Аромагия. Книга 1
В «Уртехюсе» меня ждали трое посетителей.
В прихожей витал густой запах кошек. От неожиданности я замерла на пороге, подозрительно изучая гостей. Насколько мне известно, кошек и собак в Ингойе не водилось. Единственное исключение – любимица одной почтенной старой дамы.
Итак, в прихожей сидело трое: холеная дама в возрасте «какие еще внуки?!» – госпожа Инга, некий господин в чрезмерно шикарном наряде и с кислым выражением лица и, наконец, лысеющий мужчина лет сорока с безвольным подбородком.
Оправившись от атаки концентрированного «кошачьего» смрада, в мощном напоре которого терялись все остальные запахи, я наконец разобралась, в чем дело. Оказывается, лысеющий мужчина чуть ли не облился эфирным маслом кедра. В нормальной концентрации оно дарит благоухание хвойного леса, где словно проваливаешься в сияние небес… Но в избыточных количествах кедр отдает кошачьей вонью.
Они были похожи на неумело составленный натюрморт: надменно топорщила колючки роза, рядом красовался апельсин в золоченой фольге, а чуть в стороне – вареное яйцо на подставке…
«Аромаждун», – пробормотала я, улыбаясь посетителям. Так называл приемную Валериан.
– Что?! – переспросила госпожа Инга, приподнимая выщипанные брови.
– Простите, – спохватилась я. Пришлось выкручиваться: – Подумалось, что новый омолаживающий крем надо назвать «Яблоки Идунн», как эликсир молодости.
– Ах, новый омолаживающий крем… – протянула она мечтательно, расцветая улыбкой, как юная девушка при виде любимого.
Вот уж кто решительно не понимал высказывания о том, что стареть надо красиво! Впрочем, никакие притирания не вернут девичьей персиковой кожи и наивности глаз.
Легенда гласит, что боги обретают молодость, съедая волшебные плоды богини Идунн. Чего только не сделали бы люди, чтобы добыть чудесные фрукты! Увы, наша доля – старость, сгибающая стройные тополя в карликовые березки…
На мгновение я замешкалась, выбирая, кого из посетителей пригласить первым. Выбор за меня сделала госпожа Инга.
– Надеюсь, джентльмены уступят очередь даме! – произнесла она безапелляционно.
Означенные джентльмены ответили мученическими взглядами, но вразнобой закивали. О, это гордое звание требовало жертв…
Госпожа Инга, покачивая перьями на шляпке, прошествовала за мной.
– А что будет в составе крема? – жарким шепотом, с взволнованным придыханием спросила она, едва за нами закрылась дверь. В этот момент почтенная дама походила на школьницу в ожидании предложения руки и сердца от сказочного принца.
Меня вдруг обуяло неуместное веселье, заставившее брякнуть:
– Дракон!
– Что, простите? – будто споткнувшись, уточнила она, округлив глаза, отчего на лбу гармошкой собрались морщинки.
Даже не обратив внимания на эту оплошность (хотя обычно она тщательно следила за мимикой), госпожа Инга смотрела на меня с настороженностью и нарождающимся восторгом.
– Дракон! – серьезно подтвердила я, усаживаясь и жестом предлагая ей сделать то же самое. – Видите ли, новейшие исследования доказали, что холод прекрасно сохраняет молодость. К примеру, как холодильный шкаф позволяет долго хранить продукты…
Сделать многозначительную паузу, предоставив догадываться об остальном.
На мой вопросительный взгляд клиентка зачарованно кивнула, источая запах мандарина и пихты – восторженное ожидание чуда, полностью приняв это объяснение.
Продолжая хулиганить, я призналась негромко:
– Я ведь тоже не молодею, вот и задумалась… Что, если взять, к примеру, чешуйку из хвоста ледяного дракона и сделать из нее экстракт?
Губы госпожи Инги сложились в немое «о».
Представляю, как я подбираюсь (лучше ползком) к ошарашенному Исмиру и выколупываю у него несколько чешуек… Надо думать, дракон заморозил бы меня совершенно бесплатно, просто от неожиданности.
