Не однажды в городе N

Юся прибралась в квартире, вымыла полы и даже вытерла пыль. Не дай бог, Лев Николаевич подумает, что она лентяйка. Кресел в комнате не было, их заменял удобный диванчик со множеством подушек. Пусть на нем и располагается. Для себя Юся принесла пуфик и поставила напротив. Погасила верхний свет и оставила только декоративную лампу на журнальном столике. Ближе к девяти вечера она отправилась на кухню и все-таки решила заварить чай, на всякий случай.

В квартире было так тихо, что Юся слышала, о чем разговаривали соседи. Но постепенно их разговор заглушил стук сердца. Волнение нарастало, словно барабанная дробь и вот-вот должно было взорваться и рассыпаться фейерверком. И вдруг опять наступила тишина. Юся услышала легкое покашливание. Схватив поднос с чашками, она вошла в комнату. На диване сидел бородатый мужчина в шляпе, положив нога на ногу.

Даже в тусклом свете его силуэт не вызывал сомнения – Лев Николаевич собственной персоной, с длинной окладистой бородой, в белой рубахе до колена.

– А я вас таким и представляла! – вырвалось у Юси то ли от страха, то ли от радости.

– А как же! Я ведь в каждом учебнике по литературе красуюсь, вот под шляпой решил спрятаться, да не вышло, – сказал великий писатель и снял головной убор с широкими полями и, действительно, как на школьной фотографии из учебника, скрестил руки.

– О, да вы шутить любите, Лев Николаевич! А так и не скажешь, – продолжала нести чушь Юся. Глаза писателя под густыми бровями рассмотреть было трудно, а уж улыбку в бороде – тем более.

– Шутить-то я люблю, да только не в книгах, конечно, там все по-серьезному, – голос Льва Николаевича был таким же густым и объемным, как его борода, – даже трагично, я бы сказал…

– Да уж, Анну-то за что так…

Тут глаза Толстого сверкнули, как сигнальные огни, он аж шляпу на пол бросил.

– Надоела мне эта Анна, как горькая редька! – и потряс кулаком в воздухе.

Юся испуганно зажмурилась и выпалила:

– А “Войну и мир” правда восемь раз переписывали?

– Эх! Все равно еще одного раза не хватило…

Юся приоткрыла глаза и увидела, что Лев Николаевич совсем уж как-то сник, она протянула ему чашку чая с лимоном и сахаром. Он молча взял, сделал глоток и вдруг стал куда-то исчезать, будто в помехах старого еще черно-белого телевизора.

– Ой, а шляпу-то! – Юся подняла ее, ощутила мягкую, шершавую ткань и услышала за окном шум вертолета, а спустя пару секунд увидела красные удаляющиеся огоньки. Она посмотрела на свои руки, в них была только чашка. “Бедная Анна!” – подумала Юся, так вот окажешься в руках классика, а он…

На следующий день Юся не находила себе места и подсказок тоже не находила, пока не увидела в подъезде большого черного кота. Он явно забрел сюда совершенно случайно, не было в их подъезде таких котов! Ну конечно же, Михаил Афанасьевич Булгаков! Он вошёл тихо, будто материализовался из воздуха. Юся не отрываясь смотрела на худое лицо и пронзительный взгляд, который он, вероятно, подарил Мастеру. Его знаменитый роман Юся прочитала раз пять или шесть, и знала, что будет читать его бесконечно. Возможно, она не все в нем понимала, но каждый раз находила новые смыслы.

– Как же вам удалось придумать такое, Михаил Афанасьевич? – робко спросила она.

Он молчал. Юсе показалось, что он чуть заметно пожал плечами.

– А Мастер – это вы?

Ответа опять не последовало. Тогда Юся спросила – понравилась ли ему экранизация “Мастера и Маргариты” режиссера Бортко? Михаил Афанасьевич устало прикрыл глаза. Они пили чай и молчали. Потом он протянул Юсе портсигар, она покачала головой, Михаил Афанасьевич слегка улыбнулся и медленно растворился. Через минуту Юся услышала порывистый шум ветра и где-то вдалеке – гром. “Чтобы знали, чтобы знали…” – еще долго слышалось в затихающих раскатах…

Кого ждать в последний вечер, Юся даже и предположить не могла. За весь день – ни одной подсказки. На кухне, заваривая чай, она прислушивалась к звукам в комнате, волнения не было, словно оно улетело куда-то на вертолете. Оставалась всего минутка. Юся решила, что пора, когда услышала хрустальный звон. Она вошла в комнату и увидела на диване даму в брючном костюме. Белые волосы собраны в хвост, на лице – маска, черная, одни глаза в лучиках морщин светятся. Дама держала в руках два бокала с красным вином, на коленях у нее лежала толстая книга в цветном переплете, заголовка на обложке не было.

