Янина, школа для маленькой ведьмы

– Но ведь ты не такая! Я вижу! – возмутилась я.

Я сразу поверила, что Лена точно не пила и не воровала. А вот от такой злобной тетки и я сбежала бы сама, но так, чтоб ее наказали за это.

– А кого это интересовало там, в чужом для меня мире? – пожала Лера плечами. – Они верят только ей – взрослой женщине, а не девочке, от которой пивом воняет и у которой голова кружится.

– Она плохая женщина.

– Согласна. Но я не хочу к отцу больше. Как исполнится восемнадцать лет, попрошу Элеонору Ждановну отсудить часть квартиры, которую мама мне завещала еще при жизни. И придется папочке съехать из трешки в центре столицы на окраину, со всем его семейством. А не захочет, так я поступлю как Мишка, что окончил школу в прошлом году. Он к отказавшемуся от размена папочке подселил алкашей, но свою часть квартиры застраховал на все, что только можно. Мишка не только получил от родителя свои деньги, так и компания страховщиков денежек отсыпала. – Лена усмехнулась, и в ее душе заплясали яркие пятна счастья. – Я сама поступлю учиться и сразу буду работать по профилю нашему. Мы, ведьмы, лучшие детекторы лжи, видим вранье в душе человека, слышим в тембре голоса, а еще можем исправить будущее. Тебе помогут научиться всему этому, и я тоже буду тебе помогать. Оплата труда у нас приличная, за годы обучения накоплю еще денег и куплю приличное жилье. Может, перееду куда, но это не скоро будет.

Я не понимала все слова, что Лера использовала, пока рассказывала про свою жизнь, но мне хватало и ее искренних эмоций. Она любила папу, но он ее предал, выбрав новую жену и ее правду. И теперь Громова любила школу всем сердцем, намного больше, чем своего родителя.

Она показала мне все школьные пути, пока вела в столовую на ужин. В столовой посадила за свой стол и познакомила с друзьями – взрослыми ребятами с разными пятнами в душах. Я уже поняла, что большие пятна – это отражения их сущностей, и у каждого вида их сочетание было особенное. А мелкие, те, что вспыхивают как реакция на слова или увиденное, это чувства существа.

Потом меня отправили спать. Лера укачивала меня, напевая колыбельную, и гладила по волосам. Я, наверное, в первый раз не хотела засыпать, но усталость взяла свое. Проснувшись, мы поели, и гуляли вокруг школы аж до ужина. Ну а после него смотрели мультики и развлекались, играли в настольные игры.

До самого начала учебного года Лера учила меня читать, считать и понимать себя как ведьму. Она рассказывала интересные истории, заботилась обо мне и даже посвящала в свои взрослые розыгрыши и проказы, от которых стонала вся школа. За участие в таких розыгрышах мы получали наказания, но не физические, а часы отработок – работали в теплицах, на кухне, ухаживали за животными, помогали со стиркой и уборкой. Вскоре к нашим забавам примкнула и компания мелочи, что приехала вместе со мной. Все это было весело и интересно. Мы словно заново учились жить, не оглядываясь на строгих родителей.

Лера говорила, что с годами я сама стану опекуном такой же маленькой ведьмы, а значит, должна сполна познать местный быт. Такова давняя традиция этого места. Новичкам гораздо легче освоиться в школе, если им помогают те, кто сам недавно был на их месте. Работало это отлично. Все приехавшие со мной дети уже смеялись, шкодили и весело кричали в коридорах, пробегая мимо взрослых, иногда задевая их и извиняясь за это. Они больше не зажимались от страха, и это была огромная разница с теми забитыми мальчиками и девочками, ехавшими в одном купе со мной. Я радовалась за них и за себя. Тут определенно было куда лучше, чем у меня дома с мамой, которой я была не нужна.

А время бежало вперед, складываясь в годы. Сначала меня причислили к младшей группе, в которой я была до восьми лет. В группе учили клеить поделки, лепить из пластилина, рисовать, делать аппликации. Как в детском саду с проживанием, из которого никто не забирает домой. Но здесь это было нужным. Мой дом был тут.

Глава 3

Янина и компания через 8 месяцев. За пару дней до весны.

Я и Ромка крались по коридору, стараясь никому не попасться на глаза, и скрывая свой запах, присыпая пол черным перцем и порошком горчицы. Эту хитрость, защищающую от любопытных носов, рассказала мне Лера, но раньше я ею не пользовалась.

