Моя. Чужая. Истинная

– Трое, – ответила скрипучим голосом повитуха, хватаясь за горло.

Я задержала дыхание, боясь пропустить хоть слово. Происходящее казалось мне лишь затишьем перед настоящей бурей – истинным гневом небес.

– Трое? Или ты плохо считаешь? – недоуменный голос волколака заставил меня замереть.

Воздух накалился, казалось, вот-вот затрещит от молний и тока, но время шло, а тишину Марта нарушить не решилась.

– Отвечай, язык проглотила? – гневный вопрос от мужчины.

Боковым зрением увидела, как он выпрямился, закончив с одеждой, и уставился на затылок повитухи, сверля ее требовательным взглядом. Выделенная одежда пришлась ему почти впору. Светлая рубаха обтягивала плечи, а штаны доходили до щиколоток, не скрывая, что он оделся с чужого плеча. Серый цвет подчеркивал его отдающие голубым отсветом глаза и сочетался с практически белым окрасом шерсти. Облик его волколака я не видела, но по всем законам природы цвет волос всегда определял волчью масть. Рыжий – рыжую, черный – черную, белый – белую. Оттенков существовало множесто, но основых было всего три.

Основная прослойка волчьих ставок – черноволосые, в то время как огненноволосые – поголовно археи, а вот белый окрас – довольно редкий. Говорят, что в некоторых кланах на севере есть старейшины белой масти, но в наших краях о таком не слышали.

“Белые – ошибки природы, ее насмешливый плевок” – убеждение, ходившее среди волчат с самого детства.

Вот только по тому, как уважительно и со страхом к нему обращалась Марта, казалось мне, что это чья-то ложь. Хитрая и выдуманная не просто так.

– Т-трое, я же сказала, нагваль, ни единым словом вам не соврала, – наконец, ответила повитуха, но осталась стоять на своем месте, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

– Почему трое? Их должно быть пятеро. Что случилось с двумя другими? – гневно спросил мужчина. – Повернись ко мне лицом, хочу видеть твои глаза.

Старуха громко сглотнула, что особенно было слышно в тишине комнаты. Я же воспользовалась тем, что на меня пока никто не обращает внимания. Прикрыла глаза, вслушиваясь в звуки безмолвного леса, пытаясь уловить его настроение, направление мыслей и желаний, но, как назло, сейчас он молчал, не отзываясь на мои просьбы. И это тревожило, заставляло переживать.

– Один утонул по весне на озере, а другой из лесу не вернулся, поговаривают, медведи задрали старого. Они у нас поди не молодые, жалко, конечно, но…

Чужой вскрик заставил меня резко вскинуть голову и дернуться, зажав рот рукой. Марта замолчала с выдохом и сипением, в ужасе глядя на Айвена, лицо и руки которого покрылись светлой шерстью. Его ладонь зажала в тисках ее шею и приподняла над полом, пригвождая к стене. Она слабыми старческими руками схватилась за кисть волколака, но куда ей тягаться с матерым молодым самцом.

Время словно замерло. Я стояла в ступоре и могла лишь наблюдать, как медленно синело лицо наставницы, слабо приоткрывались пересохшие потрескавшиеся губы, но оттуда не исходило даже сипение. Давай, Нереа, будь сильной…

– П-прекратите, Марта не может д-дышать, – нашла в себе смелость и кинулась вперед, цепляясь за жесткие пальцы мужчины.

От соприкосновения кожи к коже меня по началу прострелило током, проходясь всплесками по венам, но я сдержала дрожь, зародившуюся внутри тела. Все усилия мои были направлены на освобождение Марты, но даже их не могло хватить на ослабление чужой сильной хватки. На удивление мужская рука вдруг разжалась, а Марта упала на колени, ударяясь ими о твердый дощатый пол, надрывно закашлялась, судорожно наполняя легкие желанным воздухом.

– Выйди наружу, масойя, ты не должна вмешиваться в мои дела, – совершенно не обращая внимания на страдания женщины, мужчина повернулся ко мне и обратился чуть более ласковым тоном. – Мне стоит заняться твоим воспитанием, это никуда не годится.

Я тяжело дышала, приходя в себя, не способная помочь Марте, но она вдруг резко ожила и подняла голову.

– Масойя? – раздался ее хриплый после удушья голос, на ее лице отразилось неподдельное изумление.

Вот только все эмоции исчезли, сменяясь страхом, когда волколак низко зарычал, словно не давая позволение открывать рот, пока не спрашивают.

– Я… – засипела, на меня откатом пришло озарение, что сейчас я противостояла самцу, чье положение выше моего.

За это меня ждет наказание, которое определит степень его гнева. Не знаю, что задумал альфа Райдзен в отношении нагваля Айвена, но думается мне, что всё завершится выкупом, как это было в прошлый раз, когда на его месте лежал кицунэ, за которого мне всыпали десять плетей по животу. Я стиснула руку, чтобы в тоске не коснуться живота, и быстро отошла обратно в угол, по привычке опуская покорно голову.

Воцарилась тишина. Я чувствовала на себе внимательный взгляд голубых глаз Айвена, но прогонять повторно он меня не стал.

– А теперь отвечай, старая. Что за чушь ты мелешь? Обычный медведь и задрал волколака? Ты в своем уме? Почему о их смерти не доложили в Совет Старейшин?! – прорычал яростнее, настроение у него основательно отчего-то испортилось.

От такого злого тона вздрогнула, но ни звука из себя не выдала, стараясь не отсвечивать.

