что же, вполне достойная цена.

Он накрыл ладонью мою руку и покачал головой:

– Вы ничего мне не должны, Анна. Скорее, напротив, это я вам обязан за информацию. Но мне хотелось бы, чтобы вы согласились.

– Что же, – я опустила ресницы, – вы меня убедили. Ваши предложения?

– Тут неподалеку парк, – с готовностью откликнулся он. – Прогуляемся?

Я не стала отказываться…

Листья шуршали под нашими ногами, разлетались от порывов ветра. Напоминали, что все проходит. И что сегодняшние печали тоже однажды унесет ветром.

С Виноградовым оказалось легко и интересно. Он уместно шутил, не давил на меня, и с темами для разговора у нас – юристов – никаких проблем не возникло.

– Боюсь, мне пора. – Он с неподдельным сожалением взглянул на часы. – Я уже опаздываю в суд.

– Жаль, – вздохнула я.

Он сжал мои пальцы:

– Могу я рассчитывать на новую встречу? Мы могли бы сходить куда-нибудь…

– В «Фолькмарр» в эту субботу? – ляпнула я.

Только не краснеть! Это не подобает опытному адвокату.

На тонких губах Виноградова мелькнула улыбка.

– Хотите взглянуть на выставку? Договорились. До встречи, Анна.

– До встречи, – эхом откликнулась я и, лишь когда он скрылся из вида, позволила себе застонать.

Что я творю?!

Демонстрировать мужчине, который мне изменил, что я тоже легко найду ему замену? Глупо, по-детски и недальновидно.

Но так хочется…

Зарядила унылая морось. Хотелось укутаться в плед, заварить чаю и бесконечно долго смотреть в окно. Это время будто самой природой предназначено, чтобы оглянуться вокруг и задуматься о своей жизни. И не вина осени, если увиденное не порадует.

Признаюсь, меня не радовало…

Так что телефонному трезвону я неподдельно обрадовалась.

– Привет, Вер!

– Привет. – Голос гадалки звучал не очень-то весело. – Ань, можешь приехать в «Альвельву»? У нас проблемы.

– Через полчаса буду, – пообещала я и повесила трубку.

Как назло, дождь припустил сильнее.

Не понимаю, чем занимаются наши маги? Почему до сих пор не придуманы эффективные способы воздействия на погоду, кроме классического воззвания к Ньерду и Нертус?[26]

Хорошо, не подвели фирменные сапожки гномьей работы, на подкладке которых вышиты руны, не позволяющие воде проникнуть внутрь.

Был седьмой час вечера, когда я символически постучала в притолоку «Альвельвы» и толкнула дверь.

– Ань, проходи! – махнула рукой Вера, не переставая хмуро разглядывать разбросанные руны. Выглядело это так, будто кто-то в сердцах швырнул весь мешочек на стол.

Хмурый Томаш, владелец фирмы, кивнул мне, его жена Барбара отсалютовала рукой с зажатой в ней сигаретой. Гномка Ула, астролог, с ногами забралась в кресло и обхватила колени. Вид у нее отчего-то был сердитый, а глаза заплаканные.

– Присаживайся, – похлопала по дивану Барбара и выпустила клуб дыма. – У нас тут военный совет.

– И с кем воюем? – осведомилась я, вытирая ноги у входа. – Опять жалоба?

«Альвельва» оказывала любую (законную, конечно же) магическую помощь всем желающим. Спектр услуг был весьма разнообразен, начиная от гаданий на рунах и заканчивая гороскопами.

Томаш насупил густые черные брови. Иногда мне казалось, что он их подкрашивает, чтобы вид был посолиднее. Слабенькому эрилю это важно.

Вера, например, антуражем не заморачивается – может себе позволить. Томашу же приходится из кожи вон лезть.

– Именно, – изрекла Барбара с тем непоколебимым спокойствием, которое бывает лишь после слоновьей дозы успокоительного. – Вот ознакомься!

Барбара в их тандеме занималась бумагами, разрешениями, отчетами и всевозможными проверками.

Гадальная и прочая магическая деятельность подлежит обязательному лицензированию, без соответствующего разрешения возможно лишь мелкое бытовое волшебство для себя и близких. Так что бумаг приходится оформлять бесчисленное множество. Зато услуги пользуются спросом, мало-мальски хороший маг без куска хлеба не останется.

Я бегло просмотрела протянутые документы.

Ситуация типичная: недовольные клиенты решили защищать свои права в судебном порядке. Защита прав потребителей – вопрос сложный. Зачастую нелегко разобраться, кто прав, а кто виноват. Возможно, продавец хамит, а может, клиент попался столь придирчивый, что ему никак не угодить.

