Дюжина лазеек

 Дело 12

Капкан на любовника

Первый рабочий день после импровизированного отпуска выдался бурным.

В кабинет влетел орк, бешено вращая глазами, и завопил:

– Смыть позор!

Я чуть пригнулась от звуковой волны, а Летиция материализовалась перед ним, скрестила руки на груди и неодобрительно покачала головой.

– Юноша, где ваши манеры?

Орк вытаращил глаза и пригладил уже заметную плешь. Не почтенный старец, разумеется, но юнцом он был много лет назад.

– Боги да обрушат кару на голову нечестивых! – вновь завел свою волынку орк, правда, чуть потише. – Женщина, ты мне поможешь?

Спорить с «женщиной» я не стала – не мужчина же. И ласково пообещала:

– Воздам и покараю. За соответствующее вознаграждение, разумеется.

– Заплачу, сколько надо, – кивнул он.

А что делать, если небеса остались глухи? После Рагнарека боги почти перестали вмешиваться в дела смертных. Некоторые даже считают, что они впали в спячку.

– Слушаю вас, – вздохнула я. – Что у вас стряслось?

Он молча выложил передо мной постановление о привлечении в качестве обвиняемого по делу о разбое.

– Они пришли на рассвете, – заговорил орк торжественно. – Ни ордера, ни понятых…

Я только хмыкнула. Судим господин Дабруриг был неоднократно, а такие господа уголовный процесс знают получше меня.

Однако ему это не помогло.

Его взяли под белы (точнее, зелены) рученьки, стукнули пару раз лицом о стенку, да и затолкали в полицейскую машину. Задержание прошло без сучка и задоринки (а также без глупостей вроде протокола задержания), так что приободрившиеся полицейские не стали терять времени даром. Решили они, что дважды ездить в далекое село им лень, времени вагон… В общем, заодно провели и обыск, изъяв из дома Дабрурига его мобильный, небольшую сумму денег, а также мамины золотые колечки и сережки.

Полицейские наши питают неизъяснимое отвращение к формальностям, так что и здесь обошлись без санкции и понятых. К чести службы охраны правопорядка, ценности не пропали где-то по дороге, а были переданы следователю.

Дабруриг, не будь дурак, немедленно настрочил жалобу, что обыск был произведен без соблюдения требований Уголовно-процессуального кодекса.

Но бравая полиция не растерялась!

Ответ за подписью начальника следствия лежал передо мной. Дескать, ни-ни, как можно, никто никакого обыска не проводил, а изъятые ценности находились… на самом задержанном.

– Я! – Орк ткнул себя в грудь мясистым, поросшим густой шерстью пальцем. – В колечках и сережках?!

Для правоверного орка это и впрямь было оскорбление, смываемое только кровью!

– Успокойтесь, – посоветовала я хладнокровно. – Давайте я напишу вам жалобу в прокуратуру. Вы же принесите мне справку от врача, что уши у вас не проколоты. Заключение ювелира о размере колец, которые налезли бы на ваши пальцы, тоже было бы кстати.

– А без этого никак? – Орк почесал в затылке. – Может, я судье лично покажусь?

– Увы, – развела руками я. – Без бумажки ты – букашка, знаете такое?

Я улучила свободную минутку и отправила сообщение Артему.

«Удачного дня, Тём. Целую, Анна».

Едва ли он скоро это прочитает. Ради отпуска со мной Артему пришлось свернуть горы – и это почти не преувеличение, – так что работа ждала его с распростертыми объятиями и скальпелем наперевес. Или чем там орудуют кардиохирурги.

Вопреки моим ожиданиям, телефон почти сразу пискнул.

«И тебе. Люблю тебя. Тёма».

И почти сразу еще одно.

«Это Наташа, медсестра. Доктор Медведев оперирует, но сказал сразу передавать ваши сообщения».

Я умиленно заулыбалась. Кажется, я становлюсь сентиментальна!

Летиция оторвалась от кипы бумаг и подозрительно прищурилась.

– Так-так-так! – Она облетела вокруг меня. – Не поделитесь, чему вы так улыбаетесь? Неужели из-за того прокурорского типа, как там его?

