Вдова

Женя, ждавшая меня в машине вместе с Мариной, была удивлена моему хладнокровному спокойствию. Притом что она знает меня лучше других. Да и Марина выглядела подавленной, видно, что она не знала, как себя вести со мной и что сказать.

– Это был он, – просто констатировала подруга факт.

– Ты точно уверенна, что это не Егор? Хотя я задала тупой вопрос, прости. Я просто напросто не могу в это поверить.

Машина с рёвом сорвалась с места. Я торопилась домой. Там сын дома один, и его я никому кроме себя не доверю. А в силах ли? Я просто знаю лишь одно, что я единственная, кто будет бороться за него до конца.

– Как думаешь, о чём говорят два выстрела в сердце? – Спросила я у Жени.

– От него хотели избавиться наверняка. Что-то мне подсказывает, заказчик до сих пор не верит в то, что у него это получилось. Я бы тоже на его месте не верила. Не удивлюсь, если он уже побывал в морге, чтобы убедиться лично, кажется, это везение чистой воды. Скорее всего, были ещё покушения, из которых он выбирался живым. И, к слову, это точно не месть, скорее всего, борьба за место под солнцем. Но и месть я не могу отрицать до конца, возможно, даже не ему лично. При любом раскладе ты с моим крестником в опасности. Работал киллер и очень крутой. Его будет легко найти. – Кажется, у Жени в голове уже стал прорабатываться план мести.

– Это покушение – очень хорошо продуманный план, да и работал не просто профессионал, а настоящий асс в своём деле, ты права. Свят хорошо охраняем, да и к тому же подойти к нему близко, на расстояние выстрела пистолета, нереально. Это был снайпер. Мне нужен подробный отчёт и анализ произошедшего с места преступления. Нужно дождаться детального вскрытия и анализа пуль. – Немного поправила я Женю.

– Тем более, ещё легче, снайпера найти проще. Их у нас не много.

Моя подруга мужененавистница. И она кукловод. Бывшего мужа развела как мальчика. Её складу ума может позавидовать любой, она может из ничего сделать шедевр. Ну или наоборот. Она бизнес-леди и дела ведёт лишь за рубежом. Её бизнесу завидуют многие. Именно это меня в ней и привлекло много лет назад. Как говорится, хлюпикам и мажорам, которые не знают вес деньгам, нечего делать в реальном бизнесе. Бывший муж был мужчиной с золотой ложкой в попе, если его можно назвать мужчиной, думал лишь о том, как бы утешить своё эго. Порадовать своё хочу и отыскать что-то новое для собственного удовольствия. Это поначалу все они кажутся хорошими и милыми зайками, но наступает тот день и час, когда всё встаёт на свои места. Это рыжее чудовище сломало все крохи человечности Жени, заставило её поднять свою голову выше.

Лично моё мнение такое – я благодарна таким людям, которые делают нам больно, врут, ломают нас. Заставляют орать навзрыд от разочарований, ведь они нас делают лишь сильнее.

Евгения – моя противоположность. Вышла замуж по любви, без проверки мужика на прочность, по всем канонам. Но что-то пошло не так, казалось, будто муж не то что не любит, а презирает её. Когда поймала его на измене, даже слезы не проронила, но стала пить так, будто у неё в запасе ещё одна печень. А когда пришла в себя, отобрала у муженька-гея всё до копейки. Нечего было в душу гадить, нет бы жить спокойно, он решил поиграть на её чувствах. Её разозлил факт того, что это ею воспользовались, а не она. Очень хитрая, но слишком добрая, справедливая. И года её не меняют. У неё есть лишь одно «но». До одури падкая на смазливых молодых мальчиков, ей проще заплатить за любовь, чем вновь подарить кому-то своё сердце и душу.