– Я не узнаю вас… в маске, – пролепетала Юся.

Гостья протянула ей бокал и освободила лицо. Звон разбитого стекла и красные брызги быстро привели Юсю в чувство, и она смело посмотрела себе в глаза. Себе, даме уже весьма преклонного возраста. Оказывается, это не так уж и страшно.

– Юстасия Юрьевна? Я… я все-таки стану писательницей?

Дама кивнула и отпила из бокала.

– И какую книгу я напишу?

– А вот это, дорогая, я у тебя пришла спросить. Пора бы уж начать!

– Я не знаю… не знаю, о чем писать, – прошептала Юся.

– Тогда мне придется покинуть Убежище, увы…

– А что за Убежище? И как туда попадают?

– Мне трудно объяснить… Там тихо, спокойно, у каждого писателя есть домик и сад, и неважно, сколько книг написано – все обласканы, все счастливы. Но как туда попадают, мне неведомо. Там нет времени, нет зависти, нет литературных премий и критиков. Есть только пространство. В последнее время мой домик все чаще окутывает туман. И я боюсь, что однажды в нем исчезну, если ты не поторопишься…

– Я бы рада, но не могу, – жалобно ответила Юся.

– Просто пиши – все получится, – сказала Юстасия Юрьевна, – ты ведь даже не пробуешь! Помни – в твоих руках твое и… мое будущее. Правда, есть еще одно условие… Придется отказаться от личной жизни. На какое-то время. А потом будет все хорошо, вот увидишь…

Личной жизни у Юси и так не было, так что невелика жертва, подумала она, пытаясь рассмотреть книгу в руках гостьи. В ушах нарастал нестерпимый звон, а глаза застилала легкая белая дымка. Юся зажмурила глаза и снова резко их открыла. На диванчике никого не было, на полу лежала книга, страницы ее были пустыми, а на обратной стороне обложки красовался размашистый автограф писательницы Юстасии Бусиной.

История одного прощения

Юся стояла на зеленой лужайке в окружении пяти раскидистых дубов. Они надежно защищали ее от солнца, легкий ветер путал волосы, делая их похожими на тонкие ветви. В руках она держала планшет и, придерживая пряди рукой, разглядывала план встречи. Прямо перед ней – господин Галлион, возраста весьма почтенного – два или три столетия, состояние – десять миллиардов золотых желудей. Среди листвы Юся рассмотрела золотую цепь. Его ветви поскрипывали, и казалось, что он дремлет.

Справа от него по часовой стрелке стоял Кром, тоже почтенного – столетнего возраста, его состояние исчислялось миллионами золотых желудей. Фигурные листья еще бодро шелестели. Ствол Крома был покрыт бугорками, что придавало ему экстравагантный вид. Остальные три дуба – Ясен, Топол и Кон – были значительно моложе, их желуди были еще бронзовыми, но их мощь уже просматривалась и насчитывала сотни тысяч желудей, они энергично жестикулировали ветками и казались Юсе все на одну крону.

Когда-то эти дубы были мужчинами. Но каждый из них сильно обидел свою возлюбленную. И понес вот такое наказание. Они были сильными, богатыми, практически вечными и даже могли передвигаться – у каждого была своя роща на тысячи гектаров. Была и общая роща – для клубных встреч. Но все они мечтали о том, чтобы заклятие когда-нибудь потеряло свою силу. А для этого была нужна девушка, которая верила в любовь, принцев и говорящие деревья. С первыми двумя пунктами проблем не было. Все девушки верят в любовь и принцев до определенного возраста, а вот в говорящие деревья даже пятилетки не верили.

Юся давно уже поняла, что с ней что-то не так. Она вела диалоги сама с собой. И любила гулять по парку, чаще всего в одиночестве. Мысли в это время одолевали своей агрессивностью, требовали рассмотреть каждую вне очереди, и Юся пыталась им угодить. Но, как известно, такая доброта до добра не доводит, и однажды она услышала совет. От Березы. “Гони их прутиком, милая!”