Я спрятала телефон в ящик стола и пожала плечами.

– Виноградов. Нет, не из-за него.

– Ну же! – взвилась Летиция и наставила на меня лорнет. – Рассказывайте или я от любопытства на эктоплазму изойду!

– Страшная угроза, – рассмеялась я и подняла руки. – Хорошо-хорошо. Я провела отпуск на море с Артемом Медведевым. Он кардиохирург и мой давний друг.

– Уже не только друг, надеюсь? – задрала брови она. – Это ведь он защитил вас от тех хулиганов? И помог с делом о драппе. И столько раз встречал с работы… Таких мужчин упускать нельзя! Быть может, вам нужна помощь? Хотя бы советом?

На мгновение я представила призрачную даму с гарпуном – или скорее сачком – наперевес.

– Летиция! – простонала я и приложила руки к щекам. – Уймитесь! Да, мы с Тёмой теперь вместе и…

Дверь распахнулась без стука, заставив призрачную даму рефлекторно отпрянуть в стену.

– Вроде ж не пил, – пробормотал стоящий на пороге моряк и сдвинул фуражку на затылок.

Призрачная дама чуть склонила голову и представилась с достоинством:

– Летиция Ларсен, секретарь юридической консультации. И я действительно призрак. Что вы хотели?

– Эм… – Моряк облизнул губы, махнул рукой и сознался: – Я сейчас хоть к самому Локи[28] пойду, только бы помог.

– Присаживайтесь, – вмешалась я, проходя на свое рабочее место. – Слушаю вас.

Моряк снял фуражку и пристроил на стуле рядом. Видный мужчина лет сорока, и белая форма очень ему к лицу, хоть и донельзя непрактична в нашем климате. Впрочем, судя по загару, не так-то он много времени проводит в наших широтах.

– Я – капитан Климов, – пробасил моряк решительно. – Подолгу в рейсах, все такое. В прошлом месяце вернулся, а соседка меня за рукав поймала. Видела, мол, какого-то типа, который из окна моей жены вылазил…

– И что вы предприняли? – поинтересовалась я осторожно.

Моряки народ простой, нравы у них безыскусные. Вряд ли капитан попросту подал на развод.

– Ну-у-у… – Он отвел взгляд, подтвердив мои подозрения, и неловко поерзал. – Короче, капкан я поставил. На любовника.

Я потерла лоб и повторила:

– Капкан на любовника?

– Ну да, – пожал широкими плечами капитан, кажется, не усматривая в этом ничего такого. – За подоконником. Там же второй этаж, абы кто через окна не лазит.

– Но кто-то все-таки влез, – догадалась я. – Сильно покалечился?

Моряк печально кивнул:

– Ногу сломал и сам побился. И ладно бы любовник!

– А кто? – искренне заинтересовалась я. – Вряд ли в окно на втором этаже полез случайный прохожий. Кстати, у вас частный дом, я правильно поняла?

– Он самый. Двухэтажный, с гаражом… Вот в гараж-то этот тип и упал! Крышу проломил, расшибся. Только это точно не любовник! Я как домой вернулся, сразу проверил. Ловушка не срабатывала. А потом мы с Хильдочкой на выходные уехали. Домой вернулись – а там полиция. – Капитан вздохнул. – Я думаю, этот тип – воришка. Сам-то он говорит, что котенка полез снимать.

– Ну да, – хмыкнула я. – Очень правдоподобно.

Моряк только руками развел:

– Теперь я вроде как превысил эти… как их?

– Пределы необходимой обороны, – подсказала я рассеянно. – Погодите, а как он сумел выбраться из капкана? Раз упал на крышу гаража?

Капитан вытаращил глаза, крякнул и признался смущенно:

– Ну, про капкан это я так, для красного словца. Так-то я сирену поставил. Она как заревела, парнишка тот дернулся – ну и на крышу. Говорят, шум такой был, что соседи из домов повыскакивали. А госпожа Настуларс с нашего забора хлопнулась, копчик ушибла… Забор-то двухметровый!