Святу она не очень нравилась. Но он всегда держал своё мнение при себе из уважения ко мне. Да и я всегда в ответ вела себя так же. Иногда всё же шептала на ушко мужу. Но до такого меня нужно было постараться довести. К слову, я всегда была права, даже когда муж говорил, что такого не может быть. Как, думаю, и сейчас права в том, кто приложил свою руку к смерти мужа.

Всю дорогу меня отвлекали Марина и Женя. Разговаривали о состоянии дел и бизнеса. Расклад дел был в принципе неплохой. Я бы сказала, даже очень хороший. Мой муж владел несколькими стрип-клубами и бойцовским рингом, где ставки превышают миллионы. И не в рублях, а в евро. Ещё в собственности была фирма по обналу заграничных банков, доход приносила небольшой по меркам такого бизнеса. Но это всего лишь прикрытие, там проводили нелегальные юридические сделки. И ещё несколько проектов в разработке, на которые уже выделены хорошие средства.

Марина не теряла времени зря и шерстила документы, пока я гнала на бешеной скорости домой. Привычка у неё уже такая, Свят часто куда-нибудь да торопится.

– В вашей двухкомнатной квартире сейчас проживают квартиранты. Только через полгода закончится выплата по ипотеке. У Кирилла Святославовича квартира уже выкуплена, но она без ремонта и мебели. Но это недолго исправить, тоже двухкомнатная. Ну и ваш загородный дом. Идею я подкинула Святу, чтобы взять ипотеку, а квартиру сдавать квартирантам, ну пока не выкупим её у банка.

– Это я знаю, и по поводу машин и яхты с двумя самолётами. Я думаю, их стоит подготовить к продаже, счета Святослава пока временно будут арестованы. А налик нам сейчас будет необходим. – Но она всё же стала перечислять.

– Да, по поводу недвижимости. Чуть не упустила из вида ещё одну квартиру, помимо вашей и сына. Третья квартира, к сожалению, теневая. Я её не могу отследить, она была куплена, когда я ещё не работала на вашу семью. – Сказала Марина, морщась от неуверенности и, кажется, смущения. Была бы в курсе, объяснила, что да как, просто не любит трогать чужое грязное бельё.

– Что за квартира? – Удивилась я. – И почему квартира теневая?

– Ваш муж сам платил за эту квартиру и сам оформлял все документы без чьего-либо участия. В моих документах ничего по ней нет, но квартира числиться на балансе дочерней компании. – Сняла с себя ответственность Марина, нервно теребящая выбившийся из туго заплетённой косы локон.

Вот это новость. И чья это квартира? Странно, но паника тут излишня. По крайней мере на данный момент. У меня есть проблемы побольше.

С этим я разберусь позже, у меня ещё недвижимость за границей, о которой знали только мы с мужем. И неизвестно, когда я закончу с этими документами. О, разобраться попрошу Михаила Юрьевича в этом вопросе со странной квартирой. Как же хорошо, что у меня есть люди, которым я могу доверять безоговорочно.

– Твой муженёк оставил сюрпризы, и я тебя подвожу, подруга. – Женя поникла, её размазанная тушь под глазами смотрелась немного неестественно.

– Ты о чём? – Напряглась я.

– Да, прости. Мне нужно лететь на Кипр по работе. Я не смогу сейчас быть с тобой рядом. – Её небесно-голубой комбинезон был испорчен, кажется, пролитым напитком.

– Да, конечно, я всё понимаю, что это безотлагательные дела.

Бывший муж Евгении Денисовны, уже в прошлом, банкир. Это нелёгкий бизнес и отнимает слишком много времени и сил. Поэтому Женя всегда в разъездах. Даже если больна, встаёт и работает. Каждая её такая поездка может принести очень много денег или же просто не принести проблем в бизнесе.

– Сегодня мне остаться с тобой? – Извиняющимся тоном спрашивает Женя. – Тебе ещё всё нужно как-то объяснить Кириллу.

Я гнала от себя мысль о разговоре. Как обо всём рассказать сыну? В голову пришла страшная мысль: а получится ли у меня хоть слово из себя выдавить? Гоню эмоции прочь, но это не так просто.

