Время ненужных людей

– Тебя кто-то звал? Ты че притащился? – рявкнула Вера. – Пошел вон, импотент проклятый, не мешай нам… – продолжала жена, сопровождая слова грязной руганью. – Не бойся, девочка моя, все будет хорошо, – уже ласково обратилась она к лежащей под ней светловолосой девушке. Затем Вера омерзительно рассмеялась, с наслаждением наблюдая, как ее муж, попятившись назад, с силой ударился затылком о дверной наличник.

Сергей притормозил и вышел из машины. Заглатывая воздух, он старался успокоиться. Надо выкинуть эти жуткие вспоминания из головы, все позади и липкий парализующий страх тоже. Теперь пусть ее дочери заботятся о своей тронутой мамаше. Он к ней ни ногой.

Доехав до нужной остановки, Лидия по тропинке, петляющей меж зарослей кустов, вышла к воротам обшарпанного здания больницы. Охранник, услышав, что она новая санитарка и у нее сегодня первый рабочий день, сочувственно спросил:

– Неужели ничего в городе не нашлось?

– Выбирать не приходится, – пожав плечами, грустно ответила Лидия.

– Да, город вымирает, кругом безработица… Меня сюда тоже по знакомству взяли. Уезжать надо из этого гиблого места, – горячо посоветовал охранник.

– Не могу, – улыбнулась Лидия и пошла в сторону больничного корпуса.

Дородная кастелянша провела Лидию по прохладному коридору в кладовую, где при тусклом освещении одинокой лампы в скрипучем шкафу попыталась найти нужный размер халата для новой санитарки.

– Здесь нет, посмотри-ка сама вон на той полке, – кастелянша показала рукой в дальний конец комнаты. – Там должны быть маленькие размеры.

Лидия пробралась к указанному месту и выбрала из стопки белья нужный халат.

– Сегодня погладишь сама в прачечной, а потом тебе будут выдавать уже глаженное.

– Хорошо, – обрадовалась Лидия, мечтавшая оттянуть знакомство с подопечной, за которой ей придется ухаживать. Вспоминая мать, лежавшую после инсульта, она очень хорошо себе представляла, как трудно ходить за лежачей. А здесь не просто лежачая, но еще и с психическим расстройством.      Подойдя к палате больной, Лидия остановилась и прислушалась. Из приоткрытой двери доносился голос пожилой женщины:

– У тя талант пускать слюни и пачкать памперсы, ровно младенец, – сетовала санитарка. – Мычишь, мычишь… сказать чей-то хошь, только слушателей нету. Твойны дети тя бросили, и муж тож бросил. Ты никому не нужная. Слышь, овощ в памперсе? – захихикала она. – До тя нихто не ходют, все энто знат. Наверна, та еще та гадина была, тому тя засунули в психушку и забыли. Ты жива, а тя нет, – философски заметила баба Валя. – Те говорили, ты похожна на ведьмачку? Вижу, говорили, – с удовольствием продолжала она. – Ты такаж уродина и злюща, как ведьмачка. Дак ты не зыркай, не зыркай. Мене плевать на твойны зырканья. Я сама зыркать можу, мало не будя. Помню, в прошлом годе соседка пришла до мене пьяная – ужасть. Денег, говорит, дай. Не хватат ей, значить, на выпивку, – пояснила санитарка. – Нагла така… Думат, старуха я, испужаюсь… А я как зыркну в ейны гляделки, да калатушкой как прихвачу, шоб доходчивей було… Та в миг убралася. Даж пьяная уразумела, зашибить можу. Ты, энто, зенки-то своейные прикрой, а то буде лежать в дерьме по уши. И все-такиж я жалистливая, – смягчилась пожилая женщина. – Вот жешь вас – психов мою, дерьмо вывожу. А оно мене надоть, платют-то слезы…

Санитарка попыталась перевернуть Веру, чтобы вытащить простынь из-под больной.

