Романовы forever

В экранчике началась суматоха. Зрители по всему миру в прямом эфире наблюдали, как в Большом зале сработали разбрызгиватели. Насадки выдвинулись прямо из наивных облачков, окружавших тетеньку-Россию. Из разрисованного плафона полилась вода и пена. Эх, прав был Доброжир со своим пророчеством про вселенский потоп.

Операторы бросились спасать дорогостоящие камеры. Пупочкин собрал железный букет из прожекторов на длинных ножках и укутал его своей жилеткой так нежно, словно имел дело с новорожденным. Ангел Головастиков, закрыв лицо руками и пронзительно попискивая, расталкивал коллег локтями, дабы первым пробиться к дверям. Вяземский держался у него в кильватере. Эвакуация остальных женихов, сидевших в другой комнате, прошла без осложнений.

Великая княжна, в промокшем насквозь халатике и с потекшим макияжем, хладнокровно стояла возле трона, дожидаясь, пока схлынет толпа и можно будет выйти на улицу. Поскольку все операторы уже выбежали из дворца, трансляцию переключили на невыразительную съемку влагозащищенных камер видеонаблюдения.

Вместе со всеми зрителями Мелисса смотрела, как к одинокой принцессе подбежал какой-то рыжеволосый парень, чьего лица никак было не разглядеть (дворцовые камеры не были предназначены для портретных съемок). Рыжик взял Екатерину за руку и вывел через противоположные двери Большого зала. Этот выход был совершенно свободен – толпа, повинуясь инстинкту леммингов, продиралась сквозь другой проем.

– Черт, черт, черт! – Мелисса со всей силы стукнула острым кулачком водителя. Тот молча потер плечо. – Черт побери! Почему это был не Вяземский?! Такой шанс упустил!

В телевизоре на фоне бело-голубой стены Екатерининского дворца, среди фигурно выстриженных кипарисов появился изрядно подмоченный Ангел. Волосы ведущего слиплись, намокшая розовая бабочка печально обвисла.

– Друзья, вы видели это?! Вы это видели?! – заголосил он. – И как я только жив остался! Какая была бы потеря для страны! Какая потеря! Российская империя едва не лишилась лучшего своего гражданина в моем лице!

Он перевел дух.

– Друзьяшечки, я только что разговаривал по телефону с руководством канала. Ввиду чрезвычайных обстоятельств нам продлевают прямой эфир еще на пятнадцать минут, чтобы мы завершили конкурс. Слава «Всемогущему»!.. – Головастиков оглянулся по сторонам. – Друзья, а кто-нибудь вообще видел принцессу? Где наша главная героиня? Где великая княжна?! – заистерил он.

– Здесь я, здесь. – Екатерина подошла к Ангелу, мокрыми пальцами растирая черные круги под глазами. – Простите, тушь потекла. Давайте уже доведем дело до конца.

– Фух, успокоили, ваше высочество, а я уж намеревался кидаться в огонь, чтобы спасти вас! – перешел на привычную скороговорку Головастиков. – Эфирное время не позволяет нам повторно вызвать графа Вяземского, поэтому сразу перейдем к последнему участнику. Шкатулка наша осталась в зале, друзья мои сердечные, но я помню задание наизусть. У нас остался всего один неиспытанный жених. Иван! Где Иван?

– Тут, – показался в кадре спокойный молодой человек. – Но как вы будете меня проверять без реквизита? Или задание связано с какими-то садовыми работами? Я в университете прослушал курс лекций по ландшафтному дизайну, если что.

– А вот и не угадал! – обрадовался Головастиков. – Для этого задания ни реквизит, ни аграрные познания не нужны. На мой взгляд, оно самое сложное из всех, не хотел бы я его получить! Большинство мужей его терпеть не могут. Уж лучше ванну помыть… Итак, вы, Иван, должны «выслушать рассказ жены о том, как прошел день». И думаю, великой княжне будет что рассказать! Приступайте. Засекаю десять минут. И желаю удачи, хи-хи!