– Так мы написали, – сглотнула продолжавшая сидеть у стены Марта. – В Совете Права обещали разобраться.

Помню, какое это было потрясение для поселения. Смерть каждого члена стаи – горе, а уж старейшин, да еще и двух – значит, быть беде. Особенно тех, кто отвечал за судебную систему и распределение довольства.

– Какой еще Совет Права? Я говорю о смерти старейшин, причем двух одновременно. Вы должны были доложить не этим рыжим пройдохам, а в Совет Старейшин. Или вы здесь в глубинке совсем ополоумели?

В гневных словах волколака был резон. Все в стае об этом знали, но никто не рисковал идти против альфы Райдзена, чья власть была неоспорима много лет. Никто не желал быть сосланным в леса и сгинуть там отшельником. Самое жестокое наказание для стайных особей.

– Так мы это, всё честь по чести… – залепетала Марта, словно оправдываясь за собственную нерасторопоность и недальновидность, хотя в ее обязанности это совсем не входило. – Альфа доложил курирующему нас архею, а он обещал разобраться и всё уладить. Вот мы и ждем, когда пришлют двух других старейшин.

– Ах, да, архею Титусу, верно? Что ж, разберемся, – угрожающе прорычал Айвен, ставя на этом точку.

Меня, как девочку, не учили политике, но старейшина Айко свое дело знала и выполняла его хорошо. Даже я была в курсе, что многочисленные кланы волколаков, вербэров и кицунэ были единой коалицией, называвшейся Содружеством Звериных Кланов. Если у волчьих ставок был свой Совет Права, то у вербэров Длань Аркту, а у кицунэ – Сейм Тен-О, которые несли ответственность за всех своих представителей.

Но как у единой коалиции, у нас был общий Совет Старейшин из пятнадцати самцов, с каждого вида по пять. И воля его была выше Совета Права, так что сейчас слова волколака Айвена навели на меня ужас от содеянного собственным отцом. Неужели он нарушил Уложение? Это ведь грозит и ему, и мне, как его прямому потомку, смертной казнью.

Я не успела переварить собственные догадки, которые не сулили мне ничего хорошего, в этот момент раздался странный свист, словно кто-то приближался к домику с мощной скоростью. Стены гулко задрожали, а мое сердце пустилось вскачь, отчего к горлу подкатила тошнота.

– Твой хозяин, повитуха, спешит встретить свою смерть, – зарычал довольно Айвен и поднял нос, казалось, принюхиваясь в воздухе.

Я последовала его примеру, но мне не досталось настолько острое обоняние отца, чтобы уловить запах вне дома, так что всё, чем я довольствовалась сейчас, это сообразительностью и смекалкой. И когда раздался стук выбитой двери о пол, мне не нужно было гадать, кто пришел по наши души.

Глава 5

Я оцепенела, чувствуя, как по конечностям расползся первобытный страх. Время, казалось, замедлилось, расщепляясь на мелкие частицы пыли, поднявшиеся из-за громкого хлопка и кружившие вокруг хаотичным потоком.

Марта резким броском отползла к кровати, забившись в угол между деревянными ножками и хлипкой стеной. А вот Айвен был спокоен и ленив, словно охотник, дождавшийся свою добычу.

А затем чья-то рука отодвинула полог. Альфа Райдзен вошел неспешно, даже не глядя по сторонам. Всё его внимание принадлежало другому волколаку. Айвену.

– Так-так-так, – мужская усмешка даже со стороны показалась мне слишком наглой. – Удачно мы зашли.

Впрочем, он никогда не отличался страхом, даже перед моим отцом не лебезил, как другие. Несмотря на мою к нему неприязнь, это было достойно уважения. Поговаривают, что его предком был архей, оттого и сильна в нем несгибаемая воля, железный характер и непомерные амбиции. Качества, привлекшие в свое время моего отца и решившие судьбу данной ставки, которую он взял под свою опеку. Впрочем, легкая рыжина на висках Райдзена подтверждала его корни. Так что слухи могли оказаться и вовсе не слухами.

За ним следом вошло двое самцов клана. Приспешники, выполняющие мелкие поручения да принеси-подай. Не имеющие веса в клане черной масти самцы.

– Старуха не врала? Татуировки те самые, альфа? – гоготнул один из них, который стоял ближе к Марте. Одноглазый, лишившийся левого глаза в прошлогоднюю великую охоту.

Оба соблюдали субординацию и стояли на шаг позади альфы, не позволяя себе встать вровень с ним. Это равносильно вызову за главенство над стаей, а равным по силе с альфой во всей округе был только один волколак. Бета Свайн. Которого здесь на удивление не было.

Никто не ответил парню, и его смех растворился в воздухе, сменяясь неловким кашлем. Внимания на это мужчины не обратили, альфа и Айвен сверлили друг друга взглядами, безотрывно и в попытке давления с целью определить главенство.

Второй черноволосый, стоявший с моей стороны, вдруг раздул ноздри и повернул голову ко мне. Прищурился, узнавая меня и дергая верхней губой. Мои глаза расширились, когда напротив меня оказалось оскаленное от предвкушения лицо. Так было устроено наше общество. Над более слабыми пытались доминировать те, кто не мог противостоять сильным самцам.

– А ты что тут забыла, крошка Нереа? – ухмыльнулся щербато мужчина и сплюнул на пол.

– Отошел от нее, пока я тебя в землю не утрамбовал, – процедил сквозь зубы Айвен, слова его были подкреплены силой, которая пригнула черноволосого к полу.