Оценить:
 Рейтинг: 0

Сыновний бунт

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 2 3
На страницу:
3 из 3
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Не раздумывая, я ответила: «Нет. Мы все забыли о нем и милосердии, поэтому эта война и случилась, и началась она намного раньше, только никто не хотел видеть этого. Какого прощения ждать и кому, это лишь ему решать».

Прозвучало пафосно, но я не подбирала слова, а говорила лишь то, чем жила и что осознавала.

Мой ответ лишь повеселил его, он хихикнул и продолжил: «А вы знаете кто для меня главнее всего?»

Я взяла паузу, и стала думать. По-женски, очень по-людски. Если не Бог, то что-то земное. Вариантов было много: сыновья, мать, любимая женщина, семья, истина, правда. Я выбрала один, и прогадала.

– Наверное, для вас главное – ваша женщина, она столп и опора вашего дома, она друг и собеседник.

– Вы рассуждаете так же, как и она, но вы обе заблуждаетесь. – жестко подытожил он. -Женщина для меня не то, что на втором, она далеко там, на своём «…цатом» почетном месте. Главное для меня – я! Я себе Бог, отец, наставник и учитель. Я – Вселенная.

Вот все и сошлось. Сыновний бунт одинаков по боли и контексту. Это мне уже доказывал другой, когда открыл для себя эту истину, пошутив над тапочками Христа.

Сейчас я размышляю, как долго эти сыновья шли к разрыву с Отцом.

Они крестили своих детей в церкви и уже не понимали зачем. Они носили кресты и иконки, подаренные матерями, и так же не понимали – зачем?

Может быть, так они желали свободы, обрывая, разрезая, расторгая?

«Я ухожу, отдай мне половину имения, следующую мне», – говорил блудный сын в библейской притче.

Я ухожу от Бога, забирая душу и тело, ведь они части моего имения, как отец он должен отдать причитающееся.

Бог не препятствует: «Возьми, отдаю!»

У меня множество вопросов: почему тогда, когда они ушли от Него в новый мир, в их душе ничего не произрастает? Почему ненависти к Отцу становится больше? Он же отпустил, отмерил, отдал? Что ещё они хотят получить? Его поклонение перед их вселенными?

Горько ли Богу оттого, что в него не верят его же дети? Больно ли ему от их ненависти и злобы, гордыни и алчности?

Я думаю, что как отцу Ему горько, порой нестерпимо больно.

Наказывает ли он из-за отречения? Но тут я считаю, что наказываем мы себя сами и очень жестоко, а он лишь с болью наблюдает за нашей гибелью.

Я не знаю, что будет дальше в этой истории сына, и чем закончится его конфликт с Отцом.

Могу лишь предположить, что все погрузится в тяжёлое молчание со стороны отца, которое равно забвению и смерти души ещё при живом функционирующем теле сына.

Щелк – и больше ничего нет.

***

Прошло два года с момента нашей встречи с главным героем этого рассказа. Книга уже написана, осталось только сделать иллюстрации и опубликовать.

Но произошел случай, о котором нельзя не рассказать сейчас, пока книга не увидела свет.

Несколько дней назад я получила сообщение от главного героя и ссылку на фильм «Ван Гоги» с рекомендацией к просмотру.

Отец и сын, талантливые в музыке и живописи. Отец и сын, обреченные любить и ненавидеть друг друга, быть вместе и жить в разных странах. Они как бы соревнуются в беспощадности друг к другу. У них множество вариантов жизни, но выбирают каждый свой и очень схожий – одиночество. Они кричат друг на друга, обвиняют один другого в сломанной жизни, обесценивании и предательстве. Оба неприкаянны, их держит на плаву только любимое дело. Отца погубит наползающая немощь, деменция и слабоумие, а сына – нереализованность сына в творчестве и в жизни.

Сын, недополучив от отца самое важное – любовь, так и не научился по-настоящему любить других. Его женщины замужем за другими, рожают другим детей, каждый день просыпаются с ними. Отец встречает свою болезнь один, потому что все, кто его любил, им же и были выброшены из жизни. А любил ли он? Умел ли это делать, научил ли кто его любить?

Уже немолодой сын стучится в каменную стену отцовского разума, плачет и доходит до отчаянья: «Папочка, я так тебя люблю!» И не получает ответа. Отец, вырвавшись на минуту из плена иллюзий деменции говорит ласково, трепетно ночью, поправляя одеяло на плече сына: «Мой мальчик, мой сын, мой птицын серый».

Они меняются ролями, отец превращается в ребенка, нуждающегося в защите, любви, опеке. Сын становится родителем отцу, отдавая все, что может.

После просмотра я спросила у нашего героя: «Скажи, а что тебе понравилось в этом фильме? Сюжет, игра, актеры?»

Ответ был кратким: «Сюжет, игра, актеры».

Хорошо бы тебя не было, мама!

Из страха, как бы смерть не отняла

у нас ребенка, мы отнимаем ребенка у жизни;

не желая, чтобы он умер, не даем ему жить.

Януш Корчак

Передо мной сидела пожилая, больная, но еще державшая учительскую осанку женщина. Она смотрела на меня, не говоря ни слова. Она смотрела прямо мне в глаза помутневшими от катаракты глазами, в них я прочла вопрос «почему?» Нервно трогала худыми пальцами губы, затем складывала руки на коленях, как прилежная ученица, и молчала. Эта фраза перечеркнула весь долгий жизненный путь, проложенный ради него. Она ждала ответа, ответа очень важного: «Почему? И что она еще сможет для него сделать?»


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
<< 1 2 3
На страницу:
3 из 3