Одесские каникулы следователя Железманова

– На мужнин, у того нос тоже с горбинкой, – уверено заявила свидетельница.

Приметы первого более-менее вырисовывались: высокого роста, худощавый, седой, пожилой, нос с горбинкой. По тем временам уже неплохой словесный портрет. О фотороботах тогда даже не мечтали. Железманов приступил к выяснению примет второго незнакомца:

– А второго мужчину описать можешь? Ты сказала, что он был ниже первого. Насколько ниже? Вот со мной сравни, – использовал знакомый прием следователь.

– А что мне его с тобой сравнивать? Я думаю, что он ненамного ниже тебя был, – предположила женщина. – Вот только ты худощавый, а он такой широкий в плечах был.

– Цвет волос какой?

– Черный, черный как смоль, я думаю, что цыган он. Вот к нам цыгане когда заходили, так вот у них волосы такие и лицо темное – темное, как грязь.

– Что, тоже черное или просто кажется, что он долго не умывался или сильно загорел? – сильно удивился Железманов, слабо допуская мысль, что к краже может быть причастен негр.

– Нет, так, как будто загорел он.

– Глаза, нос не разглядела?

– Нет, не разглядела.

– А ты мне вот что еще скажи. Они между собой не разговаривали?

– Говорили.

– А, о чем, ты не помнишь? Вспомни, очень надо.

Женщина наморщила лоб, некоторое время думала, а потом радостно воскликнула:

– Вспомнила, этот чернявый сказал седому, что, мол, надо торопиться, а то дело к ночи, а им еще до дома добираться.

– А как он это сказал?

– Как-как… Как и мы с тобой говорим, ртом, конечно, – не поняла вопроса свидетельница.

– То, что ртом, это понятно. Я другое имею в виду. Вот представь, разговаривают два человека. Вот если один является старшим или начальником, то он, наверное, будет иначе разговаривать, если, наоборот, должен слушаться другого. Вот как он это говорил – как начальник, или, наоборот, можно было подумать, что он опасается второго. Или они разговаривали как друзья?

– Я думаю, что этот чернявый недовольный был. Говорил, как сквозь зубы цедил.

Железманов опросил других жителей села. Еще несколько человек видели эту парочку незнакомцев, правда, издали. Также следователь выяснил, что никому из кириловцев эти двое не приходятся родственниками или просто знакомыми. Он в каждой избе задавал вопросы о гостях. Пожалуй, из осмотра места происшествия, показаний свидетелей он выжал все, что мог. Нужно было возвращаться в Касимов и далее приступать уже к другим следственным действиям. Но вначале надо как следует обдумать результаты дня сегодняшнего. Этим лучше заняться дома, после небольшого отдыха.

Выезжая из деревни, Железманов обратил внимание на дом с заколоченными окнами. Заколоченные дома можно было увидеть в рязанских деревнях, как, впрочем, и в деревнях других нечерноземных губерний. Многие крестьяне оставляли тяжелый земледельческий труд в зоне рискового земледелия и меняли его на не менее тяжелый труд в городе, тяжелый, но более стабильный.

– Хозяин на заработки ушел? – кивнул Петр на заколоченный дом. Вопрос был продиктован не служебной надобностью, а обычным бытовым любопытством, причем не особо глубоким. Так спросил, скорее для поддержания разговора.

Староста, который решил проводить следователя до выезда из деревни, кивнул головой:

– Да, у нас тут Изветов жил, он торговлей стал заниматься, в город уехал, а потом слухи ходили, что чуть ли не за границу к бусурманам подался, – староста испуганно перекрестился.

– А чем торговал?

– Красным товаром: тканями, лентами, пуговицами. Несколько лет уже как уехал.

