Искра в бушующем море

– Пойдем посмотрим, может, там и поводов для волнений нет, – бодро подытожил он.

***

Элла поужинала в одиночестве и, оставив Драку где-то дюжину ягод клубники, поднялась к себе. Уселась за добытый договор и до темноты силилась разобраться в сути совершенной сделки. Тщетно! Бумагу составили так путано, что не помогла даже привычка к иносказательности и приблизительности книг по Искусству. Не в характере Эллы было пасовать перед трудностями, она возилась с договором, пока не заболели глаза, но потом махнула рукой: завтра будут думать над смыслом слов вдвоем с наставником. Разделась и улеглась в постель. В голове долго вертелась мысль, что текст, добытый у Корака, не имеет почти ничего общего с тем настоящим, описывающим, как в действительности обстоят дела.

Сон не шел. Воспоминания гудели в голове пчелиным роем. Настойчивые, навязчивые, светлые и совершенно неуместные. Ей бы думать про витиевато изложенные пункты, про жертвы, что следует принести, дабы подать знак богам. Или, на худой конец, про Драка, про его бездонные глаза и теплые руки. Элла же думала об Аваре. Отчего-то вспомнился один из последних спокойных дней, проведенных вместе.

В большом, похожем на бочку чугунном котле они варили яблочный кнок. Дети Повелителя неба пили его постоянно, и Авар заявил, что его супруга должна готовить напиток виртуозно. Элла только ухмыльнулась, ничего сложного в приготовлении жидкости, напоминающей то ли густой компот, то ли жидкий джем, она не увидела: порезать яблоки, добавить меда, залить водой, довести до кипения. Вот и вся премудрость. Но нет, все оказалось не так просто.

Котел поставили на улице, прямо в саду перед домом Эллы. Соорудили очаг. Засыпали мытые порезанные яблоки и налили воды. После началось действо, достойное самого сложного колдовского зелья. В зависимости от количества пузырьков в воде мешать варево следовало то в одну, то в другую сторону. Мед добавляли по капле, помешивая с севера на восток и непременно ненадолго оставляя в котле можжевеловую ложку, завернутую в листья смородины. Время от времени подливали воды, удерживая ее на уровне отметки на внутренней стороне котла.

В закипевший пятый раз кнок следовало добавить секретный ингредиент, долить воды, снова довести до кипения и дать напитку настояться.

Авар не оставлял Эллу ни на мгновение. Он прижимался к ее спине и, удерживая ее ладонь в своей, направлял движения. Целовал шею возлюбленной, покусывал ухо и шептал указания.

– Медленнее, сладкая моя, медленнее, – шелестел его голос, правая рука сжимала руку Эллы, а левая бесцеремонно путешествовала по ее телу. – Отлично. А теперь в другую сторону.

Возлюбленная только закрывала глаза и облизывала губы. Осень была на излете, но заморозки еще не начались. Шалун-ветер норовил залезть холодной пятерней под одежду. От котла исходило нежное тепло. Вокруг пахло прелыми листьями, мокрой землей и яблоками, но Элла не замечала ничего. Она утопала в привычном аромате корицы, мечтала закинуть в кнок последний компонент и утащить Авара в спальню. «Вот паршивец, – беззлобно думала она, – знает же, что ничего так не запомню».

– Что за секретный ингредиент? – поинтересовалась чародейка, стараясь вернуться к реальности.

Авар поцеловал ее шею и, выпустив из-под присмотра ладонь с ложкой, крепко обнял обеими руками. Элла довольно улыбнулась: стало очевидно и его желание.

– Сушеная лягушачья лапка, непременно левая задняя, – прошептал он. – Я принес.

Чародейка тряхнула головой и развернулась лицом к собеседнику. Посмотрела снизу вверх.

– Я не буду это пить.

– Будешь, радость моя, – желтоглазый нежно коснулся губами ее губ. – Ничего так не восстанавливает силы измученного любовью тела, как кружка правильно приготовленного яблочного кнока.

Он выпустил Эллу из своих объятий, достал из сумки на поясе лапку и бросил ее в котел. Помешал, дождался, пока закипит, снял варево с очага. Улыбнулся.

– Теперь надо подождать. Если мы все сделали как следует, на запах прилетят по меньшей мере пять жучков.

Элла подняла глаза к небу, только жуков в напитке ей не хватало! С другой стороны, откуда им взяться-то в такое время, зима на носу. Авар отвлек от размышлений, заключил в объятия и поцеловал жарко и требовательно.