Я фыркнула:

– Позвольте угадаю. Это она сообщила вам о якобы любовнике?

Не зря же она торчала на заборе, верно?

Капитан печально кивнул:

– Он точно не к Хильдочке приходил. Он же полез, когда я уже из рейса вернулся! И мы с рыбкой моей вообще уехали.

Разумно. Вряд ли любовники – будь они в действительности – не предупреждали друг дружку, дома ли муж. Благо в наше время для этого не надо выставлять в окно горшок с геранью. Достаточно позвонить.

Я поспешила его обнадежить:

– Не все так плохо. Думаю, в суде трудно будет доказать ваш умысел на причинение вреда сиреной. Вот если бы это был настоящий капкан… Короче говоря, думаю, дело мы выиграем.

Он замотал головой и простонал:

– Только не это! Если дело до суда дойдет, моя Хильдочка же точно про этот капкан узнает?

– Скорее всего, – кивнула я. – На предварительном следствии материалы дела не разглашаются, но на суде может присутствовать кто угодно. И ваша жена, полагаю, придет вас поддержать.

Капитан схватился за свою фуражку, словно за спасательный круг.

– Спасите! – взмолился он. – Делайте что хотите, только чтобы Хильда не узнала! Она же меня со света сживет!..

Следователь Дагуларс встретил меня как родную… тещу. В духе «что, и чаю не попьете?».

– Опять вы?! – простонал он и схватился за голову. – Скажите, что вы просто проходили мимо, а?

– Вы не рады меня видеть? – хмыкнула я, присаживаясь напротив. – Тогда вам не повезло. Я именно к вам.

– По Климову? – влет догадался он и потер длинный нос. – Учтите, я не дам вам развалить второе дело!

– Дело? – Я подняла брови. – Ваше дело и без меня, уж простите, на соплях держится.

Следователь насупился:

– Чего это? Превышение мер необходимой обороны как оно есть. Потерпевший сломал ногу…

– Когда пытался влезть в дом и что-нибудь украсть, – закончила я. – Бросьте, вы ведь сами понимаете, что версия о котенке не выдерживает никакой критики! И могу поручиться, этот ваш потерпевший уже судим за кражи с проникновением. Кстати, накануне его видела глазастая соседка и наверняка сможет опознать. Видимо, в прошлый раз его спугнули, и он решил попытать счастья снова.

Взгляд следователя вильнул, выдавая, что я попала в точку.

– Ну и что? – упрямо заявил Дагуларс. – Пусть даже так. Вред, причиненный жизни и здоровью, не соразмерен вреду, причиненному имуществу.

Тут полицейский, увы и ах, был совершенно прав. Вопреки тому, что показывают в кино, граждане не вправе стрелять в грабителя. Если, конечно, тот первым не схватится за ружье.

С точки зрения закона даже при самообороне нельзя пользоваться оружием опаснее того, чем угрожают вам. Проще говоря, если у бандита нож, а у вас пистолет и вы этого бандита застрелите, то пойдете под суд за убийство. Совершенное при смягчающих вину обстоятельствах, но все же.

– Прекрасно, – согласилась я с улыбкой и предвкушающе потерла руки. – Давненько у меня не было громких дел. Пожалуй, стоит о себе напомнить, как думаете?

Думал следователь исключительно нецензурно.

– Подумаешь, громкое дело, – выдавил он наконец. – Всего-то причинение телесных повреждений средней тяжести.

– Станет громким, – пообещала я. – Когда я начну обжаловать каждый ваш чих. С привлечением прессы, разумеется. А уж они такой скандал раздуют – пальчики оближешь. Думаю, до Следственного комитета дойдет…

– Зачем?! – взвыл несчастный следователь. – Почему бы ему просто не признать вину? Подумаешь, заплатит небольшой штраф. Капитаны дальнего плавания – граждане не бедные.

– Адвокатская тайна. – Я не собиралась посвящать его в семейные перипетии капитана. – Послушайте, ну что вы упрямитесь? Из-за дела о проклятии господина Котова не пострадали ни ваша репутация, ни статистика раскрываемости. Давайте сейчас сделаем так же. Сами же понимаете, что по-человечески капитан ни в чем не виноват.

