Ключи от счастья

– Как скажете, – Ладин вдохнул запах фиалок и украдкой прижался к Иле, он бы обнял ее, но побоялся спугнуть. Она или притворилась, или действительно ничего не заметила.

Оставшийся путь прошел без приключений. Ладин проводил Илу до ее комнаты и, заручившись обещанием встретиться с ней завтра после вечернего чая, удалился к себе. В его комнате на столе лежали два письма, видимо, секретарь приходил, пока виленвиец был в городе. Одно от отца – больше обеспокоенное, чем гневное: он интересовался здоровьем сына и сроками его возвращения домой. Второе – от Лари, с просьбой задержаться до праздника урожая. Конунг как раз собирался в Анак и с удовольствием подписал бы с гостем важные бумаги. Ладин прикинул: до праздника урожая оставалось восемь дней, можно и погостить немного. Он ответил Илларию согласием. Написал отцу длинный подробный отчет о своих делах с обещанием вернуться в середине осени. Засыпая, он подумал: восемь дней – достаточный срок, чтобы заполучить в свою коллекцию Илу, женщину с внешностью покровительницы домашнего очага.

Всю следующую неделю Ладин чувствовал себя обманутым юношей. Он ухаживал за Илой в лучших традициях виленвийских кавалеров, но безрезультатно. Он видел, что нравится ей, замечал следы желания в ее глазах, но дальше пойти она не решалась. Поначалу Ладин злился на себя, Ила казалась легкой добычей, но потом сообразил: возможно, у нее есть возлюбленный, а в этом случае все усилия будут тщетны.

Женщина не обращала внимания на его мучения. Утро она проводила в госпитале, после обеда встречалась с Босахом, солидным господином с изображением черной лисы на правой руке. Босах, как понял виленвиец, ведал мирной частью жизни Краны. Затем приходили учителя музыки или танцев. На подопечного оставалось время лишь после вечернего чая.

Ладин оказался сильнодействующим лекарством от воспоминаний, и Ила стала замечать побочные эффекты. К концу недели она поймала себя на мысли, что с удовольствием бы отменила все занятия и провела целый день с виленвийцем. Именно поэтому, когда в госпитале оказалось недостаточно дел, она ушла раньше в надежде поболтать с ним немного.

Утром Ладин отправился в город, забежал к цирюльнику, постригся, пошатался по рынку, купил безделушек сестрам и матери. Даже поучаствовал в одном из конкурсов на ярмарке и выиграл куклу, он подарил ее девчушке, которая с родителями гуляла неподалеку. Отнес свои покупки секретарю и в отличном расположении духа отправился в замок клана Вепрей.

Ила встретила его, когда он остановился рассмотреть статую покровителя клана Черной лисицы. Изваяние завораживало: то ли лисица, то ли могущественный лесной дух, случайно забредший в чужое тело. Насыщенно-черное, первым порывом было потрогать ее, проверить, точно ли она из дерева. Глаза лисицы – два больших, ловко закрепленных в дереве мрачно-зеленых хризолита хищно смотрели прямо в душу. На ухе статуи была выщерблена, похоже, что от меча, но это делало ее еще величественней.

Иллария поздоровалась. Ладин улыбнулся.

– Рад видеть вас, Ила. Великолепная статуя.

– Да, – женщина кивнула. – Очень люблю ее. Жаль, торейцы и ей шкурку подпортили, но она все равно чудесна.

Виленвиец снова взглянул на статую, ему казалось, вот-вот – и она ускользнет от него. Потом он посмотрел на Илу. Как же та хороша. Именно сейчас, когда улыбается, когда появились морщинки около губ и глаза собрали все лукавство мира.

– А как сюда добрались торейцы? Или ее охраняли так же, как и вас?

Собеседница пропустила сарказм мимо ушей. Закусила губу, раздумывая, достоин ли он услышать подробности.

– Это память о том дне, когда я первый раз не вышла замуж.

Мужчина засмеялся.

– Обычно женщины вспоминают о том, как они выходили замуж.

– Это те, кто в браке, – махнула рукой Ила. – А такие, как я, вспоминают, что есть.

– Расскажите, жутко интересно.

Она подняла глаза к небу: солнце скрылось за тучкой, облака равнодушно тащились по своим делам.