Как-то некстати вспомнилось, как дедушка придумывал сказки нам с братьями, еще совсем крошкам. Колеблется свет свечи, пахнет медом и воском, немножко гарью и молоком, а голос дедушки полон торжественности…
В сказках фигурировали злобные ледяные драконы, холодящие дыханием весь мир. Дети стихии выступали в роли этаких чудовищ вроде сказочных вампиров. Но потом приходила бабушка, и в пару к дракону непременно находилась принцесса, сумевшая растопить сердце ледяного чудовища…
Если рассказ заканчивала бабушка, то концовка, к моему тайному восторгу, обещала этой странной паре вечную любовь и счастье. Если подвести точку выпадало дедушке, то к повествованию непременно приплетался какой-нибудь странствующий эриль, маг слова, или хотя бы рыцарь в сверкающих доспехах. Разумеется, герой повергал ниц несчастную рептилию и увозил красавицу. Сцены сражений приводили в восхищение братьев, но заставляли дуться меня и желать подкорректировать сюжет.
По правде говоря, теперь на месте принцессы я сбежала бы подальше и от дракона, и от самозваных спасителей…
Впрочем, хватит думать о сказках, клиентка уже посматривала с нетерпением.
– Только, боюсь, раздобыть чешуйки не удастся… – «с сожалением» призналась я.
Представилась охота на драконов ради прочных когтей, шкуры для экстрактов, шкурок на сумочки и туфельки… Брр, прямо мурашки по коже! Боюсь, люди способны и на такое…
К тому же одно дело – небольшая шутка, а обманывать клиентов, само собой, недопустимо!
Поэтому я поспешила сдать позиции, размышляя вслух о том, что «волшебное» средство может иметь побочные эффекты, к примеру, ускоренное старение после завершения срока действия крема.
Госпожа Инга содрогнулась – угроза здоровью не удержала бы ее от применения снадобья, а вот опасность для внешности мгновенно отрезвила.
В утешение я намекнула на некие редкостные ингредиенты для вожделенного зелья… В эффективность экзотических компонентов почему-то верится легче, чем в банальные экстракты ромашки и огурца. Чем труднодоступнее вещество, тем оно действеннее – простое, но заведомо ошибочное логическое построение.
Сейчас госпожа Инга согласилась довольствоваться кремом с розой и ладаном и, само собой, ценными ингредиентами прямиком из Муспельхейма: экстрактом лотоса и маслом маракуйи. А тамошние аромаги, видимо, привлекают клиентов «диковинными» порошками черники и морошки «прямиком из Хельхейма».
Заказав жасминовое масло для ванны, мыло на соке дыни, медовую маску и еще десяток наименований из моего ассортимента, клиентка наконец удалилась.
Воспользовавшись небольшой паузой, я поспешила сварить себе кофе. Подумав, щедро плеснула в крепкий напиток коньяка.
Вместо госпожи Инги на пороге «нарисовался» господин, благоухающий кедровым маслом.
Как и многие другие, он был озабочен поредением своей некогда шикарной шевелюры и для борьбы с этой бедой опробовал рецепт, почерпнутый в каком-то журнале. Однако после «чудодейственного» средства легковерному господину стало так худо, что он два дня отлеживался дома, а потом отправился ко мне.
– А вы захватили с собой тот рецепт? – осведомилась я, прихлебывая кофе. По правде говоря, употреблять на ночь глядя бодрящие напитки – не самая хорошая мысль, но меня начала терзать упорная головная боль, с которой я надеялась справиться таким нехитрым способом.
Видимо, сказывались все треволнения сегодняшнего дня вкупе с вонью, исходящей от клиента.
– Да! – Он согласно кивнул и осторожно извлек из кармана заботливо вырезанную статью, которую тут же передал мне.
Пока я изучала этот «шедевр», клиент молча пил чай.
Откровенно говоря, от статейки (судя по глянцевой бумаге, помещенной в некоем пафосном издании) у меня просто волосы встали дыбом. Материал был подписан веско и просто пугающе скромно – «господин Аромаг» («Аромаг» с заглавной!). Означенный «знаток» отмерял эфирные масла на одно применение ложками, а не каплями; оперировал понятиями вроде «концентрированное масло моркови», не уточняя, шла речь об эфирном масле, растительном или вовсе настоянном; не имел представления о синергии и комплементарности…
Удивляюсь, как люди поучают других о том, в чем сами мало что понимают! Неужели так сложно проштудировать хоть одну толковую книгу, прежде чем давать советы? Ведь тот, кто отважится на практике применить эти безграмотные рецепты, рискует здоровьем. Передозировка эфиров не менее опасна, чем передозировка любых иных лекарств!
Неучи, рассуждающие, что чем больше масла взять, тем лучше эффект, заслуживают самого строгого наказания!
