Как рождается русский человек

На перекрёстке четверо людей разделились. Денис с Фёдором отправились на одну и ту же улицу, на которой, как оказалось, вместе жили. Макс с Алисой не спеша также направились в свою сторону.

– Давай я всё же тебя провожу, – не унимался Макс, когда они спускались в метро. Внутреннее чувство долга, а может и не оно подсказывало ему сделать это.

– Правда, не стоит, – с натянутой улыбкой отвечала она, подняв на него глаза.

Гордеев также смотрел на неё, стоя ступенькой ниже на эскалаторе. Неуверенность, отказ и волнение – быть может они и направили его в один вагон с Алисой.

– Хорошо, если тебя смущает формулировка моего предложения, – вновь говорил он, подсаживаясь к ней, – Я могу попросить у тебя разрешения подышать свежим воздухом и прогуляться до твоего дома? Если ты этого хочешь, то могу идти даже позади тебя.

На этот раз искренняя, сдержанная улыбка появилась на лице Алисы, которая теперь смело смотрела на него.

– Хорошо, в таком случае, я не против.

До белокаменной церкви они дошли молча. Золотой крест отливал лунным светом среди звёздного неба. С наступлением ночи эта святыня казалось опустошенной. Белоснежная потускневшая обитель будто притаилась в сумерки, в то самое время, когда совершаются грехи.

Только приблизившись ко дворам Алиса по привычке предусмотрительно окинула мимолётным быстрым взглядом местность после чего ступила к своему дому. Гордеев обратил внимание на этот неприглядный жест:

– Не боишься? – спросил он.

Она, будто забывшая о его присутствии, посмотрела на него сначала как на незнакомца, но уже через секунду расплылась в смущённой улыбке:

– Нет, я же часто здесь хожу, уже всё знакомо и привычно.

– Да, но тут достаточно тёмные дворы, поэтому я и спросил, – начал оправдываться Макс. – Мало ли, люди разные бывают.

Алиса посмотрела на него уже без улыбки и каким-то твёрдым голосом произнесла:

– Только не здесь. Люди тут одинаковые и к тому же не меняются. Мало что здесь меняется.

При вновь наступившем молчании они подошли к дому. Вокруг было пустынно, лишь рядом с подъездом валялось какое-то средних размеров пьяное тело. Алиса при этом засмущалась, отвернулась и посмотрела Максу в глаза:

– Спасибо, что проводил.

– Прогулялся до твоего дома, – поправил он. – Не стоит благодарить. Я всего лишь подышал свежим воздухом в приятной компании.

Искренняя улыбка вновь засияла на лице Алисы. Она смущённо отвела взгляд. Макс тоже как-то неловко начал смотреть по сторонам. Тишина вмиг повисла над ними, и они уже готовы были распрощаться друг с другом, как вдруг дверь подъезда протяжно запела, и оттуда вышла низенькая беленькая старушка с деревянной клюкой в руке.

– Чего здесь собрались? – набросилась она, потом взглянула на Алису и видимо узнала её. – Алиска, ты что ли? Я-то думала опять малолетние сюда пришли курить, дымить. Приходят постоянно, мусорят, слов не понимают уже совсем.

Она принялась вздыхать и ругаться, обзывая приходящих сюда, по её словам, малолетних преступников. Тут же она вновь вернулась к Алисе.

– А ты чего здесь стоишь, – обращалась она к ней, совсем не обращая внимания на Макса, – Тоже тишину ночную нарушаете. Лучше вон, папку своего забери домой.

Деревянной клюкой она показала на лежащее у скамейки возле подъезда тело. Алиса вмиг покраснела. Между тем старушка, всё ещё ругаясь, уже заходила в подъезд.

После закрытия дверей подъезда двух молодых людей вновь окутала ночная тишь. Алиса беззвучно опустила взгляд вниз. Затянувшееся безмолвие нарушил Гордеев. Он как-то резко двинулся в сторону скамейки с телом и сказал:

– Давай я тебе помогу.

