Это было давно

– Не смей так говорить о нашем сыне! – неожиданно повысила голос мама, – он защищает всё, что нам было дорого! А твои лозунги – просто пустые слова. Где эта твоя хвалёная свобода? Посмотри, что творится вокруг! Скольких наших знакомых уже арестовали только за то, что они когда-то были приличными людьми и служили России. Уже только в нашем подъезде пустуют три квартиры. Так скоро и до нас доберутся!

С этими словами она вышла, громко хлопнув дверью.

Вслед за ней ушёл и отец.

Дети остались одни. Они были потрясены – раньше родители никогда не ссорились.

– И кому нужна такая революция? – воскликнула Саша. – Всё стало только хуже! Вспомните, как хорошо мы жили раньше. Работали, учились, летом выезжали на дачу. А сколько друзей у нас было! Где они все? У кого-то арестовали родителей, кто-то уехал неизвестно куда…

– Вот именно, – подхватила Алёна. – А какие весёлые праздники у нас были! Пасха, рождество… Помните, как папа любил наряжать ёлку? Она у нас всегда была самая красивая! А теперь только бубнит: свобода, свобода… Что это за свобода такая? Где она?

– Как это где? – вступил в разговор Денис, – вот у нас уже сколько времени нет занятий! Гимназия и кадетский корпус закрылись и вряд ли вообще откроются. Полная свобода и есть!

Все замолчали.

И вдруг раздался звонок в дверь.

На пороге стоял Олег.

Почему-то стало уже привычным, что он приносил только плохие новости. Поэтому сейчас три пары глаз испуганно смотрели на него.

– Что-нибудь с Антоном? – прошептала Саша.

– Пока нет. Можно войти?

Теперь Олег работал в милиции, которая пришла на смену полиции.

Его охотно приняли и сразу же назначили начальником отдела по борьбе с бандитизмом. Потому что после победы революции бандитов совсем не стало меньше, а у Олега был большой опыт.

– Я принёс плохие новости, – сказал он.

– Кто бы сомневался, – хмыкнула Алёна.

– Дело в том, – продолжал Олег, не обращая на её слова внимания, – что сегодня утром на столе у начальника московской милиции я увидел приказ об аресте вашего отца. Каким-то образом стало известно, что Антон воюет в белой армии.

– Теперь папу расстреляют? – дрожащим голосом спросил Денис.

Всем уже было известно, что большевики особо не церемонились с теми, кто воевал против них. В стране шла гражданская война – красные воевали с белыми, и обе стороны жестоко расправлялись со своими врагами.

– Если вы немедленно уедете из Москвы, я думаю, вам ничего не будет грозить. Сейчас в милиции такой беспорядок с документами, что в другом городе вряд ли станет что-нибудь известно об этом приказе. Вам есть куда уехать?

– Если только к бабушке, на Украину… – пожав плечами, ответила Алёна.

Прощай, Москва

Бегство из Москвы было поспешным. Ребята передали родителям всё, что рассказал Олег, и наскоро собрав всё самое необходимое, они покинули Москву.

Когда вещи уже были погружены на извозчика, Алёна вдруг бросилась обратно. Уже по дороге на вокзал, она незаметно достала из кармана и показала Саше маленькую чёрную коробочку, в которой лежало яйцо Фаберже.

Саша ахнула:

– Ну конечно же! Как же мы могли о нём забыть? Какая же ты молодец!

Теперь вся эта история казалась такой далёкой! О ней напоминала только эта чудесная шкатулка, которую они так и не решились отдать. Собственно, теперь вообще уже было непонятно кому отдавать – полиции больше не существовало, а Платон Савельич уехал в Париж.

Они проехали Тверской бульвар и выехали на Страстную площадь. Здесь всё было по-прежнему: о чём-то размышляя, стоял Пушкин, за ним сверкали купола Страстного монастыря.

– До свидания, Москва! До свидания, Александр Сергеевич! – закричал Дениска.

Через три часа они уже тряслись в душном, набитом до отказа вагоне, Поезд направлялся в Гадяч – маленький украинский городок недалеко от Полтавы, в котором жила бабушка – мамина мама.

У окна сидел, уткнувшись в книгу, молодой человек.

Когда всё семейство Бурминых столпилось в тесном купе, он вежливо вышел в коридор, и зашёл только тогда, когда поезд уже тронулся.

Молодой человек оказался очень общительным и сразу представился:

– Богдан Ступкин. Еду на родину, в Гадяч.

– Ой, и мы в Гадяч, – обрадовалась Алёна, – у нас там бабушка. А вы к кому едете?

– К отцу. Он у меня командир Красной армии. Когда белые заняли город, он отправил меня в Москву к тётке. Потому что иначе меня бы беляки расстреляли как сына красного командира.

– Да что вы такое говорите? – всплеснула руками Алёна, – белые – это же честные и порядочные люди, они никогда …

Тут Саша сильно двинула её ногой под скамейкой, и Алёна испуганно замолчала.

Но к счастью, Богдан не обратил на её слова никакого внимания:

– Точно, расстреляли бы. Они расправляются со всеми, кто помогал красным. А сейчас Гадяч снова заняла Красная армия, и отец написал мне, чтобы я возвращался.

– А если белые снова в город войдут? Опять убежите? – спросила Саша.

– Придётся, – вздохнул Богдан, – а что делать? Идёт война. Вот закончится она, и наступит самое счастливое время! Всё богатство у буржуев отнимут и отдадут трудовому народу. Потом поделят поровну, и не станет ни бедных, ни богатых.

Девочки посмотрели на отца: интересно, поддержит он Богдана? Вроде когда-то он говорил примерно то же самое. Но тот угрюмо молчал, глядя в окно.

– А вы уверены, что такое возможно? – с сомненьем в голосе спросила Саша, – вот мы даже с сестрой часто ругаемся, потому что не можем что-то поровну поделить. И потом, разве так можно – отбирать у одних людей и отдавать другим?

– Конечно можно! Просто вы с сестрой, наверное, пока не очень сознательные. А большевики как раз ради этого и делали революцию, чтоб всё у богатеев отнять и по справедливости между бедняками разделить.

Саша с сомненьем покачала головой, а Алёна поджала губы и уставилась в окно.

– Ладно, – решил перевести разговор на другую тему Денис, – вы расскажите лучше, что там ещё интересного в вашем Гадяче происходит.

– Ещё иногда город занимают зелёные. Вот они настоящие бандиты! Они воюют и против красных, и против белых. А больше всего почему-то не любят евреев. Самый главный у них – батька Петро. А его правая рука – бандит по прозвищу Лютый. Его и прозвали так, потому что он никого не щадит.

– Понятно, – протянул Дениска, – весело у вас там…