Юся остановилась и оглянулась. Пустые дорожки парка серыми лентами разбегались во все стороны. Скамеечки тоже пустовали. Голос, отчетливый, достаточно громкий, прозвучал прямо над головой. Юся подняла глаза и увидела податливые ветви, качающиеся на ветру, и белый ствол с черными заплатками. Каждый день именно в этом месте она слышала новую фразу. Однажды Береза сказала, что обещание, данное за возможность написать книгу, скоро станет ненужным, и Юстасия Бусина наконец-то встретит вторую половинку. Ну как тут не поверить в говорящую Березу?

Каждый день Юся прислушивалась к ней. И совсем не ожидала, что та попросит ее о помощи. “Понимаешь, дуб он ведь и в Африке дуб. Не подумал, не сказал нужные слова или наоборот сказал лишнее – и все, никто уже не спасет, ну, кроме тебя…” Юся в это дело ввязываться не хотела. Ну кто она, чтобы заклятия снимать. Но Береза тихо прошелестела, что так надо. И Юся не смогла отказать.

Инструкции пришли на электронную почту. В теме письма адрес – станция Дубравная. Оказывается, это не так уж и далеко. Форма одежды – парадная. Об этом Юся и сама догадалась. Задача – вычислить, понять и простить. Ну что ж, она попробует.

История господина Галлиона, первого в списке дерева, была предсказуема. Когда сказочно богатый владелец земель и дворцов увидел, что его жена не так уже красива и молода, он отдал распоряжение отправить ее в башню в своем самом дальнем владении, а сам занялся поиском молодой красавицы. Даже конкурсы красоты устраивал. И тогда его первая жена вышла на балкон башни, прошептала, что она – не деревянная, и не может все это наблюдать, превратилась в птицу и улетела. А Галлион в тот же миг оказался в дубовой роще со всем своим богатством.

Юся слушала его скрипучий голос и понимала, что нет у нее сострадания к этому дубу, несмотря на его предложение – отвалить миллион-другой золотых желудей. Ей нужно подумать. Она переключилась на следующего – Крома. Он морочил голову двум девушкам сразу – и ни на одной не женился. Одна хотела его богатств, а другая – любви. А он женился на той, которая его ненавидела, потому что любила другого, но за ней давали хорошее приданое, и еще отец настаивал, а он не мог ему возразить тогда. На него пало три проклятия сразу. От такой силы воздействия кожа Крома потрескалась, покрылась бугорками, он взмолился о пощаде и… превратился в бесчувственное дерево. Голос Крома был тихим, чуть слышным. И Юсе почему-то стало его жаль. “А кого любили вы?” – спросила она. “Ту, которая любила меня, но я не сразу это понял”, – ответил Кром и его листья задрожали, словно по ним забарабанил дождь.

Истории трех молодых дубов были похожи – они вообще не собирались жениться и только развлекались. Однажды после бурной вечеринки к ним подъехала машина, из нее выглянули три девушки и предложили увеселительную поездку. Когда парни увидели, куда их привезли, было уже поздно… Три молодых дуба притихли после своих историй. “Не нагулялись еще, понимаете!” – их слова покатились по густым кронам. “Я-то понимаю,” – ответила Юся, но ей нужно было простить только одного мужчину из этой компании. Таковы условия.

Юся всех выслушала, на каждого посмотрела еще раз и закрыла программу встречи в планшете. Приближалась минута Х. Солнце уже исчезло за мощными стволами дубов, последние лучи из последних сил сдерживали полную темноту, перестали галдеть птицы, усилился ветер. Юся уже не пыталась удержать волосы – и они развевались на ветру. Выставив руку вперед, она быстро подбежала к Крому и постучала ладошкой по бугристому стволу. Через мгновение ощутила горячую руку на своей ладони и высокий сильный мужчина подхватил ее. Они на секунду остановились, перевели дыхание и, не сговариваясь, побежали в сторону машины, припаркованной на дороге за лужайкой.

Не однажды в городе N

Солнечным летним утром 14 июля 2064 года известная писательница Юстасия Бусина вышла из такси и легкой бодрой походкой подошла к массивным дверям Южного суда города Ноо. Волнистые волосы цвета платины были собраны в хвост, на плече покачивался рюкзачок, джинсы и туника подчеркивали миниатюрную фигуру.

Войдя в здание, она предъявила паспорт дежурному. Молодой человек в темной форме со странными блестящими нашивками на карманах сначала внимательно прочитал фамилию, посмотрел на фотографию и только потом взглянул на Юстасию. Брови его поползли на лоб и зависли там домиком.

– Прошу прощения, это точно вы?