Глава 17. Дочь Василисы

– Ваше высочество, только что мы с вами посмотрели весьма драматичный репортаж о массовых митингах в Мадриде. Испания, как мы убедились, охвачена беспорядками. Жители страны возмущены отчислением принца Мануэля после первого же раунда. Испанский король на грани разрыва дипломатических отношений с Российской империей! Скажите, вы бы изменили свое решение относительно принца, если бы знали, что оно приведет к международному скандалу?

Екатерина расправила плечи и подняла голову – рефлекс хорошего всадника перед взятием препятствия.

Они с Генри вновь беседовали в прямом эфире, подводя итоги первого месяца конкурса. Янтарный кабинет искрился в ярком свете прожекторов. Прищурившись, Генри наблюдал за великой княжной сквозь янтарные ресницы.

– Я уверена в своих решениях, Генри. Конечно, я понимаю обиду испанского народа. Абсолютно согласна, что их принц необыкновенно хорош: яркая внешность, пушистые ресницы, кружевные манжеты, еще более кружевные комплименты. Мануэль словно сошел со страниц классического рыцарского романа. Но давайте посмотрим правде в глаза: разве хочется жене, вернувшейся домой после трудного дня, обнаружить пухово-перьевое безумие в собственной опочивальне?

– Возможно, стоило дать принцу второй шанс?

– Я не из тех, кто возвращается в прошлое, – отрезала Екатерина. Сегодня гримеры нарядили ее в национальное испанское платье ярко-желтого цвета, все в оборках и многослойных драпировках. «Политический момент», – пояснили стилисты, втыкая в русые волосы великой княжны гигантский тряпичный цветок оттенка спелой дыни. – Кроме того, мне не понравилось, что Мануэль воспринял обычное бытовое упражнение как личное оскорбление.

– Хорошо, – перелистнул страницу Генри. – В таком случае почему вы не исключили графа Вяземского, который так же не скрывал своего недовольства?

Екатерина знала, что такой вопрос прозвучит, и подготовила ответ, но все равно ей было стыдно кривить душой, глядя в честные серые глаза интервьюера. Не могла же она признаться, что оставила противного Роберта в конкурсе в основном потому, что надеялась с его помощью избежать приближающейся коронации!

– Посудите сами: Мануэль выполнил свое задание? Нет. Только испортил шпагой дворцовое имущество. А граф Роберт? Технически – да, выполнил! Хоть и не своими руками. Ванна была отмыта до блеска благодаря пене и воде, которые полились с потолка, прямо из нарисованных облачков. Если бы я была суеверна, восприняла бы это как знак свыше. Словно небесные силы показали свою благосклонность к Вяземскому…

Екатерина, понимая, что вранье уже занесло ее куда-то в метафизические дебри, заставила себя замолчать.

Генри скептически сморщил высокий лоб, поскреб заросший рыжей щетиной подбородок, но от комментариев воздержался.

– И вообще, у меня есть основания полагать, что принц Мануэль участвовал в конкурсе из корыстных соображений, – ляпнула она, попытавшись сменить тему и тут же осознав, что вот-вот выдаст государственный секрет.

Незачем было мировой прессе знать, что Испания давно и безрезультатно добивается военной помощи России в деле возвращения своих бывших южноамериканских колоний. Секрет раскрыл Екатерине папенька, рассердившись на дедулю за его тайны мадридского двора. Великая княжна, когда прослушала дедушкино голосовое сообщение, освобождающее ее от моральных обязательств перед стариком, поделилась своей радостью с отцом. «Каких еще моральных обязательств?» – воскликнул папенька. Екатерина рассказала. «Да эти коварные испанцы ни перед чем не остановятся! – разъярился папенька. – Женихов к моей единственной дочери еще подсылают!»

– Одним словом, мы с Мануэлем не созданы друг для друга, – Екатерина поспешила завершить обсуждение испанского красавца. – Какой у вас следующий вопрос?

– Вернемся к истории с пеной. Удалось ли выяснить, почему сработала сигнализация? Очага возгорания, насколько мне известно, так и не нашли.