Пару мгновений следователь сверлил меня злым взглядом.

– Ладно, – сдался он наконец. – Что вы предлагаете?

– Ваш, кхм, потерпевший окажется мастером по квартирным сигнализациям… В некотором роде так оно и есть, согласитесь? Так вот, мастеру оставили ключи, чтобы он установил сигнализацию, пока хозяев нет дома. Он так и сделал, да вот беда – увидел на карнизе котенка.

Следователь булькнул горлом:

– Котенка?

– Ну да, – согласилась я преспокойно. – Он ведь уже давал пояснения. Странно будет, если котенок вдруг куда-то испарится, правда? Так вот, котенок мяукал на карнизе, мастер полез его снимать… Что-то замкнуло, и… сигнализация сработала!

Я развела руками. Надо же было придумать мало-мальски внятное объяснение, откуда взялась сирена!

Следователь подпер щеку кулаком:

– Издеваетесь, да?

Мне оставалось лишь плечами пожать.

– Почему? У меня и договор есть. – Не зря же его быстренько сочиняла в консультации! – Осталась только подпись, кхм, мастера. Думаю, вы сможете его уговорить.

Следователь растер лицо руками и спросил безнадежно:

– Думаете, поверят?

– Думаю, – ответила я ему в тон, – что обжаловать это никто не будет. Для вас это главное, ведь так?

А для нас – чтобы «Хильдочка» поверила.

Версия, в которую должна поверить женщина, не обязательно должна быть технически, юридически и даже физически правдоподобной.

Главное – правильная подача!

Собери воедино несчастного котенка, сигнализацию («Дорогая, соседи видели, как кто-то вылезал из нашего окна. Вор, конечно. Я решил защитить мою рыбоньку…»), добавь парочку комплиментов…

И женщина останется в полной уверенности, что мужчина переживал о сохранности главного своего сокровища. Еще и польщенной себя сочтет!

Телефон зазвонил, когда я вышла из женской консультации.

– Алло? – буркнула я, даже не взглянув на номер.

– Анна, добрый день.

Я присела на перила и прикрыла глаза. В них как будто песка насыпали.

– Добрый.

– Я звоню сказать, что суд вынес приговор, – сообщил он после паузы. – По тому самому делу. Они получили от семи до двенадцати.

– Прекрасно. – Боюсь, моему голосу недоставало энтузиазма, хотя столь редкая в нашем мире справедливость его заслуживала. – Это все? Боюсь, я занята.

– Где ты сейчас? Можно к тебе приехать? Вообще-то, я думал отпраздновать…

– Я возле женской консультации, – призналась я. – И мне, честно говоря, сейчас не до празднования.

– Ты беременна?..

К его чести, Виноградов не спросил: «От кого?»

Ясно ведь, что сам он никак не мог быть отцом.

– Наоборот, – сказала я со вздохом. – Мне сказали, что я не смогу иметь детей.

Он молчал добрую минуту.

– Это точно? Ты обращалась к другим врачам? Может, это излечимо?

– А если нет? – ответила я вопросом на вал его вопросов. – Вдруг я действительно не смогу родить?

– Тогда мы не сможем пожениться, – вздохнул он и закончил почти виновато: – Без детей – это не семья.

Я вовсе не собиралась за него замуж. Но во рту вдруг стало горько…

Мы с Артемом договаривались поужинать вместе, и я не стала переносить встречу. Он заслуживал разговора с глазу на глаз.

Я поехала прямиком домой.

– Ань? – встревожился домовой, увидев мое помертвевшее лицо, и засуетился: – Что принести? Может, тебе прилечь? Ань, ну что с тобой?

– Все нормально, – сказала я чужим голосом. – Дай что-нибудь выпить, а?

Домовой быстро закивал и притащил рябину на коньяке.

Я залпом опрокинула рюмку и поморщилась. Наверное, теперь она навсегда окажется связана для меня с плохими новостями. Ночь, когда я узнала об измене Шемитта. И вот теперь…

Артем пришел подозрительно рано. Еще даже не стемнело, а ведь в конце ноября сумерки наступают рано.