Неожиданный звонок телефона приводит в себя. Павел.

– Да, – коротко говорю, а его кашель оглушает всю машину, так как громкость стояла на полной мощности.

– За вами хвост, но держится на расстоянии. Дарья Сергеевна, мне разобраться кардинально? – Коротко и по делу обеспокоенным голосом говорит водитель, что ехал за нами на расстоянии.

– Нет, – на панике резко сказала, нам ещё пока не известно, с кем мы имеем дело. А найти людей, которым будешь доверять, трудно.

– Но…

– Ты сейчас один. Сегодня же найди доверенных людей, и как минимум нужно удвоить охрану. Пока не лезем на рожон, но нужно их держать на контроле.

– Хорошо, но что делать сейчас? – В его голосе было волнение.

– Евгения Денисовна обеспечит нас охраной. – На что Женя просто кивнула, взяла телефон и отправила кому-то короткое сообщение.

– Хорошо, до связи, – ответил Павел и прервал звонок.

Я упустила из вида реальную смертельную угрозу. Вот только этого мне не хватало, и что делать? Что мне сделать с человеком, который наведёт на меня пистолет? Смогу ли я убить живого человека? А если у меня дрогнет рука, и из-за этого кто-то из родных может пострадать. От этих леденящих душу мыслей меня охватил ужас, казалось, что кто-то схватил меня за горло. Мне перекрыли кислород, и я не могла дышать. Женя схватила руль и резко свернула на обочину. Я начала терять сознание, не понимая, почему я не могу сделать элементарный вдох.

– Дыши, Даша, дыши.

На словах это так просто, а на деле у меня ничего не выходит.

– Межевова, – рявкнула Женя.

И каким-то странным образом на меня повлияла девичья фамилия. Я стала успокаиваться, а моё дыхание выравниваться. А, нет, мне просто в палец воткнули булавку от броши.

Паника? Страх? Что вообще происходит? Со мной раньше такого не случалось. Особенно до знакомства со Святом. Я непрошибаемая, сумасшедшая, бесстрашная или «отбитая на всю голову», как меня называли раньше. Кого я могу бояться? Та Межевова точно бы не испугалась, а наоборот, заставила бы бояться себя. Расслабилась я на попечении мужа, ничего не скажешь.

– Отпустило? – Спросила Женя.

Я лишь кивнула, смущаясь, и вырулила снова на дорогу после того, как отдышалась. Подруга торопилась, но виду не подавала. Спасибо ей и на том, что сейчас была рядом. Грудь сдавило, но я напряглась всем телом, прогоняя боль. И это ещё не боль. Крах будет тогда, когда осознаю, что я теперь одна. Пока боролась со своим состоянием, даже не заметила, как доехала до дома.

– Тебе нужно отдохнуть. Сегодня ты встала рано и ничего не ела, поэтому ты чувствуешь себя уставшей. То, что с тобой случилось, называется панической атакой. Это когда человек очень сильно волнуется и переживает. Это выглядело странно и пугающе. Поднимись в свою комнату и успокойся. Будет лучше, если ты сделаешь это вместе с Кириллом.

– Всё нормально, – успокоила я Женю.

– Марина, она на тебе. Не оставляй её одну, пока я не вернусь, – подруга говорила с расстановкой и доходчиво. – А ты будь на связи!

– Спасибо, Женя.

– Не за что. Помни, кто ты.

Мы вышли из машины и крепко обнялись.

– Я рядом, – прошептала мне на ухо Женя и, сев в свой BMW последней модели, уехала.

Выдохнуть мне так и не дали. Сын стоял прямо на пороге, переодетый уже в привычные спортивки. Его жёлтые глаза смотрелись настолько ядовитыми, что стало страшно. Но потом вспомнила, что у меня глаза выглядят не менее эффектно, поэтому тоже вытаращила на него глаза. Не могу ему сейчас обо всем сказать.

