Будет страшно. Колыбельная для монстра

В какой-то момент туман стал чуть реже, и сквозь его молочные щупальца можно было различить густые еловые лапы.

Дышать было нечем, Гоша жадно глотал воздух широко раскрытым ртом, бежал куда-то, надеясь выбраться, но еловые ветки не кончались, не давали толком открыть глаза, били по рукам, по щекам, иголки сыпались в рот.

Он раздвигал ветки руками, пытался нащупать хоть маленький прогал, но деревья сжимались плотнее и плотнее; оставалось совсем немного места, чтобы двигаться, чтобы не увязнуть в этом странном, наполненном туманом и колючими ветвями пространстве.

Внезапно Гоша понял, что падает. Наверное, добежал до какого-то оврага и не заметил, что опора под ногами исчезла. Он открыл глаза: чувство свободного полета осталось, а вот видно по-прежнему ничего не было. Он летел в тумане куда-то вниз, словно Алиса из сказки, провалившаяся в кроличью нору. Только Алисе в этот момент было интересно и, кажется, даже немного весело, а Гоше было страшно… страшно, как никогда в жизни. Он падал в неизвестность и от страха обливался холодным потом.

Совсем рядом раздался знакомый звук – тихий шепот большого крыла, уверенно раздвигающего воздух. Вжух-вжух. Показалось? Нет. Вот снова: вжух-вжух… словно рядом летит огромная, но невидимая птица.

Гоша вытянул вперед руку, казалось, он может дотянуться до птицы. Но вместо своей руки увидел крыло. И вместо другой руки тоже.

«Вжух-вжух! – сказали его руки-крылья, и клубы тумана взвились вокруг них. – Вжух-вжух…»

Все закончилось. Не было ни удара о землю, ни чего-либо еще. Просто все закончилось. Даже туман.

Больше никаких крыльев. Гоша стоял посреди ночного леса.

Темно-синее, глубокое, словно глаза дракона, небо едва заметно светилось, хотя на нем не было ни луны, ни звезд. На его фоне, словно нарисованные тушью, были видны черные силуэты елей, дубов и других деревьев, названия которых Гоша забыл.

Под ногами было так темно, что совсем не видно, куда наступаешь и на что.

Птицы не пели, как и в прошлый раз, когда ему снился похожий сон, но теперь эта тишина успокаивала.

Правда, спустя некоторое время Гоша начал различать тихий шорох… Он прислушался. Шорох приближался.

Глаза, кажется, стали привыкать к темноте, он уже мог различить, что стоит в высокой траве в центре небольшой поляны. И справа и слева какие-то кусты, со всех сторон лес, впереди что-то шевелит заросли у самой земли. Шорох с той стороны. Гоша сделал шаг вперед и остановился. Вряд ли там скрывается и шуршит что-то доброе, нечто, что стоит увидеть…

А с другой стороны…

Обреченность заполнила его душу.

Куда еще идти здесь? Что еще пытаться разглядеть? Может быть, стоит взглянуть в лицо своему страху?

И он сделал еще несколько неуверенных шагов вперед. Потом еще один шаг и еще. Выдохнул и на одном дыхании преодолел расстояние, которое отделяло его от шуршащего в кустах Нечто.

Гоша раздвинул ветки непослушными руками, вытер пот с глаз, всмотрелся в темноту у земли. И вдруг разглядел: прямо перед ним извивалось и ползло куда-то огромное толстое тело. Очень, очень похожее на змеиное, однако Гоша отчего-то был сразу уверен: это не змея, не дракон, не чудовище… Это червяк. Это полз огромный красно-розовый червяк с полметра в диаметре. Он пах мокрой землей и травой. Его голова была не видна – она уже скрылась где-то далеко впереди. Его хвост тоже было не различить во тьме.

Осторожно, очень-очень осторожно Гоша положил ладонь на тело гигантского червя. Секунду или две он чувствовал, как оно пульсирует, как работают мышцы невиданной твари. А затем прямо у него под ладонью в черве начала образовываться огромная дыра, словно Гошина рука была пропитана кислотой, которая проедала все вокруг себя.

Гоша отдернул руку, но было уже поздно, червь растворился. Его исчезнувшее тело открыло дорогу между деревьев. И Гоша снова побежал.

