– Скорее я сам взбрыкнул, – сказал Алексей нормальным голосом. – Не могу больше рассуждать о любимых книгах! У меня их всего две – «Руководство по ремонту системы отопления разумной избы» и «Как взломать самые популярные игры в перстне-разумнике». А великая княжна требует прямо-таки филологического анализа всякой заплесневелой классики, – и парень начал легонько биться светлой головой о дверной косяк. – Я едва сумел незаметно сбежать с собрания этого литературного кружка. Даже телевизионщиков обманул – выбрался из окна в туалете. Они небось до сих пор дежурят там под дверью уборной, думают, что у меня живот прихватило. Дозвольте спрятаться в вашей келье, Николай Константинович! Тем более у меня родилась пара идей по поводу подвески «Фодиатора».
– По поводу подвески? – иронично воздел брови император. – Опасную игру ты затеял, мальчик! В чем в чем, а уж в подвеске-то я разбираюсь, клянусь шестеренкой!
– И все же не отступлюсь, – кивнул парень.
– Заинтриговал, Алеша. Ладно, заходи, подискутируем, – сделал приглашающий жест рукой Николай Константинович.
Двое механиков-любителей забрались под «Фодиатор» и стали ковыряться в проводках и трубочках. После короткого, но бурного спора на полу император согласился испытать одну из придумок Алексея.
– Хорошо, – сказал Николай Константинович, выползая из-под машины. – Даю тебе карт-бланш, действуй. Смонтируешь – поглядим.
– Не пожалеете, Николай Константинович, – запыхтел Алексей. – Еще захотите мою разумную подвеску для летающих «русско-балтов» на поток поставить. Машины будут как в пуховую перинку опускаться.
Император чуть слышно застонал. Алексей задел чувствительную струну. Наладить конвейерное производство крылатых автомобилей было заветной мечтой Николая Константиновича. Современные подвески при всей своей надежности могли справиться в лучшем случае с бездорожьем, но не были рассчитаны на грузное приземление машины с большой высоты. Может, паренек и правда набрел на что-то гениальное?
Следовало дождаться окончания эксперимента. Пока же император, усевшись на крутящуюся табуретку, поинтересовался, обращаясь к торчащим из-под «Фодиатора» ножищам в темно-синих ботинках:
– Чем тебе классическая литература-то не угодила?
– Вялая она какая-то, – донесся из-под днища машины голос Алексея. – Взять, например, Зощенко. Нет, я понимаю – дворянин, сын столичного художника. Но почему все его рассказы – только из жизни бомонда?
– Писатель описывает то, что видит вокруг себя. – Император пожал плечами, облаченными в серый комбинезон из плотной хлопковой ткани. – Зощенко всю жизнь вращался в свете; все его друзья – аристократы. Мой дедушка, Алексей Николаевич, его очень любил и часто приглашал к обеду.
– Любил? Странно. Зощенко же всех аристократов высмеивал! Довольно жестко, кстати. Если бы он с нашим общим приятелем Вяземским познакомился – разобрал бы графа по косточкам, это точно. А император в его рассказах в каком свете выставлен? До крайности нелепый персонаж. Карикатура. Разве ваш дедушка не обижался?
– О, Алексей Николаевич поощрял свободомыслие. Это же часть философии буддиста – терпимость к людям.
– Я бы на его месте обиделся. В общем, для Зощенко словно не существует обычных людей, понимаете? Хочется почитать что-нибудь из жизни рабочих, что ли… Проклятье, длины провода не хватает… Ладно, прилажу вот этот, зелененький…
Внезапно уютный тет-а-тет создателей «Фодиатора» был грубо нарушен. В незапертую дверь влетело нечто яркое, маленькое и опасное, как шаровая молния, – а именно, премьер-министр в коротком платье цвета «королевская фуксия».
– Ваше величество, мы же договаривались! – безапелляционно заявила молния в ответ на робкий вопрос императора: «Мелисса Карловна, а что это вы тут делаете?» – Согласование гимна, помните?
Ничего подобного Николай Константинович не помнил. С другой стороны, без бдительного Столыпина расписание его величества пришло в полный беспорядок и безнадежно вырвалось из-под контроля.
– Еле отыскала вас, ваше величество! Пришлось использовать свое сердце в качестве компаса, – и, обольстительно улыбнувшись, Мелисса пристроилась на краешке низкого автомобильного кресла, стоявшего рядом с «Фодиатором» и ожидавшего своей очереди на установку.
Николай Константинович отвел взгляд. Пурпурно-розовое платье на фоне красной кожаной обивки вызывало нервную дрожь. Хотелось скрипеть зубами и яростно чесаться. Соблазнительные коленки премьер-министра также выводили императора из состояния равновесия.
– Да, так что там с гимном? – тряхнув головой, спросил монарх, краем глаза следя за тем, как темно-синие ботинки Алексея медленно прячутся под «Фодиатором». В принципе, Николай Константинович не возражал против присутствия Алексея при конфиденциальных переговорах. Тема не самая важная, а если парень собирается жениться на будущей императрице, пусть привыкает к госделам.
– Мы, то есть власти Империи, сейчас оказались в центре того, что журналисты называют «Гимнический кризис», «Армагимнон» или даже, простите, «Гимнец» – последнее, разумеется, принадлежит бульварным перьям. – Мелисса принялась расшнуровывать пластиковую папку в цветочек, принесенную с собой. – У меня тут есть пара цитат из газетных статей… Как вам, например, такие заголовки: «Гимн империи не соответствует ее духу», «Символ государственного единства разъединил государство» и «Устаревший и оскорбительный: когда изменят гимн страны?» Содержание статей, как вы понимаете, соответствующее.