В данном случае истцами были гномы, супруги Гиралия и Теренс Вартассон.

Год назад они обратились в «Альвельву» с деликатной проблемой. У супругов было трое детей, и все, как назло, девочки. Муж с женой хотели получить гарантию, что очередной ребенок будет долгожданным мальчиком, а хорошему астрологу вполне по силам рассчитать условия, при которых родится младенец нужного пола.

«Альвельва» взялась за заказ, но…

Вместо желанного мальчика на свет появились девочки. Близнецы.

Возмущенные родители обратились в суд, как было указано в иске, «с целью пресечения дальнейшего оказания ими услуг ненадлежащего качества».

Я посмотрела на сумму, в которую истцы оценили причиненный им моральный вред, и присвистнула. Да фирма разорится! Неудивительно, что Томаш потягивает коньяк, Барбара выкурила уже третью подряд сигарету, а Ула тихонько всхлипывает.

Вера постучала пальцем по губам и раздраженно смела руны в полотняный мешочек.

– Надеюсь, ты не пыталась увидеть, чем закончится рассмотрение спора? – поинтересовалась я насмешливо. – Сама же знаешь, без толку.

Слишком много факторов, слишком много случайностей. Порой результат зависит от не вовремя выброшенной квитанции, чьего-то длинного языка или банальной опечатки в документах.

– Знаю, – согласилась она невесело и заправила волосы за уши. – Поэтому не пытаюсь. Я пробовала выяснить, почему так получилось.

– И почему? – подняла брови я.

Вера раздраженно поморщилась:

– Чтоб я знала! Вижу, что ошибка какая-то, и все.

Ула всхлипнула особо душераздирающе, и Барбара сердито на нее покосилась.

– Мы сами знаем, что ошибка! Где-то Ула напортачила, а нам теперь отдуваться!

– Ничего я не портачила, – гномка шмыгнула носом. – Я уже раз двадцать все перепроверила! Правильно все.

Барбара лишь отмахнулась:

– Почему тогда результат неправильный?

Ситуация представлялась довольно простой: имелся договор с фирмой, согласно которому оказывались услуги, а факт рождения двух девочек вместо одного мальчика был подтвержден свидетельствами о рождении детей.

– Вера тоже видит ошибку, – проговорила я задумчиво. – Возможно ли, что сами истцы что-то напортачили? С датой или местом зачатия, например? Что там еще имеет значение?

– Больше ничего. – Ула громко высморкалась. – Остальное так, для таинственности.

Я понимающе кивнула, а Томаш добавил мрачно:

– Временем и местом они не ошиблись. У них свидетель есть, местный рыбак. Они в его лодке… того… ребенка сделали.

– И рожать она туда же вернулась, – прокомментировала Барбара, криво улыбнувшись. – Смелая женщина. Домашние роды, да в таких условиях!

– Неужели даже повитухи не было? – вежливо удивилась я. Профессия требовала от меня уважать чужие причуды. Если они не выходили за рамки закона, разумеется.

– Была, – отмахнулась Барбара. – Хотя толку с нее в лодке? Там ведь даже банального кипятка не нагреть, обычная рыбацкая лодчонка.

– Сам рыбак далеко не уходил. – Томаш устало откинул голову на спинку дивана, баюкая в руках полупустой бокал. – Говорит, интересно же. Он, кстати, заявлен свидетелем.

– И подтвердит, что все было по правилам… – протянула я. – М-да, даже зацепиться не за что. Кстати! А насчет лодки – это вы им посоветовали?

Томаш почему-то чуть покраснел, а Барбара махнула рукой.

– Это же гномы! Ула им наплела, что ребенок должен быть зачат над водой Хрустального озера. Что-то там про исток реки, мол, где рождается река, там и зачатие происходит легче. Вот они и поняли буквально!

– Над озером есть небольшой отель, – объяснил Томаш и глотнул коньяка. – На сваях, потому что по весне там часто бывают наводнения. Вот вам и «над водой Хрустального озера».

– Держу пари, владельцы отеля вам приплачивают, – хмыкнула я. – А не могло это повлиять? Я про лодку.

Барбара одарила меня хмурым взором:

– Между нами говоря, плюс-минус двадцать километров значения не имеют. Так что клиенты могли со всеми удобствами сделать своего младенца на нормальной двухспальной кровати, а не в качающейся лодке.

– В ноябре! – вставила Вера, и я вытаращила глаза.

Чего только не сделаешь ради сына и наследника!

– Короче говоря, – оборвал веселье мрачный Томаш, – дело тухлое. А мы даже понять не можем, где накосячили.