– Мама. Это правда? В новостях говорят, что папу убили! – Его лицо было серым, словно весь мир рухнул на его плечи.

А вот это я выпустила из-под контроля. Не готова я сейчас, сама ещё ничего не осознала. Разбитое сердце звонко гремит осколками где-то в душе.

– Почему ты молчишь? А? – Стал он кричать на меня, это впервые, раньше он себе такого не позволял, даже если я была неправа.

– А что я должна сказать? – Я не знала, что вообще можно сказать в такой ситуации?

– Хоть что-нибудь! – Рявкнул сын истерически. – Слышишь, я тебе не ребёнок. И не смей больше себя так вести. Я теперь главный мужчина в этой семье, ты должна меня уважать.

– Ты потерял отца. Я лишь кивнула, смущаясь, и вырулила снова на дорогу после того, как отдышалась. Подруга торопилась, но виду не подавала. Спасибо ей и на том, что сейчас была рядом. Грудь сдавило, но я напряглась всем телом, прогоняя боль. И это ещё не боль. Крах будет тогда, когда осознаю, что я теперь одна. Пока боролась со своим состоянием, даже не заметила, как доехала до дома.

– Тебе нужно отдохнуть. Сегодня ты встала рано и ничего не ела, поэтому ты чувствуешь себя уставшей. То, что с тобой случилось, называется панической атакой. Это когда человек очень сильно волнуется и переживает. Это выглядело странно и пугающе. Поднимись в свою комнату и успокойся. Будет лучше, если ты сделаешь это вместе с Кириллом.

– Всё нормально, – успокоила я Женю.

– Марина, она на тебе. Не оставляй её одну, пока я не вернусь, – подруга говорила с расстановкой и доходчиво. – А ты будь на связи!

– Спасибо, Женя.

– Не за что. Помни, кто ты.

Мы вышли из машины и крепко обнялись.

– Я рядом, – прошептала мне на ухо Женя и, сев в свой BMW последней модели, уехала.

Выдохнуть мне так и не дали. Сын стоял прямо на пороге, переодетый уже в привычные спортивки. Его жёлтые глаза смотрелись настолько ядовитыми, что стало страшно. Но потом вспомнила, что у меня глаза выглядят не менее эффектно, поэтому тоже вытаращила на него глаза. Не могу ему сейчас обо всем сказать.

– Мама. Это правда? В новостях говорят, что папу убили! – Его лицо было серым, словно весь мир рухнул на его плечи.

А вот это я выпустила из-под контроля. Не готова я сейчас, сама ещё ничего не осознала. Разбитое сердце звонко гремит осколками где-то в душе.

– Почему ты молчишь? А? – Стал он кричать на меня, это впервые, раньше он себе такого не позволял, даже если я была неправа.

– А что я должна сказать? – Я не знала, что вообще можно сказать в такой ситуации?

– Хоть что-нибудь! – Рявкнул сын истерически. – Слышишь, я тебе не ребёнок. И не смей больше себя так вести. Я теперь главный мужчина в этой семье, ты должна меня уважать.

– Ты потерял отца. И теперь тебе нужно быстро повзрослеть. Я не знаю, что сказать тебе, потому что у меня самой не было родителей и я не знаю, как это – потерять их. Я знаю только, как жить без них. Я не знаю, как мне вести себя с тобой без папы. Он был для тебя всем: примером, которым я никогда не могла быть. Ты и твой отец были моей единственной семьёй. Хочу сказать тебе, что твой отец всегда был и останется для меня единственным мужчиной. Я не смогу принять никого другого. Это важно, если ты вдруг переживаешь из-за этого. – Мой голос был дрожащим и холодным, кажется, даже воздух понизил в прихожей температуру. – Сама не знаю, как всё это пережить, не то чтобы тебя утешить.