Информация вряд ли имела отношение к делу. Петр Андреевич направился домой. По дороге он сосредоточился на особенностях «дорожного полотна» – бесчисленных ямках, лужицах, а также на красоте просыпающейся природы, стараясь получить максимальное удовольствие от велосипедной прогулки и хорошей погоды. Все равно думать лучше сосредоточившись, а какое тут максимальное сосредоточение, если надо то лужу объехать, то на камень не наскочить? Думать он будет дома, после обеда, когда никто не помешает его рассуждениям.

* * *

Так следователь и сделал. Он всегда старался не спешить с выводами, набрать определенный объем сведений. А для размышлений лучше уединиться и внимательно все обдумать, сопоставляя различные показания, данные осмотров и экспертных заключений. Нередко рассуждения сопровождались схемами и зарисовками. Однако не всегда для процесса обдумывания Петр Андреевич выбирал письменный стол. Чаще это был диван в кабинете. И так же часто собеседником и советчиком молодого следователя становился Тимофей. Вот и сегодня Петр удобно устроился на диване, положил на колени блокнот и карандаш, а рядом пристроился кот. Иногда он укладывался на спинку дивана и молодой человек протягивал время от времени руку, чтобы погладить рыжую шерстку. А в другой раз Тимофей выбирал место дислокации рядом с человеком на диване, и рука теребила рыжую шкурку непрерывно. А порой зверь просто устраивался на коленях следователя, и тогда молодому человеку приходилось чертить схемы, стараясь не потревожить любимое животное. Впрочем, такой мелочи следователь внимания не придавал. Главное – кот был очень внимательным собеседником, никогда не перебивал, не требовал сразу же принять его точку зрения. Мерное урчание и поглаживание мягкой шерстки успокаивало Петра и позволяло лучше сосредоточиться на предмете рассуждения.

«Так что мы имеем на сегодня? Нельзя сказать, что сегодняшний день не дал ничего полезного. Все же узнать кое-что у меня получилось», – начал с вывода следователь. Мерное урчание со спинки дивана явно обозначало, что двуногий, конечно, о себе бывает несколько слишком высокого мнения, но сегодня, пожалуй, он и вправду хорошо поработал.

«Итак, скорее всего храм ограбили не местные, а пришлые. Крестьян Кириловки можно исключить. Вряд ли они, сговорившись, будут рассказывать про двух незнакомцев. У нас есть приметы этих людей. Оба немолодые мужчины. Один высокого роста, другой среднего. Высокий – седой, худощавый, сутулится. Нос с горбинкой. Второй – чернявый, плотного телосложения. Темные волосы. Причем не просто темные, а „как смоль“. Плюс темный цвет кожи. Не негр, конечно. Если бы был негр, эта крестьянка как резаная кричала бы. Про нечистую силу всем бы рассказывала бы. Просто смуглый. Возможно, он цыган. Хотя цыгане чаще в качестве объекта кражи лошадей выбирают. Для икон другой рынок сбыта нужен. Может быть, этот чернявый – молдаванин, грек, армянин, еврей», – сопоставлял факты следователь.

Тимофей завертелся на спинке дивана, потом спрыгнул на диван и начал взбираться на руки.

– Ты чего? Хочешь, чтобы тебя погладили или хочешь сказать, что у тебя есть другие версии о личности злоумышленников?

У кота не было других версий, в данный момент он был согласен с двуногим, но в чем тот был не прав, так это в том, что котов надо гладить на коленях, так удобнее, и приятнее, и теплее.

– Ладно, иди ко мне на руки, будем думать на пару, – Петр начал почесывать кота за ухом, тот млел от удовольствия и запел песню на всю комнату.

– Вот хорошо тебе, можно мурлыкать сколько угодно, а мне вот думать надо и негодяев этих ловить, – укорил любимца Петр. Тот недовольно дернулся в руках человека, что явно обозначало возмущение высказанной несправедливостью. Он не покладая рук, то есть, простите, лап, помогает этому двуногому сосредоточиться, а тут еще ему на него же и жалуются! Впрочем, кот был отходчивым зверем, он никогда не дулся на двуногого долго. Вот и сейчас буквально через минуту друзья продолжали рассуждать.

