Неудобные

– Вчера вечером срезал… – неуверенно оправдался парень, увидев мой укоризненный взгляд.

– Давай я её выкорчую?

– Я сам. К вечеру не будет.

– Надеюсь.

***

Эмилия ушла, снова оставив Стефана наедине со своими мыслями. Длинная русая коса давно скрылась за поворотом, а парень по-прежнему стоял у забора. Нужно было идти в дом, чтобы случайно не пересечься с соседями, которые обязательно захотят поинтересоваться родителями, его самочувствием или количеством уродившихся кабачков. А парень не чувствовал ни сил, ни желания натягивать вымученную улыбку.

«Нужно ехать!»

Из мыслей не желало уходить решительное заявление Эмилии. Где-то в сети она раскопала историю про какого-то деревенского лекаря, который излечивал физические и душевные недуги. Никакой конкретной информации, исключительно восторженно-мистифицированные отзывы тех, кто побывал на приёме. Стефан не верил в такие истории, хотя и сам попал в подобную со своими светящимися без причины руками. Внутри неприятно ворочалось беспокойство. Сейчас он не позволяет себе надеяться на что-то хорошее. А если вдруг разрешит, но в итоге ничего не выйдет?.. Сломает ли его это окончательно?

Стефан автоматически раскладывал по тазикам собранные огурцы. Если бы можно было так же ловко разложить по полочкам мысли. Как ехать, если он не может ни контролировать свечение, ни хотя бы предчувствовать? Плюс ко всему парень с недавнего времени испытывал страх на грани панического – стоило только подумать о выходе из дома или за пределы двора. Но не признаваться же в этой стыдной слабости девушке, которая вытащила его из молчаливого самоедства.

На смену огурцам пришли помидоры – предмет тайной зависти соседей. В то время как у них едва оформились зелёные плоды, Стефан уже снимал большие сочные томаты. Хоть в чём-то год получается удачным.

Прошедшие месяцы были наполнены призрачной надеждой на «а может, само пройдёт?». Но само не проходило. Руки всё так же продолжали светиться, бессонница грозила довести до галлюцинаций, а скачущий аппетит вызывал недоумение и раздражение. Да ещё эти пятна перед глазами! То ли невнятные тени, то ли отсветы – каждый раз по-разному. Внезапно появляются и так же внезапно исчезают. Никакой системы, закономерности или логических причин. Понимай, как знаешь. Делай, что хочешь.

И Стефан делал: готовился к самому худшему. Потому и не хотел никому рассказывать о том, что с ним происходит.

***

С каждым днём становилось всё сложнее. Количество вопросов о состоянии Стефана увеличивалось и не давало спокойно спать по ночам. Возможно, именно из-за его пассивной позиции я чувствовала ответственность за каждое сказанное слово или предложение сделать что-нибудь.

Стефан же молчал семьдесят процентов времени, но при этом каждый вечер спрашивал, приду ли я завтра. Не просил и не настаивал, но надежду в его голосе трудно было пропустить мимо ушей. Поэтому я приходила каждый день. Просто не могла иначе.

– Чего ты такая хмурая? – поинтересовался Деян, когда мы ужинали в беседке на заднем дворе.

Я недовольно поджала губы. Простой вопрос, а ответить так сложно. Но, кажется, брат решил помочь мне открыть душу.

– Не получилось признаться? – в лоб спросил он, с хитрой улыбкой разглядывая моё запылавшее от смущения лицо.

– Признаться в чём?

Почему бы и не попытаться сойти за дурочку?

– Ой, не начинай! Я же понимаю, что ты не просто так пропадаешь у него целыми днями, – широко и совершенно бесхитростно улыбаясь, заявил брат.

Когда всё уже написано на лице, отпираться бессмысленно.

– Так заметно? – выдавила я и принялась махать ладонями, чтобы хоть как-то остудить предательски горячие щеки.

– Внимательный увидит.