На этот раз туман не застил глаза, а ветки не били по лицу. И ноги уверенно пружинили по лесному насту. Дышать было легко. Но какой-то животный, неуправляемый, необъяснимый страх все равно догонял, касался холодными пальцами кожи, всасывался в кровь, заставлял наращивать скорость, бежать быстрее и быстрее, то нервно оглядываясь, то зажмуриваясь, чтобы не увидеть…

Не увидеть… что?

Гоша поймал себя на этой мысли и тут же врезался головой в какое-то препятствие. Теперь хочешь не хочешь, а придется смотреть.

Лес исчез. Прямо перед ним стояли огромные, словно 16-этажные дома, карты из его колоды Таро. Те самые, которые он успел заметить в раскладе прежде, чем Никита включил свою игрушку: «8 чаш», «Башня», «Шут».

Шут, ну конечно! Карты намекали ему, что сейчас начнется настоящее представление, он будет низвергнут. Из короля положения разжалован в клоуны, в неудачники!..

Шут на гигантской карте задорно улыбался, глядя на Гошу.

– Что ты ржешь? Надо мной? Ты ржешь надо мной?! – Гоша со всей силы ударил по карте кулаком, и она начала рассыпаться у него на глазах, словно кто-то невидимый изорвал ее на множество мелких частей, и теперь ветер уносил эти части в неизвестном направлении.

И тут Гоша услышал смех.

Тонкий-тонкий, легкий, как звон хрустального колокольчика.

Полный ненависти и злобы, Гоша обошел вторую карту с нарисованной башней, вершина которой была разрушена ударом молнии и охвачена огнем. И вдруг увидел… Таню.

Она сидела прямо на земле в белой длинной сорочке, с распущенными волосами, которые перебирала своими тонкими пальцами. «Словно русалочка», – пронеслось в голове у Гоши.

Без сомнения, это ее смех он слышал только что, но теперь Таня молчала и просто смотрела на него своими синими, почти светящими глазами. Смотрела и улыбалась.

– Ты пришла еще раз посмеяться надо мной, да?

Девушка опустила глаза, и улыбка сошла с ее лица. Гоше показалось, что она снова стала похожа на ту робкую и испуганную незнакомку, от которой однажды поздним вечером он сумел отогнать двух гопников.

– Зачем, зачем ты это сделала, Таня? Я ведь…

Тут она встрепенулась, вскочила на ноги и прикрыла ему рот рукой.

«Я ведь это все это мистическое шоу ради тебя затеял», – хотел сказать Гоша, но едва он снова попытался издать хоть один звук, она крепче прижала свою ладонь к его губам. Затем схватила за руку и потащила за собой, за гигантскую карту, возле которой сидела.

Обогнув ее, Таня и Гоша вдруг снова оказались в его гараже. Теперь тут было пусто и почти темно. Свечи горели, как до погрома, устроенного одноклассниками, но со стен исчезли все знаки. Гараж отчего-то напоминал пустой склеп – холодный и мрачный, освещаемый маленькими дрожащими огоньками, словно для какого-то погребального обряда.

– Смотри! – Таня показала ему на странный рисунок мелом на полу гаража. Было похоже, что кто-то пытался нарисовать на бетоне круг, но то ли рука не слушалась этого человека, то ли ему что-то мешало – линия была неровная.

– Что это?

– Это я! – и Таня встала в центр странного рисунка. – Вот, смотри!

В ту же секунду тело ее обмякло, она упала сначала на колени, потом опрокинулась на спину, нелепо раскинув руки.

Рисунок мелом и очертания ее тела совпали.

– Меня убили здесь, – сказала Таня.

– Что? – переспросил Гоша.

– Меня убили здесь. Прямо здесь, в твоем гараже, – спокойно повторила Таня. А на моем теле, вот тут, – она положила руку себе на живот, – нашли карту из твоей колоды. Эту…

Таня шевельнула пальцами, и у нее в руке сама собой оказалась карта Таро. «8 чаш».

– Не понимаю… – Гоша растерянно смотрел на девушку и на карту в ее руках.

– Ты должен найти убийцу, Гоша! Понимаешь? Ты должен его найти! – с каждым словом ее голос становился громче: – Гоша, найди убийцу! Найди моего убийцу! Найди! Найди его!