– Удивительно, что вы не облысели от этого полностью! – с чувством произнесла я, возвращая клиенту статейку.
Тот схватился за остатки волос, глядя на злосчастную бумагу, как на ядовитую змею.
В общем, пришлось провести небольшой ликбез, затем вручить несколько пузырьков.
– В маску одну каплю масла бея! – напутствовала я клиента, и он, прижимая к груди бутылочки, мамой клялся, что ничего не перепутает и уж точно не переборщит. – Будьте добры, передайте посетителю, чтобы он зашел через несколько минут, – попросила я напоследок.
Охотно согласившись, лысеющий господин чуть ли не вприпрыжку выскочил из кабинета.
Голова моя болела все сильнее. Поставить чайник на огонь, теперь капельку мятного масла на виски, глубоко дышать и думать о чем-нибудь приятном…
Лето, взморье. Запах разогретой солнцем степи вперемешку с горьковато-солеными брызгами морской воды. В тени абрикосов – увитая виноградом веранда, где собралась вся семья. Охлаждающий мятный чай в расписных чашках и каждому по большущему куску шоколадного торта в шоколадной же глазури…
Когда дверь снова распахнулась, я даже смогла улыбнуться гостю.
– Здравствуйте, проходите, пожалуйста. Присаживайтесь, будете что-нибудь? – радушно предложила я.
Откровенно говоря, разряженный толстяк с обрюзгшим лицом мне не понравился – от него отчетливо пахло гнильцой, – но, может, это просто несварение?
– Нет, не нужно, любезная! – отмахнулся он, как от услужливой горничной.
Я лишь усмехнулась, тут же спрятав улыбку в чашке с мятным отваром. Люди, которые грубят окружающим только из-за желания казаться значительнее, достойны сочувствия.
Что, впрочем, нисколько не помешало мне осадить наглеца.
– Боюсь, могу уделить вам всего пять минут… – заметила я как бы между прочим, изобразив сожаление.
Гость спал с лица. Он явно привык, что перед ним лебезят и покорно терпят все выходки.
Наконец он выдавил:
– Я… э-э-э… бизнесмен. Моя стихия – денежные займы… так сказать, в частном порядке…
Проще говоря, ростовщик.
– У меня есть… э-э-э… партнер. Он надолго уезжал, а теперь… э-э-э… вернулся и хочет провести ревизию. – Посетитель то и дело облизывал губы и утирал лоб платком.
Кстати, платок «выбивался» из образа – большой, клетчатый, из грубой ткани и явно застиранный.
После чего принялся рассказывать, какой нехороший – во всех смыслах – этот самый партнер…
– И чего вы хотите от меня? – невежливо перебила я длинный перечень пороков.
Гость метнул в меня гневный взгляд, но тут же спохватился и растянул губы в улыбочке, напоминающей о протухшем жире.
– Э-э-э… у него мало времени, всего неделя… э-э-э… если бы он заболел…
Он умолк, глядя на меня со значением.
На несколько мгновений я онемела.
– Вы хотите, чтобы я отравила вашего партнера?! – спросила, с трудом проталкивая слова сквозь стиснутое яростью горло.
– Ну… э-э-э… зачем же так прямолинейно? – заюлил он, вновь утирая платком лоб. – Всего-навсего небольшая болезнь… э-э-э… ничего фатального…
– Вон отсюда! – негромко велела я, вставая. Голова вновь раскалывалась, над левым глазом то и дело нещадно стреляло болью.
– Что ж вы так? – спросил он с удивлением и даже некоторой укоризной. – Мы ведь с вами… э-э-э… деловые люди… Уверен, вы и раньше… э-э-э… ну не выкобенивайтесь, мы… э-э-э… договоримся о цене…
– Идите к йотуну! – сказала я от души, распахивая дверь.
Приличной женщине не положено говорить подобного, но уж очень ситуация располагала.
Он налился краснотой и пообещал:
– Ах, вы так?! Тогда… э-э-э… я обеспечу вам такую репутацию, любезная, что… – Он замолчал, словно споткнувшись о мою улыбку.
– Тогда мне придется сообщить моему доброму другу, инспектору Сольбранду, о вашем намерении отравить партнера…
Он смотрел на меня с нарастающим ужасом и негодованием, потом нашелся:
– У вас нет никаких… э-э-э… доказательств. Вы даже не знаете, как меня зовут!
– Не волнуйтесь, я найду вас по запаху! – пообещала я ласково. – А доказательства добудет полиция.
Изрыгая проклятия, он выкатился за дверь.