Гномка сжалась. До сих пор проблемы «Альвельвы» были никак с нею не связаны. Ула отличалась прямо-таки патологической, даже для гномов, точностью и аккуратностью. Конечно, и на старуху бывает проруха, но тогда она бы нашла ошибку при проверке.

– Ошибка… – проговорила я медленно и подняла голову. Обвела взглядом обращенные ко мне лица. Томаш, Барбара, Ула, даже Вера смотрели с немой надеждой. – Кто сказал, что ошибка в гороскопе? Ула, откуда ты берешь информацию? Записываешь со слов клиентов?

– Нет, конечно! – ответила за нее Барбара. – Слова-то к делу не пришьешь. Мы уже стреляные воробьи, требуем документы.

– Вот! – подняла палец я. – А в документах тоже бывают ошибки. Только как это проверить?

Ула просияла, вскочила и захлопала в ладоши.

– Я знаю, знаю! Могу вычислить. Иногда так делается, если точная дата и время рождения неизвестны.

Барбара потерла виски:

– Они заполняли анкеты, так что это вполне реально. Значит, все может быть так просто?!

Томаш схватился за голову и вдруг расхохотался:

– Мы же требовали документы, чтобы не было ошибок! Ха-ха-ха.

– Это нервное, – прокомментировала Барбара хладнокровно, встретив мой взгляд. – Пойдем, дорогой. Тебе надо прилечь.

Клиенты поджидали меня у кабинета судьи.

Барбара ткнула мужа локтем в бок. Томаш подскочил, просиял и утащил меня в конец коридора.

– Я тут поболтал с тем рыбаком! – выпалил он, пытаясь говорить шепотом. У Томаша был густой бас, так что получалось так себе. – Он говорит, что девочки тоже родились в другой день.

Я поразилась:

– В свидетельствах о рождении близняшек тоже ошибка?

– Ну да! Родились они первого августа, а записаны второго. Обе. Тебе не кажется, что это подозрительно? Может, родители мошенники?

– Странное мошенничество, – заметила я. – Пусть даже сумма, которую они требуют, немаленькая, но ведь детей-то им до восемнадцати кормить! Как-то слишком накладно.

Кстати, гномы в суд явились без адвоката. Тоже слишком легкомысленно для криминальных личностей.

– Ну, может, их в детдом сдадут, – предположил Томаш неуверенно.

Я лишь отмахнулась. Но зарубку в памяти сделала…

Судья Мышкина смотрела на меня подозрительно, явно ожидая, что я еще отмочу.

Я ответила ей улыбкой. Что поделать, работа у меня такая.

Первым пояснения давал истец – почтенный папаша теперь уже пятерых девочек.

– Вместе с нами живет вдовая теща и двое незамужних сестер жены, – рассказывал он обстоятельно. – Плюс жена и пять дочек. Я так хотел сына!

И утер скупую мужскую слезу рыжей бородой.

– Ваше семейное положение имеет отношение к делу? – осведомилась судья с некоторым, впрочем, сочувствием. Как только бедняга не свихнулся в этом женском царстве?

– Еще какое! – вскинул голову истец. – Понимаете, я – кузнец! Сейчас-то нас почти не осталось. Зато конкуренции почти никакой. Мы коллекционные вещицы куем, спрос есть, денежка неплохая капает. И кому я секреты мастерства передам? Сына-то нет! Вот мы с женой и пошли в эту «Альвельву». Они нам обещали, что если сделать все в точности, то мальчик будет. А родились – девки!

– Понятно… – протянула судья и обратила острый взор на Томаша: – Ответчик, как вы можете это объяснить?

Я вскочила на ноги:

– Позвольте, я, ваша честь?

– Ну попробуйте, – разрешила судья скептически.

– В расчетах была допущена погрешность, но вины моих клиентов в этом не было, – сказала я твердо. – И мы это докажем.

Судья пожала плечами, не слишком впечатлившись, и пальцами по столу побарабанила.

– Суду ясна ваша позиция. Присаживайтесь, представитель ответчиков. Истец, продолжайте!

– Так нечего особо продолжать, – развел он лапищами. – Я как указания от этих магов получил, так взял, значит, жену и тещу и поехали мы делать, что было велено.

– А тещу-то зачем? – вытаращила глаза судья.

Гном недоуменно пожал плечами:

– Так присмотр надо, чтобы сделали все, как полагается.

Я спрятала смешок, а судья пристыженно опустила взгляд. Сдается мне, версии у нее были сплошь не самого пристойного толка.

– В общем, я лодку нанял. Ну, мы в ней и… Под дождем!

– У меня потом насморк был, – вставила его почтенная супруга и шмыгнула носом. – И занозы… в неудобных местах.