Целая жизнь, кажется, прошла с того дня! Жаль, что ничего не вернуть…

Чародейка встала с постели и утерла слезы. Раскисать нельзя! Посмотрела в окно. Не видно ни моря, ни звезд, только черная пустота.

Как же хочется все забыть! Его ласки, его голос, его взгляды. Его бесстыдные руки, жадные губы и медово-солнечный вкус того кнока.

Элла потерла ладонями лицо. Внизу хлопнула дверь, вероятно, Драк вернулся домой.

В голове мелькнула шальная мысль о вместилище воспоминаний. Чародейка зажгла свечу. Изумрудная бутыль с деревянной пробкой так и стояла на тумбе рядом с кроватью. Элла взяла ее в руки и потерла холодное стекло подолом рубахи. Вот он, самый легкий путь к покою!

Тяжело вздохнула. В очередной раз напомнила себе, что вместилище воспоминаний, маленькая изумрудная бутыль, была предметом отнюдь не безобидным. Она забирала не воспоминания, а чувства, с ними связанные. Поведав ей о событиях, от которых хотелось избавиться, человек не забывал о них, он просто переставал хоть что-то чувствовать по этому поводу. Получалось, бутыль часть жизни забирала себе. Оставалась память о прошлом, но никакого пережитого опыта. Для Эллы бутыль сохранила бы мысли об Аваре и о том, что его связывает с чародейкой, а вот нежность и привязанность канули бы в небытие.

Как и все, созданное магами, вместилище давало возможности для отступления. При желании воспоминания можно вернуть, для этого надо лишь разбить бутыль. Элла усмехнулась. Если верить второму зрению, чтобы разбить эту изумрудную безделицу, придется опрокинуть по меньшей мере пару чаш. К возвращению прошлого придется долго готовиться.

Обняла бутыль ладонями, отдавая ей свое тепло. Надо решаться, больше нет сил терпеть эти мучения. Закрыла на мгновение глаза и выдернула пробку.

Первое, о чем заставила себя подумать, – та унизительная последняя ночь с желтоглазым. Ночь, за которую чародейке было стыдно до сих пор. Она пришла к бывшему жениху накануне своего похода в Священные пещеры за Пестрым локоном. Путешествие обещало много опасностей, и ей нужна была хоть какая-нибудь поддержка, хотелось просто поболтать с кем-нибудь. Элла не питала иллюзий – они уже расстались, вряд ли что-то можно изменить. Все, что ей требовалось, – кружка киселя в теплой компании.

За те три года, что они с Аваром собирались пожениться, она была в его спальне от силы раз пять, встречаться у нее в доме было и проще, и спокойнее. Она не сразу узнала комнату, уж больно безликим стал интерьер, не хватало милых сердцу безделушек, картин, на окнах поменяли шторы. Неизменным остался только запах корицы.

Солнце еще не село, но Авар уже спал. Он пребывал в самой сбалансированной, похожей на звериную ипостаси и напоминал милого домашнего питомца, что наконец-то угомонился после игр. Элла полюбовалась немного и собралась уйти, но задела лежащую на тумбе книгу, та громко плюхнулась на пол и разбудила хозяина комнаты.

Дальше все было предсказуемо донельзя. Авар не стал выяснять, зачем пришла бывшая невеста, решил, что и так знает. Они занимались любовью и, утопая в его горячей нежности, Элла плакала. Говорила о любви, о желании быть с ним, о страхе и неуверенности, и слезы крупными каплями стекали по щекам на подбородок.

Желтоглазый был как чужой. Нет, он был ласков, неутомим и, как всегда, хорош, но эмоций чародейки не разделял. Лишь перед самым рассветом он заговорил о том, что его так волнует. Он долго смотрел на Искорку, а потом поцеловал ее и вкрадчиво прошептал:

– Будь моей, умоляю, – он запустил пятерню в рыжую шевелюру Эллы и уставился ей в глаза. – Клянусь, меня хватит на двоих. Ничего не изменится, – проглотил застрявший в горле ком. – Знаю, у нас так не принято, но ты дочь демона, тебе никто не указ, а я, – облизнул губы и шумно вздохнул, – я так хочу быть с тобой, что готов плюнуть на чужое мнение. Им нужны мои дети от Ирты, они их получат, я же хочу получить тебя.

Элла покачала головой.

– Нет, Огонек, нет, – утерла слезы и шмыгнула носом. – Я, видимо, не настолько сильно тебя люблю, чтобы делить с другой. Прости.

– Подумай, пожалуйста, – Авар поцеловал свою Искорку, – не знаю, как буду без тебя.

– Ты сделал свой выбор, – отрезала Элла. – А я сделала свой.

Авар только беспомощно закрыл глаза.