– Че ж ты така тяжеленна?! Прямо силов нету тя двигат. Бабе должно быть маленькой, а ты не баба, так – никому не нужна оглобля. Лежит здеся, ходить под ся… Можа помрешь ужо? – с надеждой в голосе спросила баба Валя. – Мычишь, жить охота. Кому нужойная твоейная жись? Никому. Жить она хочит… кажный овощ жить хочит, тьфу – сплюнула в сторону санитарка. – А ты мене спросила, я хочу за тя ходить? Зачем ты мене нужойная? Дохтор пришел раз в неделю, глянул, корябнул чей-то в своейной бумажке и забыл про тя, а мене кажный день надоть твоейну ведьминску рожу видать, слюни твоейны вытират, зад твоейный вонючий мыть… Вот и выходить, что жить те нельзя – ярмо ты для усех. Можа все-такиж окочуришься? – задумчиво произнесла она, глядя в лицо Вере. – Потоптала землицу и хватить, пора и на покой.

Потянув руку больной, баба Валя снова попыталась ее перевернуть на бок и на этот раз удачно. Голова Веры повисла над полом, когда санитарка вытягивала грязную простынь из-под недвижимого тела.

– Полежи на клеенке, проветрись… Ох и ванища. – Санитарка открыла окно и в палату потянуло запахом талой воды. – Откудова в те дерьма-то стоко? Диета у тя… Срать-то не с че, а ты все срешь и срешь. Надоть Галке сказать, шоб вкатила те крепяще. Всего неделю здеся, а замаяла усех.

Баба Валя прищурившись, торжественно произнесла:

– Хошь новость скажу? Слухай, – и многозначительно помолчав, добавила, – скоро я от тя избавлюсь. Да не мычи ты, дура. Иш, враз зыркать перестала. Испужалась, вижу испужалась, – радостно захихикала санитарка. – Так-то луче, а то зыркат она… Была б моя воля, я б те давно фтанзию воткнула. Знашь, че тако фтанзия? Не знашь? Это укольчик делат и усе – архангел Гавриил встречат грешну душу на небе. Раз и тя нету. Да не таращся так, – ухмыльнулась баба Валя. – Не убивец я. Сменщицу взяли. Слыхала, молодка совсем. Пусть она тя теперючи таскат, жопу моет, дерьмо твоейное выносит… Я се ходячих возьму. Стара ужо за тя ходить.

Нужно идти, с тоской подумала Лидия и вошла в палату. Баба Валя обернулась на звук шагов, оглядела вошедшую и спросила:

– Ты чай нова санитарка?

– Да, – ответила молодая женщина. – Меня зовут Лидия. Доктор сказал, что вы мне все расскажите и покажите. Вы же баба Валя? – на всякий случай уточнила она.

– Я, девонька. Я и есть баба Валя, – с достоинством произнесла санитарка. – А это Верка, – она мотнула головой в сторону лежащей на кровати. – Лежачая. Подмогни энту дылду переодеть – обосралась она. Тяжеленна, ужасть. Ты прыподыми, а я с ее рубаху сыму.

Лидия взяла больную за руки и потянула на себя. Баба Валя оказалась права – лежачая была очень тяжелой. Ничего, мать Лидии тоже не хрупкая – переворачивать, мыть, переодевать ее приходилось в одиночку. Единственной помощницей стала маленькая сестра – Одуванчик. Видя, сколько сил у Лидии уходит, чтобы ухаживать за матерью, она старалась быть нужной и кормила мать из ложки, поила через трубочку, подносила чистое белье, маленькими пальчиками тянула за кромки простыни, чтобы разгладить складки. Когда Лидия перекладывала больную, Одуванчик, заглядывая в покрасневшее лицо сестры, предлагала: "Давай, помогу?".

– Что с ней? – поинтересовалась Лидия.

– Свихнулась прям на работе. Какую-то тетку или девку пинала прям в колидоре. Орала: «Забью, гадина!». Насилу оттащили. Потом инсульт. Вроди зам дирехтора по воспитательной работе була, как ево ж… слово тако ненашинское… жжужит будтось… кажись, колеж называца.