– Всего шесть строчек в этом гимне, а сколько про него понаписали, – с неудовольствием прокомментировал Николай Константинович.
– Да уж, подстатили нам господа Жуковский со Львовым, – согласилась премьер-министр. – Но еще больше – дирекция аналитических программ «Всемогущего». Знаете такого деятеля, Жмыхова?
– Соломона Жмыхова? Обозревателя?
– Да, по субботам выходит с этой ядовитой программой «Тем не менее». В общем, мне тут рассказали, что Жмыхов обзавидовался популярности шоу «Великая княжна точка лайв» и долго выдумывал, как бы приподнять и свой рейтинг тоже. Вот и надумал про гимн. Создал на пустом месте информационный повод. Якобы какие-то общественные организации возмутились содержанием гимна Российской империи. Да организаций с такими названиями ни в одном реестре нет, я проверяла. А дальше понеслось. Лето, мертвый сезон, говорить не о чем. Остальная пресса вслед за Жмыховым радостно вцепилась в мифический «гимнический» скандальчик.
– И что конкретно их не устраивает? – вздохнул Николай Константинович.
– Все. От первого до последнего слова. Вот это начало – «Боже, Царя храни». Среди граждан империи много мусульман. Они требуют заменить «Боже» на «Аллаха». Евреи, в свою очередь, предлагают Яхве, славянисты сватают Перуна… Целая армия атеистов вообще настаивает на исключении из гимна любой ссылки на высшие силы.
– И как они себе это представляют, интересно? «Царь, сам себя храни?» – предположил государь.
– Не совсем. – Мелисса перебрала рисовые листы. – Мы провели опрос, и люди склоняются к варианту вроде «Царь, храни свой народ».
– Да, приоритеты меняются, и с этим нельзя не считаться, – задумчиво промолвил Николай Константинович. – Что еще?
– Далее идут три строчки: «Сильный, державный, Царствуй на славу нам; Царствуй на страх врагам». К этой части претензий не так много. В основном причитания филологов касательно тавтологии – сразу два слова «царствуй» в одном предложении. Но на эту чепуху, ваше величество, я думаю, и внимания обращать не стоит…
– Красиво звучит. И чем они недовольны? – подивился государь.
– А вот после этого – самая спорная фраза. – Мелисса сделала паузу. – «Царь православный!»
Император машинально начал протирать чистые руки грязной масляной тряпкой.
– Позвольте, Мелисса Карловна, угадать: среди предложений наверняка есть слова «правоверный», «лютеранский», «протестантский», «бахаистический», не знаю, «перунический»…
– Да, вы правы, ваше величество. Некоторые выступают за экзотическое словосочетание «царь мультирелигиозный», хотя оно даже в ритм не попадает.
– То-то, я смотрю, Доброжир активизировался: так и рвется ко мне на прием, так и рвется, – догадался Николай Константинович.
– Еще бы он не рвался, – сделала большие глаза Мелисса. – Он уже и подписи верующих вовсю собирает, и новые молебны «За сохранение гимна» во всех храмах ввел. Патриарх просто в отчаянии.
– Уныние – смертный грех, – назидательно сказал монарх. – Должен знать, раз патриарх. Ладно, что будем делать, Мелисса Карловна? Нужно как-то выходить из этого надуманного кризиса.
– Есть уже кой-какие наработки, ваше величество. – Премьер углубилась в бумаги из папки. Когда она наклонила голову, одна прядь из темного каре соскользнула на нежную щеку. То есть Николай Константинович предположил, что кожа у Мелиссы должна быть на ощупь нежная и бархатистая, как персик. – Мы с господином министром культуры обратились к наиболее известным современным поэтам с просьбой поработать над текстом гимна. Вы не поверите, что получилось… На мой взгляд, так слишком оригинально. Кто-то предлагает на протяжении всего гимна повторять одну-единственную фразу «Я люблю Родину», кто-то про дым отечества не к месту вспомнил, некоторые творцы сочинили некое подобие торжественных частушек. Вот, посудите сами…
Премьер-министр достала несколько листков. Один из них случайно – случайно ли? – вылетел из папки и, покружившись в воздухе, мягко спланировал на пол. «Ой», – сказала Мелисса, встала с кресла и соблазнительно изогнулась, наклонившись за листком-шалунишкой. Николай Константинович откашлялся, старясь смотреть в другую сторону.
– Эй! – вдруг гневно крикнула Мелисса. Император вздрогнул. – Это кто там под машиной прячется? Ваше величество, поглядите, у нас тут шпион! А ну вылезай! Охрана!
– Все нормально, господа, идите обратно! – Николай Константинович выпроводил ворвавшихся с шашками наголо казаков. – Мелисса Карловна, это же Алексей, жених Кати?, не узнали?
«Шпион», чье смущенное лицо напоминало сейчас свежесрезанный пласт кирпичной глины, выбрался из-под «Фодиатора».
– Здравствуйте, госпожа премьер-министр.
– Здрасьте, мой милый. – Мелисса раздраженно смерила богатыря взглядом. – Значит, вы тут все это время подслушиванием занимались?
– Вообще-то я тут все это время подвеской занимался, – дерзко отозвался Алексей.
– Ваше величество, и вы знали, что он тут? – обратилась Мелисса к государю, с трудом сдерживая эмоции – это было видно по ее сузившимся глазам.
– Знал, Мелисса Карловна. Парень мне помогает с машиной. А может, вскоре будет помогать и с имперскими заботами. Так, Алеша? – И он подмигнул конкурсанту.