– Скавар просил моей руки для третьего сына, Дорака. Из всех его сыновей он был самым противным, но мы с Лари согласились на брак, нам нужен был союз с Тору. Назначили день свадьбы. Сначала приехали эти их «бабки», которые проверяли, девственница ли я. Хуже ничего в моей жизни не было. Потом появился женишок и стал требовать своего до свадьбы, говорил, в первую брачную ночь мы будем в дороге и не сможем скрепить наш брак. Брат отослал его до церемонии. Уже тогда Дорак наговорил Лари глупостей, подозреваю, если бы не я, брат прикончил бы его сразу. На следующий день чествовали покровителя клана Черной лисицы. Брат хотел воздать Босаху за заслуги и преподнес ему это изваяние. Мой жених и тут отличился. Сказав, что хочет испытать свое новое оружие, он со всей силы замахнулся на статую мечом. Лари проткнул его горло раньше, чем его меч натворил дел. Торейцы не стали протестовать. В конце концов, справедливость была на нашей стороне, даже чужих богов не беспокоят без достаточного повода. Скавар стал еще злее и при случае напоминает, что мы с братом должны ему сына. Впрочем, со Скаваром у нас полно неоплаченных счетов с обеих сторон.

Ладин поморщился.

– У нас тоже. Но мне гораздо интереснее услышать о вас, расскажите, как не вышли замуж в следующий раз…

– Поверьте, ничего любопытного в этих историях нет, – Ила вздохнула. – И поучительного тоже. Пойдемте, я лучше покажу вам статую покровителя клана Черного Ворона того же мастера, она не хуже этой. Как раз успеем до обеда, если срежем. Идти там не очень удобно, но зато быстро.

Ила повлекла виленвийца к подножию холма. Он, хоть и вышагивал покорно следом, сдаваться не собирался.

– Так почему вы им отказывали? Вы противница брака?

Ила остановилась и заглянула ему в глаза. Прохладный ветерок загнал кудрявые прядки на ее щеки, и она решительно заправила волосы за уши.

– Я не противник брака. Брак, особенно счастливый, – это великолепно. Только в этой сказке о замужестве я предмет торга, вещь, и как всякой вещи, мне хочется быть вещью удачно проданной. Думаю, вы понимаете, в вашей семье, вероятно, происходит нечто подобное.

– Да.

Ветер принес горьковатый запах осенних цветов. Ладин повел носом, захотелось сменить аромат на благоухание фиалок. Он сделал шаг вперед и глубоко вдохнул. Ила была настолько близко, что фиалки затмили все остальное. Она посмотрела на него снизу вверх и еле слышно сказала:

– Вам, наверное, тысячу раз это говорили, но я повторюсь. У вас великолепные глаза. Как аквамарины, всегда разные, откуда ни посмотришь.

Руки Ладина скользнули по плечам Илы, ощупывая хрустящую ткань платья, и опустились на талию.

– А косичка как крысиный хвостик, – продолжила женщина, будто не заметив его прикосновений.

Сын Хозяев Еруды улыбнулся и наклонился к ее левому уху.

– Я разрешу вам расплести ее. После.

Ила обняла его за шею и нежно, еле осязаемо, коснулась губами его губ. Ладин ответил на поцелуй с жаром охотника, поймавшего, наконец, добычу. Добычу желанную и ловкую. Он целовал ее бесстыдно и требовательно, не оставляя без внимания ни один открытый кусочек тела. Илина теплая кожа пахла фиалками, и виленвиец, совсем забыв, что терпеть не может эти цветы, готов был утонуть в знакомом запахе. Женщина не осталась в долгу, одаривая его своей лаской, она наслаждалась предвкушением близости.

Сын Хозяев Еруды не жаловал занятий любовью в одежде, и сейчас, когда они собрались зайти дальше поцелуев, он проворно развязал шнурок корсажа Илы и принялся расстегивать многочисленные пуговицы платья. Она отстранилась, страсть в глазах уступила место страху. Ладин поспешил снова заключить ее в объятья.

– Считаешь, нужно найти уголок поукромней? – он улыбнулся и поцеловал ее в губы.

Ила не ответила на поцелуй, ее руки боролись с корсажем, пытаясь призвать шнурок к порядку.