– Колледж, – поправила новая санитарка.

– Точно, колеж. С такойной рожей и воспитыват, а! Энто кто жа ведьмачку до детев допустил?! – возмущалась баба Валя. – Даже мужик ейный ее упрятыват, ажно с другой области привез. А они дитев ей дали. Звери полоумныя! – все больше распалялась она. – Энто шож твориться на белом свети. Муж упрятал и забув, родные дети кинули, а они чужих детев ей дают.... Мужику стыдно, че евойная супружница психичка, а они детев не жалеють…

– А другие родственники тоже не навещают? – прервала поток стенаний Лидия.

– Говорю ж, ничейная. Галка – медсестра, слыхала будто дохтор звонил ейной родне, просил навестить, но те никак. Говорят, времени нету. Делов куча. Ты посмотри на ейную рожу – ведьмачка. Кому така нужна? Никому, – заключила баба Валя.

– Это из-за инсульта лицо перекосило. У моей мамы так же, – заверила Лидия.

– Не, ведмачка сама настоша. Я жись прожила, ведьмачку за версту чую, а ты ишо молодая, не разумеешь хто исть хто, – не согласилась баба Валя. – Ты глянь, как зыркат – убить хочить. Точно те говорю. Не зря в психушку упратали – душа темная… Вот и поплатилась. У твоейной матери инсульт давно был? – перевела разговор санитарка.

– Шесть лет назад. Тогда ее парализовало, со временем восстановилась только речь и правая рука.

– А муж есь али родня кака? Хто за ей ходить? – продолжала расспрашивать баба Валя.

– Я хожу.

– Как же так? – охнула женщина.

– Вот так. Все сама, деваться некуда, еще младшую сестру растить нужно, – унылым голосом протянула Лидия.

– Тяжело те буде, девонька. Ужасть, как тя жись тёркнула.

– Да, тёркнула… – эхом отозвалась Лидия.

ЛИДИЯ

Будничное лицо с бледной кожей и остатками сна смотрело в зеркало, наблюдая за резвыми движениями электрической зубной щетки, доставшейся при открытии нового магазина с очень большой скидкой. «Просыпайся, просыпайся, пора!» – щетка старалась разбудить свою хозяйку со звучным именем Лидия.

Я уже, я почти, я совсем…

Лидия поставила щетку в стаканчик и попыталась вспомнить, сколько ей лет. Воспоминания никак не хотели всплывать в памяти, а нужно. Надо понять, почему осталось позади быстрое пробуждение даже после почти бессонной ночи. Вдруг у нее заболел мозг или просто не хватает витаминов.

Значит так, институт в прошлом. Вместе с красным дипломом о получении специальности будущего «цифровой лингвист» он украшает гордость ее личных достижений и целлофановый пакет в глубине стола. Хотя на кафедре все говорили, что с таким умом и тремя языками Лидия далеко пойдет. И она очень старалась пойти, но в аспирантуре было только одно место. Досталось оно другой, у которой, помимо желания пойти далеко, была возможность подружить главного кафедры с главным чего-то там значительного, решавшим деликатные вопросы по умеренной цене. Когда аспирантура осталась на горизонте несбывшихся надежд, Лидии исполнилось немного за двадцать.

За стенами альма-матер ее ждали редкие переводы научных шедевров, подкинутых спешащими светилами, и поиск рабочего стула в кабинете по специальности будущего, указанном в приложении к твердой корочке диплома. Будущее так и не наступило даже в устремленной в другой век столице. Столичное устремление только начинало обретать некие очертания, но не настолько, чтобы давать заработать тем, кто уже достиг того самого устремления.

Цифровой лингвист – это так непонятно, читалось в глазах потенциального работодателя, вертевшего в руках корочку дипломированного специалиста. Эксперт в области разработки лингвистических систем для семантического перевода текстов – «это как-то слишком по-научному», морщась от переизбытка научности, шелестела кадровички и обещали перезвонить, если что. «Если что» никак не наступало.