«Скорее всего, они приехали заранее и пришли в храм, чтобы выбрать наиболее ценную икону», – продолжал строить версию следователь. Тут на него неожиданно внимательно посмотрели два зеленых глаза.

– Тебя что-то смущает? Ааа… Ты хочешь спросить, почему священник клянется, что на службе не было посторонних?

Взгляд зеленных глаз не оставлял сомнения, что такой вопрос возникает.

– Да все просто, рыжий! Чтобы посмотреть на икону, приглядеться к будущему объекту кражи, не обязательно приходить на службу, можно прийти до службы или после. Даже если священник и находился в храме, можно было улучить момент, когда к нему кто-то из прихожан подошел с каким-то вопросом, да мало ли зачем священник может отойти от иконостаса. Вот за его спиной вполне можно было все разглядеть. Незаметно можно было даже весь храм обойти и выбрать самую ценную икону. Вот тут другой вопрос возникает, очень интересный, я скажу тебе, вопрос. Почему была все же украдена именно эта икона? Икона старинная, почитаемая.

Кот спрыгнул с колен. Сел на пол, почесал задней лапой за ухом. Весь его вид говорил, что он устал от умных разговоров.

– Ты вот так, значит? Как сложный вопрос, так решил сбежать? Скажи лучше, что тебе эта задачка не по зубам. А я и без тебя домыслю, – махнул рукой Железманов.

Тимофей запрыгнул на подоконник и стал наблюдать за возней воробьев на ветке куста сирени. Свесившийся в комнату хвост слегка подергивался, выдавая напряжение охотника. А Петр Андреевич продолжал рассуждать по сути дела:

– В принципе, возможны два варианта. Первый, два клюквенника мотаются по российской глубинке, заходят в храмы и смотрят, чем можно поживиться. Так вот, наобум. Приехали в какое-либо село. Нашли церковь. Подождали, когда служба закончилась, в храме мало народу, священник с кем-то из прихожан беседует. Незаметно пройтись по храму, посмотреть, есть ли ценные иконы, выбрать соответствующий объект – вполне реально. Однако можно предположить второй вариант. Клюквенники получили информацию об иконе откуда-то извне и приехали. А вот откуда? Трудно предположить. Все же будем надеяться, что речь идет не о конце света. Икона, конечно, старинная, но не настолько уникальна, чтобы ради нее из-за границы ехать. Вполне возможна Москва. Надо обязательно отработать картотеку криминального элемента. Нужно проверить как рязанские карточки (увы, у нас пока картотека только создается), так и московские посмотреть.

Тимофей повернул голову и посмотрел на двуногого. Взгляд выражал одобрение.

– И это еще не все! – отреагировал на жест рыжего друга молодой человек. – У нас ведь еще одна зацепка есть!

Глаза зверя блеснули любопытством.

– Да! Ты забыл про след и, самое главное, про буковки на нем? Это могут быть буквы, обозначающие имя или даже фамилию.

Кот зевнул, изображая разочарование. Ну вот! Тоже мне след. Во-первых, это не полное имя. Во-вторых, может быть это и не имя вовсе. В-третьих, неужели преступник вот так возьмет и оставит столь важные сведения о себе?

– Ну знаешь, преступный элемент, он разный бывает. Некоторые совмещают в себе и наглость, и некоторую наивность и абсолютно уверены, что если они успели уйти с места преступления, то их никто и никогда не найдет. Особенно такая логика может быть характерна для гастролирующих преступников, постоянно переезжающих с место на место. Мол, если мотаюсь по стране, то фиг два кто меня поймает, – возражения Петра были не лишены аргументов, но он счел добавить еще один. – Даже те, кто ворует рядом со своим местом жительства, бывают потрясающе беспечны и выдают себя сами с головой. Чуть ли не на прогулку выходят в вещах, которые украли у соседа. Да что далеко ходить за примером. Кто совсем недавно явился в дом с птичьим пером на усах?