Я совсем приуныла. Мало того, что я ляпнула признание практически с порога, так ещё всем своим видом показываю чувства. И даже после всего этого Стефан меня игнорирует. Но при этом зазывает к себе каждый день. Не хочет потерять в моём лице друга?

– А как поступают парни, когда им в любви признаётся девушка, которая не нравится? – решила уточнить я, чтобы унять собственные подозрения.

– Так же, как и девушки.

– Это как?

– Делают вид, что ничего не произошло, или просто сливаются. И только самые смелые находят в себе силы поговорить открыто, – просветил меня Дей.

У него опыта всяк побольше моего. Вон, сидит напротив, сверкает широкой улыбкой, красуется накачанными бицепсами. Девушки любят таких: с чувством юмора и красивыми руками.

– Всё настолько плохо?

– Нет… Это я на будущее. Когда решусь, – соврала я, едва заметно улыбнулась и поспешила перевести разговор на другую тему: почему-то было стыдно честно рассказать, как прошла наша первая встреча со Стефаном. – Ты сегодня рано вернулся. Всё нормально?

Деян откинулся на спинку стула, сладко потянулся и сложил руки за головой. Коротко стриженая макушка поймала солнечный лучик и мелькнула рыжиной. Это заставило меня отвлечься от мрачных мыслей и улыбнуться. Солнце любило брата.

– Практика на то и не работа, чтобы иногда позволить себе отдохнуть.

– Ты же не хочешь сказать, что прогулял?! – возмутилась я и наградила брата осуждающим взглядом.

– Нет. У коллеги был день рождения. Мы полдня отмечали, а потом решили разойтись пораньше. Дел всё равно было немного.

– Здорово… – протянула я и снова загрустила. Мысли о работе неизменно тянули за собой тревожность. – А я с ужасом жду момента, когда нужно будет составить резюме и ходить на собеседования. Кажется, что я совсем ничего не знаю.

– Даже не начинай эту песню! Сдаёшь почти все предметы на отлично, и вдруг такие сомнения! Хватит уже прибедняться, – шутливо отмахнулся Деян.

– Откуда ты знаешь, как я учусь?

– Твой папа периодически звонит маме. И иногда хвалится успехами единственной и любимой дочери.

Моё лицо вытянулось от удивления. Вот это новости! Папа в своём репертуаре. Вся похвала, оказывается, уходит к родственникам. Но менее приятной от этого новость не стала.

После разговора с братом моё настроение посветлело, поэтому вечером к Стефану я возвращалась спокойной. Почему бы не провести время, просто наслаждаясь свежим воздухом и приятной компанией? Хотелось взять от своего мини-отпуска по максимуму, раз уж мне здесь так удивительно свободно дышится. Поэтому все претензии и инициативы – завтра. Или послезавтра. Я ещё не определилась с дальнейшей линией поведения.

… – Мы так же сидели летом перед моим уходом в армию, помнишь? – задумчиво проговорил Стефан.

Он достал из-под тлеющих поленьев несколько испёкшихся картофелин и бросил на тарелку, чтобы остывали.

Я передёрнула плечами. Время было не самое лучшее: Стефан на год уходил в армию со строгой дисциплиной и режимом, а мне предстоял непростой выпускной класс, а через год, как выяснилось позже, переезд в Левирин…

Стефан заметил, как я вздрогнула, но интерпретировал это неверно.

– Замерзла?

– Нет. Просто… Почему ты вспомнил то лето?

– Для меня оно было особенным. По-своему уютным. После провала на вступительных экзаменах в универ было конечно непросто, но потом я как-то собрался с мыслями и постарался насладиться тем хорошим, что было доступно прямо сейчас. Всё, что от меня зависело, было уже сделано, а ответственность за остальное можно было временно с себя снять. Примерно так и сейчас.

Пока мы раскладывали картошку по тарелкам и наполняли стаканы молоком, я думала о словах Стефана. Он говорил о времени «между». Между школой и университетом, между экзаменами и армией. Между двумя важными периодами.