Присел на корточки у дивана, на котором я бездумно валялась, и погладил меня по щеке.

– Ань, что случилось?

– Тебе Нат позвонил, да?

Он кивнул и повторил настойчиво:

– Что случилось? Пожалуйста, скажи мне.

И я сказала, не глядя на него:

– Я не смогу иметь детей.

– Ты же не хотела детей? – кажется, он и впрямь удивился.

Одно дело, когда замуж и детей ты не хочешь. А другое – когда не можешь.

– Прямо сейчас – нет. – Я дернула плечом. – Но когда-нибудь… А теперь у меня этого не будет… Ты теперь меня бросишь, да?

Так жалобно вышло, что самой противно.

Артем взял меня за плечи – и хорошенько встряхнул.

– Ань, ну что за ерунда! – сказал он сердито. – Посмотри на меня. Что ты еще выдумала? Ну не можешь ты родить – и ладно.

– Ты не хочешь детей?

Артем посмотрел мне в глаза. Лицо у него было сердитое.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива. Если тебе для этого нужен ребенок… Ну усыновим кого-нибудь. В чем проблема?

– Виноградов сказал, что у нас ничего не выйдет, – созналась я, помолчав. – Когда узнал. Не то чтобы я на что-то рассчитывала с ним, но…

Артем потянул меня на пол. Спеленал ручищами, прижал к себе.

– Ань, я же люблю тебя, – он надавил пальцем мне на лоб, – а не твою матку!

И я расхохоталась.

Ох уж эти врачи!..

 Эпилог

Три года спустя

Артем спал, разметавшись по постели и уложив мне на талию тяжелую руку.

Я повернулась на бок, разглядывая спящего мужа. Сегодня ночью была его очередь вставать к малышке, так что пусть подремлет еще немного.

Дочь сопела в кроватке, сунув кулачок в рот, и сердито хмурила бровки. Отцовская тяжеловатая челюсть, темные волосики и карие глаза – вылитый Артем.

Как у меня получилось забеременеть, не понял никто. Я ничего не подозревала, пока Вера не ткнула носом – в руны и, чуть позже, в тест на беременность. Доктора только руками разводили.

Артем поначалу попытался было таскать меня по каким-то врачам… Я отказалась наотрез. Чудо не надо исследовать и препарировать. Ему надо радоваться.

И я радовалась, даже когда изнывала от токсикоза. Вот головой вниз над унитазом повишу – и снова радуюсь, м-да. Впрочем, это уже детали, которые быстро сгладились из памяти, перестали казаться важными.

Разве не стоило этого маленькое счастье, которое шевелит ручками и смешно сопит? Наверное, это главное мерило отношения женщины к мужчине. Хочет ли она, чтобы ее дети были на него похожи?

Теперь я знала, какой это восторг – ребенок от любимого мужчины…

Артем открыл глаза и сказал хрипло:

– Доброе утро.

– Оказывается, я тебя люблю, – сказала я невпопад. – Представляешь?

Артем на мгновение замер.

Я еще никогда ему этого не говорила. Опять чего-то боялась. Спугнуть? Ошибиться? Обнаружить, как многие мои клиентки, как разительно меняется мужчина, когда его женщина уже никуда не денется – окольцована и в декрете?

Даже не думала, что окажусь такой трусихой!

– Пока не очень, – сознался муж, улыбаясь, и притянул меня к себе. – А доказательства будут?

– Конечно, – заверила я преувеличенно серьезно и прижалась к его груди. – Каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается в обоснование своих требований. Так что сегодня вечером оставим малышку на домового и… все друг другу докажем. Идет?

Плечи Артема затряслись от смеха.

– Мой любимый адвокат!

Я хмыкнула и с сожалением высвободилась из его объятий. Сегодня дочке годик, а меня ждет первый рабочий день. Надо привыкать понемножку, в моей профессии никто не рассиживается в декрете по три года. Так и клиентуру растерять недолго!

– Эй, голубки! – позвал недовольный Нат из коридора. – Еще пятнадцать минут, и кое-кто останется без завтрака.