Сейчас я сильно жалею о своих словах. Я просто растерялась и не знала, что делать. Из-за этого не смогла нормально отреагировать на ситуацию. Исправить уже ничего нельзя, но, может, так даже лучше. Нет, я не ставлю на себе крест. Просто-напросто Свят – моя одержимость. Болезнь, от которой ещё не придумали лекарство. Если бы не сын, стоящий рядом со мной, боюсь, я бы не видела смысла жить дальше, более того, со съедающей меня изнутри болью.

– Мама, прости. Я такой болван. – Сын порывисто обнял меня, отчего я еле устояла на ногах. Так он ещё и всем весом опёрся на меня.

– Нет, всё хорошо. Это ты меня прости. – Вот поставила сына в ступор, заставила чувствовать себя виноватым. Я не мать, а его кошмар.

Сын срывается в истерику, вместе со мной падает на пол. Мы так и остались сидеть прямо в прихожей в обнимку, пока Кирилл, наревевшись, не уснул. Ситуацию спас Павел, что вернулся вовремя. Помог отнести сына в спальню.

Несколько дней я сидела с Мариной, разбирала документы и готовилась к похоронам. Почти не спала и не ела. Остаться одной было страшно. Свят часто рассказывал мне о работе, и я была не такая уж глупая, так что с документами как-то справлялась. Честно говоря, даже хотелось загрузить себя работой по уши. Мысли о муже гнала прочь. Но вот настал день похорон, и это случилось неожиданно быстро. Я не пила успокоительных. Мне казалось, что пичкать себя таблетками – это неправильно. А может, понимала, что это скользкая дорожка, и если начну, то уже не слезу. Это же зависимость, как с наркотиками, только легальными.

Вот я уже сопровождаю траурную процессию. Гроб был закрыт. Это было моё решение, я не хотела причинять сыну ещё больше боли.

Гроб с телом мужа несут к могиле, рядом с которой уже приготовлено место и для меня. Гроб опускают в холодную землю, хотя на улице тепло. У всех присутствующих слёзы текут ручьями, а я не могу заплакать. Плакать напоказ, как это принято, не в моём характере. Лучше тихонько всхлипнуть где-нибудь в сторонке. В моей душе пустота. И вот я бросаю горсть земли в могилу, словно бросаю в неё себя.

Было тяжело смотреть на сына, который пытался казаться невозмутимым. Он держал спину прямо и старался не показывать, как ему плохо и больно. Он достойно общался с некоторыми гостями. Он поддерживал меня, как мог, но иногда его беспокойство было слишком сильным. Он же ещё ребёнок, он не должен всё держать в себе. Святослав воспитал его как настоящего мужчину, но этому мужчине ещё предстоит многое узнать об этом страшном мире.

Меня окружает серая масса людей, которые лезут со своими соболезнованиями. А их лица сливаются в одно ужасное и бесформенное нечто. Не только друзья, но и враги прибыли. Даже во время поминок не стеснялись подходить по деловым вопросам, но я на все вопросы отвечала и с благодарностью принимала соболезнования. Только по истечении дня, закрыв за последним гостем дверь, падаю прямо у порога и теряю сознание от истощения. Последнее, что мелькнуло перед глазами, это самое страшное воспоминание этого дня – крест с табличкой. Что стоит на могиле мужа.

Я не знаю, что сказать тебе, потому что у меня самой не было родителей и я не знаю, как это – потерять их. Я знаю только, как жить без них. Я не знаю, как мне вести себя с тобой без папы. Он был для тебя всем: примером, которым я никогда не могла быть. Ты и твой отец были моей единственной семьёй. Хочу сказать тебе, что твой отец всегда был и останется для меня единственным мужчиной. Я не смогу принять никого другого. Это важно, если ты вдруг переживаешь из-за этого. – Мой голос был дрожащим и холодным, кажется, даже воздух понизил в прихожей температуру. – Сама не знаю, как всё это пережить, не то чтобы тебя утешить.