Я осталась сидеть в кресле, массируя виски и морщась при малейшем шуме, долетавшем с улицы. Извлекла из-под воротничка платья янтарное ожерелье – так давно его ношу, не снимая, что перестала вообще замечать, – и принялась перебирать пальцами бусины. Обожаю янтарь: то ли застывшие капельки меда, то ли осколки солнца, оброненные в теплую морскую воду.
Боги, как же мне хотелось оказаться где-нибудь подальше от городской толчеи и шума! На морском берегу или в горах, где от тишины звенит в ушах, а покой охватывает душу мягкой периной…
Успокоиться удалось не сразу. Пожалуй, с учетом того, как начался день, с моей стороны вообще было опрометчиво прийти в «Уртехюс». В жизни бывают периоды, когда лучше пересидеть в постели, отгородившись от всего и вся.
Поразмыслив, я зажгла аромалампу – блюдце на подставке, под которым располагается свеча. Немного воды, эфирное масло… Один из простейших способов применения ароматерапии.
Ладан, мускатный шалфей, цитронелла и грейпфрут – чтобы успокоиться и одновременно взбодриться.
Сладковатый аромат с легкими цитрусовыми нотками быстро наполнил комнату, вытесняя гнилостный душок, оставшийся от последнего посетителя.
Теперь надо сделать крем для госпожи Инги.
Непосвященным процесс кремоварения кажется неким таинством. В действительности ничего сложного тут нет.
Первым делом составить рецепт, рассчитать долю каждого ингредиента.
Потом все тщательно взвесить и отмерить: отдельно масла, воду и активные компоненты. Ну и, разумеется, эмульгатор – специальное вещество, связывающее масло и воду.
Баночки с будущим кремом отправляются на водяную баню, чтобы достигнуть нужной температуры. Активные ингредиенты: экстракты, эфирные масла и т. п. – требуют деликатного обращения, поэтому они дожидаются своего часа на столике рядом.
Дождавшись, пока все нагреется, смешать воду и масло, хорошенько взбить венчиком и охладить при помешивании. В остывший крем добавить эфиры, консервант и т. д.
Вот и все!
Должно быть, описание звучит тоже довольно пугающе. Но стоит хоть разок сварить крем, как все встанет на свои места…
Я порхала по лаборатории, вдохновенно отмеривая, смешивая, попутно суя нос во все пузырьки подряд и тихонько мурлыча что-то музыкальное.
О, сандал! Невольно вспомнилась спокойная улыбка Исмира.
Словно нежный голосок флейты, тихонько напевающей в отдалении. Простенькая и негромкая мелодия удерживает крепче собачьей сворки, завораживает безыскусным напевом…
Кружит голову, словно шампанское, лопаясь на языке тысячей пузырьков.
Интересно, все ли драконы благоухают так же или это особенность данной… хм, особи?
Как-то снова вспомнились романтичные бабушкины сказки.
Бриллиантовое сверкание льда завораживает, манит, дразнится: попробуй, растопи, преврати в ласковую воду…
Глупо. В сказки я давно не верю, а в любовь тем более.
Передернув плечами, я уселась за стол и принялась выписывать счета. Их предстояло отправить клиентам, с тем чтобы те прислали оплату Ингольву. Именно так: по закону все имущество жены принадлежит мужу. Даже «на шпильки» он ежемесячно выдавал мне небольшую сумму. От щедрот, так сказать.
Помнится, однажды у меня стащили кошелек. В официальных бумагах значилось, что у «Мирры, дочери Ярослава и жены Ингольва, украли кошелек, принадлежащий означенному Ингольву…». Как будто украли украденное…
Впрочем, хватит вспоминать о неприятном!
Крем готов – сливочно поблескивает в баночке и благоухает сладкой розой и прохладно-строгим ладаном, счета стопкой высятся на столе…
Заперев дверь в «Уртехюс» – хватит с меня на сегодня посетителей! – я отправилась в дом и поднялась прямиком в оранжерею. Остановилась на пороге, не веря глазам.
Между грядками танцевал Палл, трепетно прижимая к груди горшочек с каким-то редким растением, очередным щедрым даром хель.
Коротышка, едва доходящий мне до груди (а я невысокого роста даже для женщины), всю жизнь посвящал травам и цветам, практически не выходя из теплицы. Он вырос в дальнем поселке, затерянном в снегах, и упрямые ростки жизни его буквально завораживали…
Поздоровавшись с Паллом, я принялась расспрашивать о грузе, доставленном с «Осеберга».