– Мне надо идти. Простите ради всех богов и ваших, и моих.

Не отпуская ее от себя, Ладин прошептал обескураженно:

– Что я сделал не так? Подскажи, я тут же исправлюсь.

Она покачала головой, высвободилась из его объятий и зашагала назад, словно отступала перед врагом.

– Дело не в вас, а во мне. Еще раз простите.

Несостоявшаяся любовница завязала, наконец, шнурок и почти бегом устремилась прочь. Ладин не стал догонять ее. Он молча сел на землю и посмотрел в небо. У верхушек деревьев парила огромного размера статуя ворона. Широко раскинутые крылья охраняли покой мест, в которых он обитал. Виленвийцу показалось: птица смотрит на него с плохо скрываемой насмешкой.

Ила зашла в свою комнату, заперла дверь, спряталась в гардеробной и разревелась. Она плакала горько и навзрыд, до тех пор, пока не услышала, как часы отбивают время вечернего чая.

Глава пятая

Обедать в замок Ладин не пошел, отчего-то не хотелось видеть никого из его обитателей. Долго гулял по святилищу, рассматривал изваяния и силился понять, чем напугал Илу. С ним в жизни не случалось подобного, даже в юности. Его женщины никогда не шли на попятную, всегда получалось дойти до конца. А тут такая неудача! Все-таки надо поговорить с ней, выяснить, в чем дело, хотя бы на будущее.

Сын Хозяев Еруды пообедал в городе, и вернулся в замок как раз к окончанию вечернего чая. Вечером Ила всегда была свободна, и он надеялся встретиться с ней. В конце концов, даже если она не желает спать с ним, собеседницу терять не хотелось. В столовой Илы не оказалось, Глоса сказала, что она не приходила. Ладин заглянул в лабораторию, там тоже было пусто, только какая-то пузатая бутыль с высоким изогнутым горлышком пыхтела паром от бурлящей в ней жидкости. Оставалось два места: кабинет Иллария и спальня несостоявшейся любовницы. Ладин долго раздумывал, куда пойти сначала, но решил оставить спальню на сладкое и отправился к кабинету.

Уже на подходе он услышал голоса. Ила обсуждала с Босахом, как помочь пострадавшим от неурожая областям. Говорила больше она, Босах изредка задавал каверзные вопросы да указывал на невозможность осуществить задуманное. Не решаясь постучаться, Ладин недолго постоял у двери, вникая в разговор. Сестра конунга на редкость легко ориентировалась там, где виленвийцу приходилось прикладывать титанические усилия. Она рыбкой в воде обходила возможные препятствия, отыскивала решение сложных головоломок. В противостоянии с Босахом ее победа выглядела трудной, но безоговорочной. Ладин вспомнил отцовские тщетные попытки приучить его к мирной жизни. Сын Хозяев Еруды расстроился, он сам себе показался ничтожным лентяем-неумехой, который просто не имеет права даже приближаться к такой женщине, как Иллария. Он махнул рукой и отправился в свою комнату.

Ладин долго не мог заснуть, мысли о ключах от Еруды не давали ему покоя. Когда он взял в жены торейку, отец хоть и не одобрил его выбор, но возражать не стал. Хозяин Еруды всегда предпочитал словам действия. На следующий день после свадьбы сына родитель пригласил погостить в Еруду старшего наследника семейства Луттов, владельцев большей части каменоломен и угольных шахт Виленвии. Тот провел в Еруде чуть меньше трех месяцев, но этого хватило, чтобы одна из сестер Латер, стала его женой. Потом Хозяин Еруды провернул такой же трюк с Конами, собственниками текстильной промышленности страны. Отец тщательно отбирал кандидатов, местная знать охотно поддержала бы и Луттов, и Конов. Тем временем война с Тору перешла из вялотекущей в активное состояние. Тут Ладин преуспел, и отцу в своих планах пришлось считаться с тем, что каждый виленвиец знает, под чьим командованием армия добыла независимость. Хозяин Еруды изо всех сил старался научить сына управлять Виленвией в мирное время, но Ладину оказалось проще сбежать на другую войну, чем возиться с рутинными делами. Подслушав Илу, виленвиец осознал: получи он ключи от Еруды, с подобными вещами придется иметь дело постоянно.