Сейчас я сильно жалею о своих словах. Я просто растерялась и не знала, что делать. Из-за этого не смогла нормально отреагировать на ситуацию. Исправить уже ничего нельзя, но, может, так даже лучше. Нет, я не ставлю на себе крест. Просто-напросто Свят – моя одержимость. Болезнь, от которой ещё не придумали лекарство. Если бы не сын, стоящий рядом со мной, боюсь, я бы не видела смысла жить дальше, более того, со съедающей меня изнутри болью.

– Мама, прости. Я такой болван. – Сын порывисто обнял меня, отчего я еле устояла на ногах. Так он ещё и всем весом опёрся на меня.

– Нет, всё хорошо. Это ты меня прости. – Вот поставила сына в ступор, заставила чувствовать себя виноватым. Я не мать, а его кошмар.

Сын срывается в истерику, вместе со мной падает на пол. Мы так и остались сидеть прямо в прихожей в обнимку, пока Кирилл, наревевшись, не уснул. Ситуацию спас Павел, что вернулся вовремя. Помог отнести сына в спальню.

Несколько дней я сидела с Мариной, разбирала документы и готовилась к похоронам. Почти не спала и не ела. Остаться одной было страшно. Свят часто рассказывал мне о работе, и я была не такая уж глупая, так что с документами как-то справлялась. Честно говоря, даже хотелось загрузить себя работой по уши. Мысли о муже гнала прочь. Но вот настал день похорон, и это случилось неожиданно быстро. Я не пила успокоительных. Мне казалось, что пичкать себя таблетками – это неправильно. А может, понимала, что это скользкая дорожка, и если начну, то уже не слезу. Это же зависимость, как с наркотиками, только легальными.

Вот я уже сопровождаю траурную процессию. Гроб был закрыт. Это было моё решение, я не хотела причинять сыну ещё больше боли.

Гроб с телом мужа несут к могиле, рядом с которой уже приготовлено место и для меня. Гроб опускают в холодную землю, хотя на улице тепло. У всех присутствующих слёзы текут ручьями, а я не могу заплакать. Плакать напоказ, как это принято, не в моём характере. Лучше тихонько всхлипнуть где-нибудь в сторонке. В моей душе пустота. И вот я бросаю горсть земли в могилу, словно бросаю в неё себя.

Было тяжело смотреть на сына, который пытался казаться невозмутимым. Он держал спину прямо и старался не показывать, как ему плохо и больно. Он достойно общался с некоторыми гостями. Он поддерживал меня, как мог, но иногда его беспокойство было слишком сильным. Он же ещё ребёнок, он не должен всё держать в себе. Святослав воспитал его как настоящего мужчину, но этому мужчине ещё предстоит многое узнать об этом страшном мире.

Меня окружает серая масса людей, которые лезут со своими соболезнованиями. А их лица сливаются в одно ужасное и бесформенное нечто. Не только друзья, но и враги прибыли. Даже во время поминок не стеснялись подходить по деловым вопросам, но я на все вопросы отвечала и с благодарностью принимала соболезнования. Только по истечении дня, закрыв за последним гостем дверь, падаю прямо у порога и теряю сознание от истощения. Последнее, что мелькнуло перед глазами, это самое страшное воспоминание этого дня – крест с табличкой. Что стоит на могиле мужа.

«Ставрович Святослав Денисович, 12.08.1983 – 15.04.2020 год. Помним. Любим. Скорбим».

Спасибо этой темноте. Меня перестали преследовать глаза мужа на фоне его могилы, усыпанной цветами. И не мучила мысль, что его больше со мной нет. Он мне больше не скажет в воображении, что я должна быть сильной. Что теперь я должна защищать нашу семью, стать опорой для нашего сына и не позволить ему упасть.

А как не дать упасть себе? Как не сойти с ума? Чтобы со мной было, если бы рядом не было Кирилла? Как бы это ужасно ни звучало, я бы не смогла найти сил жить дальше. И была бы только рада, если бы за мной пришли, но вот сын меняет всю ситуацию.