Потом он умчался что-то пересаживать, а я прошла в дальний уголок оранжереи. Этот сад специй принадлежал лично мне. Ровные грядки с ромашкой, мятой, лавандой, мелиссой… Чуть дальше цветы – белые лилии, яркие венчики герани, гибискус. Имбирь, куркума, сочное алоэ, лимонные и кофейные деревца… Жаль, нечасто мне удается здесь побыть, так что в основном ухаживать за моим личным садиком тоже приходилось Паллу. Впрочем, он ничего не имел против.
Размяв в пальцах веточку розмарина, я вдохнула едкий свежий запах. Розмарин означает память.
Отчего-то мне отчетливо вспомнились встревоженные глаза бабушки тем летом, ее расспросы. И моя наивная уверенность, что она не поймет, что я – такая взрослая и умная – все лучше знаю…
Впрочем, какой смысл жалеть? Пусть в жизни были беды и огорчения, пусть все сложилось не так, как мечталось, я живу дальше. А печаль – всего лишь роса на листьях, она высохнет с восходом…
За окнами давно стемнело – в Хельхейме зимой долгие-долгие ночи, и следовало торопиться к ужину…
В гостиной я застала прекрасное общество: приосанившийся Ингольв что-то вдохновенно рассказывал прекрасной медсестре. В уголке устроился мой свекор, одобрительно кивающий в такт словам сына. В кресле у камина напряженно выпрямился Петтер.
Ординарца Ингольв числил среди приближенных и позволял ему изредка ужинать в кругу своей семьи, хотя с остальными подчиненными тщательно соблюдал субординацию.
– Добрый вечер, – вежливо произнесла я, остановившись на пороге.
Свекор небрежно кивнул, распушивший хвост Ингольв, кажется, вообще не заметил моего появления, как и его собеседница. А вот мальчишка меня удивил: взглянув на командира, он перевел взгляд на меня, и я ощутила исходящую от него смесь стыда, неодобрения, злости…
– Добрый вечер! – уже громче повторила я.
Петтер вскочил и поклонился, а муж и его визави неохотно отвлеклись друг от друга. Ингольв что-то буркнул, разом поскучнев, а медсестра – кажется, ее имя Ингрид – грациозно встала.
– Добрый вечер, госпожа Мирра! – произнесла она напевно. Голос как журчащий по камням ручеек, нежный аромат лиметта – леденцов – и меда. – Я пришла извиниться за поведение доктора Ильина. Он был очень груб с вами, но я не могла вмешаться…
– Понимаю, – согласилась я. – Впрочем, вам не стоит извиняться за чужую грубость.
Она потупилась.
– Надеюсь, вы понимаете, я не могу противоречить своему начальнику… Но я хотела бы с вами подружиться!
Ингрид подняла на меня светлый взгляд, глаза ее сияли мольбой и робкой надеждой. В своем форменном светло-зеленом платье с темными рабочими нарукавниками и фартуком она была ослепительно красива.
Я на мгновение замешкалась с ответом, ошарашенная таким простодушием, и муж тут же вмешался:
– Разумеется, Мирра будет рада с вами подружиться, моя дорогая! – ответил он за меня.
Меня покоробило такое панибратство, и, видимо, заметив мое колебание, он снова повторил, уже в приказном тоне:
– Ты ведь будешь рада, Мирра?
Само собой, оставалось только согласиться. Довольный Ингольв вновь вернулся к беседе с Ингрид, которая, надо отдать ей должное, пыталась вовлечь в разговор и меня. Но муж совершенно игнорировал эти попытки, так что я предпочла перебраться к камину.
Господин Бранд вспомнил, что с утра забыл завести часы – больше десятка разномастных маятников по всему дому, к которым он относился очень трепетно. Произнеся небольшую тираду на эту тему, он отправился в обход.
«Она совсем не похожа на медсестру, скорее на актрису…» – подумала я, бросив взгляд на Ингрид, внимающую рассказу Ингольва.
Заметив это, она виновато улыбнулась, заставив почувствовать себя ревнивой и страшно сварливой женой.
С трудом избавившись от мерзкого ощущения, я твердо решила не обращать на них никакого внимания и пропускать мимо ушей долетающие обрывки фраз.
Лучше побеседовать с Петтером. Только о чем?
– Надеюсь, вы уже полностью освоились в Ингойе? – не найдя другой темы, спросила я, изображая заинтересованность.