– Нет, не стоит, – попыталась остановить его Алиса, а затем тихо добавила, – Мы с мамой справимся.

– Я и сам справлюсь, – успокаивающим тоном проговорил он, – Не надо беспокоить твою мать. Лучше открой дверь.

Он подхватил тело под руки пьяного и затащил его в подъезд. Алиса пыталась сначала разбудить отца, но тщетные попытки не увенчались успехом. Было принято решение самим затащить его на второй этаж. Алиса поддерживала того за ноги, и они совместными усилиями занесли тело в квартиру. Мать к тому времени еще не спала. При виде дочери и Гордеева она, молча, указала им на комнату, в которую следовало положить пьяного, и помогла им это сделать. Когда дело было завершено, она с видимым спокойствием с ноткой равнодушия спросила Алису:

– Где он был?

– Около скамейки возле подъезда валялся, – отвечала Алиса, а затем, когда её мать посмотрела на Гордеева, добавила:

– Это мой приятель. Он оказался рядом, поэтому помог занести папу домой.

– Спасибо, – холодно произнесла Надежда Дмитриевна.

– Не стоит, – заговорил Гордеев.

– Тебе, наверное, пора, – осторожно проговорила Алиса, обращаясь к Максу, стараясь не смотреть парню в глаза, – Спасибо за помощь.

– Не за что, – проговорил он и посмотрел на неё, когда выходил за дверь, – Ещё увидимся.

Алиса, молча, улыбнулась ему вслед и закрыла за ним на засов дверь.

VI.

Суббота следующего дня началась с напряженных мыслей. Прошло без малого почти две недели с того поворотного для Гордеева воскресенья. Это время, в течение которого он обременился новыми думами и заботами, проплыло облаками незаметно. Внезапный порыв, возникший вследствие шумных событий, сделал своё дело: Гордеев совершенно забыл про свою вынужденную обязанность. Обстоятельство возникшего долга не посещало его голову в последнюю неделю, так как она затуманилась совсем другими мыслями. Впрочем, бремя, которое он теперь нёс, напомнило о себе лишь в один вечер текущей недели. В пятницу перед их собранием бабушка Максима сообщила своему внуку о выполненной ей необходимости – она поставила свечки за Гордеева в церкви. Но тогда в его голове лишь вспыхивали думы о предстоящем собрании, важном для него новом начале, поэтому он не стал освобождать место мыслям, посвящённым долгу. Теперь же ситуация в корне изменилась. Наступило утро субботнего дня. Того самого дня, когда почти истек срок, который самозабвенный Гордеев сам же себе и назначил. Уже завтра он пообещал вернуть расточительному Игорю половину той суммы, которую он передал Эдику и которую Макс в порыве своей страсти раздражения после ненавистного суда употребил для выплаты штрафа незнакомого почти что деда. В общем говоря, оказался он в затруднительном, в первую очередь, для самого себя положении. Не находилось варианта заработать двадцать пять тысяч рублей за один день даже с божественной помощью, и Гордеев это прекрасно осознавал.

Весь день он посвятил размышлениям о возникшей для него ситуации. В шесть часов вечера Гордеев во время ужина с Эдиком на кухне поведал ему о складывающемся безвыходном положении.

– Не мог бы ты попросить своего приятеля, у которого брал в долг, об изменении сроков выплаты ему этих денег, – говорил Макс. – Я не могу сейчас вернуть всю сумму, с поиском работы возникли проблемы.

– Не отдавай ты ему этих денег, – высказался Эдик, – Перебьется. У него их навалом. Не зря же он произнёс это слово…как его…Безвозмездно!

– Нет, ты ему передай, что я обязательно верну ему деньги, но не сейчас, – настаивал на своём Гордеев, и Эдик уже распалился в гневе от упрямства соседа.

– Черт с тобой! – вскрикнул он и достал свой телефон. – Видишь, при тебе сейчас ему позвоню и передам всё, если, конечно, трубку возьмет. Занятой он, видите ли. А если не возьмет, то перетерпишь денек, через отца передам твое занудство.