– Совершенно верно, никакого огня не было. Тревога оказалась ложной. Как и в случае со скатертью-самобранкой, специалисты говорят о человеческом факторе. Совсем недавно сигнализацию перенастраивали – после того как она не сработала во время торжественного обеда. Помните наш мини-пожар? Ведь тогда сигнализация вообще никак не среагировала! Мы потом вызвали экспертов, те что-то крутили, вертели. Может, датчики сделали слишком чувствительными, и в этот раз они от солнца нагрелись. Доподлинно неизвестно.

– Огонь, вода, что следующее? Какая еще стихия обрушится на участников телешоу? – философски вопросил Генри. – Если бы я был суеверным, решил бы, что на наш проект наслали проклятие. – Он усмехнулся. Екатерина опустила глаза. – Что ж, перейдем к обсуждению остальных женихов. Как вы отнеслись к тому, что Семен обратился за помощью к своей маме?

– Вообще-то это было довольно мило, – улыбнулась великая княжна. – Я привыкла видеть господина Столыпина энергичным, полным разнообразных идей. А в тот день он раскрылся с мягкой, трогательной стороны. Как улитка, выглянувшая из своего домика и растопырившая рожки. – Екатерина, задев тряпичный цветок, пошевелила в воздухе указательными пальцами, наглядно демонстрируя, как именно улитка шевелит рожками, выглядывая из домика. – И потом, еще во время обеда Семен признался, что главная любовь всей его жизни – это мамочка. Жен может быть много, а мамочка – одна, это я его цитирую. Так что ничего удивительного в его звонке маме не было, сюрпризом это назвать нельзя. Тем более яичница у него получилась на восемьдесят баллов из ста, а дыня – на все девяносто.

– А сколько баллов вы присудили бы швабре Алексея?

– Тысячу. У Алексея, безусловно, золотые руки. Думаю, если бы у него было чуть-чуть больше времени, он из тех же подручных материалов соорудил бы летающую метлу для Бабы-яги.

Генри рассмеялся. Смех у него был негромкий и приятный.

– Как насчет Ивана?

– О, было очень приятно рассказывать ему, как прошел мой день. Мы отлично поболтали. Жаль, что десять минут закончились так быстро. Иван – прирожденный слушатель. Серьезный, вдумчивый. – «Почти как вы, Генри», – хотела добавить Екатерина, но постеснялась.

– Благодарю за интервью, ваше высочество. Наши десять минут в прямом эфире тоже закончились слишком быстро. Передаю слово Ангелу Головастикову.

Генри вытащил наушник из уха и встал.

– Вы еще не полюбили березовый сок? – без особой надежды на положительный ответ спросила великая княжна. – А то у меня есть.

– Еще не полюбил, – любезно ответил Генри.

– Жаль. Генри, я ведь так толком и не поблагодарила вас за мое спасение! – вдруг спохватилась Екатерина. – Я так растерялась, а вы указали мне путь.

– Ерунда, я ничего не делал, вы сами оттуда вышли. – Генри даже отвернулся от великой княжны, чтобы показать, как мало значения он придает своему подвигу.

Оператор, складывающий штатив, высморкался, как простуженный слон.

Екатерина поморщилась и тронула Генри за рукав темно-синей рубашки-поло, привлекая его внимание.

– Нет-нет, получилось совсем как в кино! Знаете этот фильм-катастрофу – «Наводнение в столице»? Там еще Василиса Прекрасная в главной роли, играет графиню Невскую, которую спасает Брюс Уиллис.

– Разумеется, знаю. Одна из лучших лент начала девяностых. А Василиса Прекрасная – одна из лучших актрис всех времен. У меня в комнате, над рабочим столом, ее плакат.

Екатерина взмыла вверх из своего кресла наподобие желтой ракеты.

– Правда? А какой? Черно-белый, где она смеется? Или романтичный, где она среди осенних листьев? Или задумчивый, где она смотрит вдаль?

Генри удивился.