Последствия

– Надень куртку. Заболеешь.

Он поднял ее с земли и забрал у меня гитару.

– Давай, сегодня поужинаем в кафе, – предложил он, и я согласилась.

Уже в кафе я спросила его про прыжки, которые он выдавал в парке.

Оказалось, что два года он занимался паркуром. Ему нравилось преодолевать страхи.

– Волнение, как иголочка, покалывает тебя перед каждым прыжком, – рассказывал он. – Ты не знаешь, чего ожидать. Тебя одолевают вопросы: а что если ты не сможешь перепрыгнуть с одной крыши на другую и упадешь вниз? А если приземлишься не так, как надо? Потом засовываешь все это в самый темный уголок своего мозга и прыгаешь. И когда все получается – адреналин. Он, как наркотик, парализует твое тело, а сердце готово вырваться наружу от удовольствия. С каждым разом волнение становилось меньше. Я перестал бояться, и это занятие стало терять смысл. Кстати, тату «Чувствуй жизнь» я сделал после того, как бросил паркур.

Я слушала и молчала.

– А где слова «ты ненормальный или сумасшедший»? Обычно про нас так говорят.

– Я представила себя на твоем месте и подумала о том, что не решилась бы даже на самый маленький прыжок. Так что ты отважный.

– Такой положительной оценки себя я не ожидал услышать.

– Рада, что первая об этом тебе сказала.

– Помимо паркура была музыка, и я сделал выбор.

– Что ты еще умеешь, о чем я не знаю до сих пор?

– Могу петь, – сказал он. – Выйдем из кафе, и я тебе спою.

Он не соврал. По дороге домой он пел мне песню, а я все время улыбалась. Прохожие обращали на нас внимание, но он никого не замечал.

Когда он закончил, я захлопала в ладоши и крикнула:

– Браво! Почему ты не поешь в группе?

– Я не потяну, – сказал Дин. – Только если быть на подпевках.

– Знаешь, рядом с тобой я начинаю чувствовать себя немного… – я замялась.

– Продолжай, – попросил Дин.

– Ты такой разносторонний. Я в своей жизни ничем больше не занималась, кроме танцев.

– Может, это к лучшему, – сказал он. – Начинать и бросать – не самое лучшее, что может быть. Потому что у меня именно так и было.

– Музыка осталась.

– У тебя танцы. Так что ты ничего не потеряла. Еще один факт про меня, – сказал Дин. – Никогда не было длительных серьезных отношений.

– Знаешь, я так и подумала. По твоему вопросу «Что на счет нас?».

– Что так не предлагают девушкам встречаться?

– Нет, – сказала я, слегка улыбнувшись.

– Тебя это не пугает?

Я непонимающе пожала плечами.

– Ну, это говорит о моей беспечности и еще, как там… безответственности. Обычно девушки про нас говорят: он не изменится. Если ты передумаешь, я пойму.

– Зайдем? – я вынула ключи от квартиры из кармана.

Я включила свет и прошла в комнату.

– Мило, – сказал Дин, осматриваясь.

– Вина? – предложила я.

Он не ответил и продолжал стоять в дверях комнаты.

– Я очень ценю твою честность, – сказала я. – Не важно, что было до, важно, что сейчас. Я хочу чувствовать жизнь с тобой.

Два шага, и он был возле меня. Я чувствовала его дыхание и мягкость движения рук. Он снял с меня джемпер и страстно поцеловал, в то время как мои руки медленно скользили по его спине под майкой. Дальше все было как в тумане. Поцелуи, обнажение тел, и вот мы на кровати. Только фрагменты и неминуемое счастье.

Будильник разбудил нас в восемь часов утра, и я отказывалась просыпаться.

– Сара, нужно вставать, – шептал Дин.

– Умоляю, верни обратно прошедшую ночь.

Он улыбнулся и чмокнул меня в плечо.

– Сделаешь кофе?

Я повалила его на спину и стала целовать лицо.

– Сара, я опоздаю, – он пытался говорить между моими поцелуями. – Встреча. Ты помнишь?

– Хорошо, – я встала с кровати и, накинув халатик, направилась на кухню.

Дин на ходу допивал кофе и одевался. Все это время он смотрел на часы.

– Позвони мне, когда будет ответ, – на выходе сказала я.

– Увидимся вечером, красотка.

Закрыв за ним дверь, я включила музыку погромче и стала собираться на тренировку.

– Ты какая-то сегодня другая, – сказал Джон, убирая свой рюкзак в шкафчик.