Внимание невольно притягивала щебечущая в стороне пара. Столь демонстративное пренебрежение ко мне со стороны Ингольва было неприятно.
– Конечно, благодарю вас, – ответил мальчишка.
Он проследил за моим взглядом, отчего-то нахмурился.
– Знаете, однажды был случай… – начал он вдруг громко.
Петтер травил байки, против ожидания я постепенно увлеклась и уже от души смеялась над его рассказами.
Краем глаза поймала недовольную гримасу мужа, но сделала вид, что ничего не заметила…
До ужина оставались считаные минуты, когда вдруг зазвенел дверной колокольчик.
Вскоре в комнату заглянула недовольная Сольвейг, сильнее обычного пахнущая уксусом.
– Госпожа Мирра, там вас спрашивают! Почта! – произнесла недовольно и тут же вышла. Дескать, нечего занятых людей отвлекать!
– Извините, – я улыбнулась Петтеру, вставая, – я на минутку.
– Можно я вас провожу? – тут же подхватился он.
Не видя в этом ничего крамольного, кивнула и быстро направилась в прихожую, размышляя, что стряслось. За мной следовал Петтер, как запах за блюдом с булочками…
У входной двери замер капрал частей пингования – проще говоря, пингвиньей связи, если судить по его нашивкам (чему только не учится жена офицера!).
– Госпожа Мирра, вас срочно просят пожаловать в Свель! – вытянувшись во фрунт, доложил немолодой капрал. – К рассвету медведя пришлют!
Он почтительно протянул мне небольшого пингвина, подозрительно глядящего по сторонам. В клюве этот «почтальон» крепко сжимал кусочек бумаги. Я осторожно протянула руку и вслух сообщила свое имя. Пингвин подумал и неохотно разжал клюв. Письмо упало в подставленную ладонь…
Послание оказалось лаконичным:
«Приезжай. Болезнь».
Всего две руны: райдо – «путь» и перевернутая уруз – «болезнь», ниже подпись, знакомый хельский росчерк «Альг-исса».
Впрочем, краткость неудивительна, поскольку управляться с рунами северным жителям просто физически больно. А их собственные знаки я не понимала.
– Вы говорили, меня ждут в Свель? – уточнила я с некоторым сомнением.
Рассеянно погладив пингвина, получила в отместку возмущенный крик и чувствительный щипок.
Капрал молодцевато щелкнул каблуками и веско подтвердил:
– Именно так. К утру вам нужно быть на станции.
– Будьте добры, подождите здесь, – попросила я, хмурясь.
Надо думать, Ингольв не придет в восторг от такой перспективы…
В гостиной мой милый супруг все так же любезничал с Ингрид, стоя у кресла, в котором она с комфортом разместилась. Невинно-соблазнительная поза, ослепительно-белая кожа, пушистый горьковато-терпкий запах апельсина…
Отчаянно захотелось устроить безобразную сцену, пощечиной стереть с тонких губ Ингольва улыбку, заставить медсестру в ужасе ретироваться…
На несколько мгновений крепко зажмуриться и вспомнить, чему учила бабушка: «Женщина должна быть мудрой. Нужно уметь прощать и уступать…»
Жасминные сумерки, блюдо с клубникой, внимательный взгляд… Единственная девочка среди ватаги мальчиков, я удостаивалась личных уроков, которые, надо сказать, оказались впоследствии весьма кстати.
Как бы то ни было, я – жена Ингольва, и мне предстоит провести рядом с ним остаток жизни. Надо же так распуститься, позволить раздражению, злости, обиде взять верх! К мужней блажи следует относиться, как к погоде за окном: принимать без жалоб и менять одежду по сезону.
– Дорогой, – подойдя ближе, заговорила я мягко, и от этой показной мягкости муж сильно вздрогнул, – меня просят завтра быть в Свель. Ты позволишь мне ехать?
Сама кротость и почтение к авторитету главы семьи…
– Ехать к хель? – кисло переспросил Ингольв, оборачиваясь.
– Прости, дорогой, меня вызывают… – покаянно вздохнула я. – Ты позволишь ехать?
Само собой, выбора у мужа не было: в Хельхейме правила устанавливали хель, и упаси Один кого-нибудь с ними открыто спорить. Но почему бы не потешить самолюбие Ингольва?
– Да! – выдавил он, недовольно кривя губы.
– Спасибо!
Нисколько не стесняясь, я бросилась к нему на шею и благодарно поцеловала…