Ворчать мой домовой не перестал. Ни когда мы переехали к Артему, ни после свадьбы, ни после рождения малышки. Хорошо хоть свои «магические» эксперименты забросил! Не удивлюсь, впрочем, если он потихоньку что-то там шаманит. Уж очень хитрый у домового был вид, когда он узнал о моей беременности…

Я завозилась, выбираясь из-под одеяла. Артем подгреб меня к себе и крепко – но возмутительно коротко! – поцеловал.

– На удачу, – сказал он, когда мы отдышались.

Совру, если скажу, что у нас всегда было гладко. Всякое бывает. Иногда мы, как и все, ругаемся. Устаем на работе, спорим и не можем прийти к единому мнению. А потом миримся, потому что стали друг для друга родными.

Потому что любовь – это не летать в облаках, а вместе идти по земле. И никакие книжные бурные страсти не сравнятся с реальным теплом и доверием…

Зачем мне драконы, эльфы и прочие принцы на белых конях? Мне милее хирург на черном джипе.

Юридическая консультация за год моего отсутствия ничуть не изменилась. Разве что стараниями Летиции порядка на столе стало больше.

Только я успела кивнуть призрачной даме – теперь уже официальному помощнику адвоката, – как в кабинет без стука влетел гном.

– Мне срочно нужен иск! – выпалил он и грозно воздел над головой боевую секиру.

Интересно, с ней что-то не так? Или это такое выражение решимости?

Я потерла бровь – работа, милая работа! – и вздохнула.

– Проходите, присаживайтесь. Слушаю вас, в чем проблема?

Он поставил секиру в уголке и торопливо заговорил…

Работа шла своим чередом, да и жизнь тоже. Много еще будет всякого: побед и поражений, радостей и горестей, ссор и примирений… А хеппи-энд? Хеппи-эндов не бывает.

Жизнь продолжается, не останавливаясь даже на самых счастливых моментах, норовит подкинуть новые проблемы и заботы.

А когда наконец наступает энд, какое уж тут хеппи?

1

Тюр – в германо-скандинавской мифологии бог чести, войны и справедливости.

2

Мидгард, Муспельхейм – миры в германо-скандинавской мифологии.

3

Рагнарек – в германо-скандинавской мифологии гибель богов и всего мира, следующая за Последней битвой между богами и чудовищами.

4

Слейпнир («скользящий» или «живой, проворный, шустрый») – в германо-скандинавской мифологии восьминогий конь бога Одина.

5

Хель – коренная жительница Хельхейма, страны на крайнем севере, потомок инеистых великанов и богини смерти.

6

Соль – в германо-скандинавской мифологии богиня и воплощение солнца.

7

Хель – в данном случае – представители северного народа, потомки инеистых великанов и богини Хель.

8

Ваны – в германо-скандинавской мифологии – группа древних богов. В данном случае имеются в виду их потомки, обитающие в Ванахейме.

9

Асгард – в германо-скандинавской мифологии один из миров, обитель богов.

10

Эриль – в северной традиции маг, знаток рун.

11

В Мидгарде летоисчисление ведется от Рагнарека, 301 г.п.р. – «триста первый год после Рагнарека».

12

Руна иса – дословно означает лед. В данном случае руна использовалась для магического охлаждения помещения.

13

Нид – в германо-скандинавской мифологии – проклятие.

14

Драппа – в германо-скандинавской мифологии – хвалебная песнь.

15

Феху и отила – первая и последняя руны (буквы) Старшего Футарка, рунического алфавита. Примерный аналог выражения «альфа и омега».

16

Норны – в германо-скандинавской мифологии – богини судьбы. По легенде, ткут нить человеческой жизни.

17

Йотун – в германо-скандинавской мифологии – инеистый великан, кровожадное чудовище.

18

«Рун не должен резать тот, кто в них не смыслит. В непонятных знаках всякий может сбиться» – «Сага об Эгиле», исландский эпос.

19

Волки-ульвсерки – в германо-скандинавской мифологии волки-оборотни, буквально «волчья шкура».