Большая часть проживающих на этом этаже, сейчас смотрели мультики в комнате отдыха или играли в настолки, и не могли нас заметить. Тех же, кто мог прийти сюда не вовремя, отвлекали Кирилла и Машка. Первая легко могла дать забавное предсказание, на которое тут велись все. Впрочем, это не была бы ложь, а скорее бесплатная акция малолетней предсказательницы. Впрочем, не совсем бесплатная, так дар нашей Кириллы не работал. За предсказания ей все дарили разные белые вещи: предметы, растения, зверье. Я откупилась за непонятное обещание, что пока ничего страшного в моей судьбе не случится, белой фиалкой, подаренной соседкой по комнате. А вот наш давнишний водитель Рустам подарил Кирилле белого маленького песца. Миленького, славненького, но очень полюбившего грызть чужие тапки. Жаль, что не все этим также умилялись, как его хозяйка и ее соседка. Некоторых приходилось убеждать держать свои вредные порывы в сторону зверька при себе, чем мы сейчас и занимались.

Пару дней назад, Дружок пробрался в комнату Маргариты и Миланы, и отгрыз помпоны на тапочках последней. Мы, возможно, могли свалить все на какую- нибудь мистическую хрень, которой тут было полно. Но маленький проныра принес добытые кислотно- розовые шарики своей хозяйке в дар, прямо в общем зале. Милка сразу узнала свою собственность и развопилась на всю округу, задействовав свой дар.

Она плакала, топала ногами, и кричала своим громким голосом Гамаюна, требуя наказать Киру за проделку ее зверка. Старшие дети только смеялись над ней, а воспитатели советовали убирать свою обувь в шкаф, а не бросать где попало, как она делала обычно. Все бы на этом и закончилось, но она пробралась во все комнаты нашей компании и добавила в наши шампуни стирального порошка. Казалось бы, что тут такого, ведь пенится и то, и другое, но нет… Разницу мы, девочки, заметили утром, когда не смогли расчесаться, выламывая зубья расчесок. Мальчикам было проще с этим, но зудящая кожа головы сделала их нашими соучастниками.

Расспросив Леру, как можно отомстить, мы решили склеить туалетную бумагу «вражины» суперклеем, а в довесок связать узлом всю ее одежду. Соседка советовала еще и намочить получившийся моток, но мы решили не портить шкаф, в который хотели затолкать все это обратно.

Пробравшись в комнату Миланы, Ромка сразу рванул с тюбиком клея в туалет, а я нашла ее шкаф и принялась за свое черное дело. Насвистывая «у Мэри был козленок», я связала рукава рубашек со свитерами, добавила колготы, потом штаны, носки, трусы, дальше майки и шарфы, и закончила куртками. Ромка освободился быстрее меня, и уже вместе, мы скатали один большой шар из получившейся «нити» и с трудом запихнули в шкаф, подперев его дверцу стулом.

Пусть теперь Милана истерит и развязывает свое мятое барахло. Не мы это начали, но терпеть не станем. В отличие от нее, мы не портили ничего дорогостоящего и не наносили ей прямого физического вреда.

А как по мне, так с нее было достаточно и тех извинений, которые ей принесла Кирилла еще в общей зале. Тоже мне, птица счастья! Подумаешь, поет красиво! Мало ли таких в школе?! Тапки были общие, причисленные к форме школы, и ей выдали новые уже утром. Приклеить обратно отодранный мех могла даже криворукая Милана. Но и наказывали мы ее не за это, а за саму возникшую в ее голове идею, что мы будем терпеть такое отношение к себе. Она была старше Киры, и должна была повести себя как взрослая – простить или сделать вид, что простила. Но она исподтишка сделала гадость всем нам. И в отличие от нас, следы не зачислила. Первый же старший оборотень ответил нам, кто виноват в нашей беде. А дальше мы были в своем праве. Именно так нас учили наши старшие соседи.

Янина и компания. Прошел 1 год. Лето.

Илюшка махал кисточкой с краской так, что больше поливал ей землю, чем орошал белыми каплями стену. Получив от него пару капель себе в лицо, я вспылила, призывая к порядку и осторожности:

– Слышь ты, олигарх будущий! Аккуратнее! – я потерла щеку, и брезгливо поморщилась, размазав масленую краску еще сильнее. – Нас сюда отправили отрабатывать наказание, а не на новое набрать очков, да так, что все лето на грядках кверху попой стоять придется!

– Янка, ты совсем не понимаешь? Вот ни капельки не поняла, зачем я так делаю? – он опять смачно кинул кисточку в банку, а вытащив, шлепнул на стену так, что обрызгало нас обоих.

Злобно зарычав, я уже хотела стукнуть приятеля, но он прижал палец к губам, призывая молчать. Потом сам подошел и зашептал мне на ухо.

– Я слышал, что краски привезли мало, и расходовать ее нужно бережно, или не хватит. Вот придет Константин Емельянович, а мы все в краске, земля вся в краске, банки почти пустые, а стена так и не выкрашена. Поорет, да и отпустит оттираться, поручив доделать работу более ответственным взрослым детям.

– Ты специально! – я восхитилась хитростью младшего, поглядывая на свою еще полную банку белой краски, и его почти пустую.

– А точно выгорит? – спросила его, глянув на залитый солнечным светом берег озера. Такой редкий погожий денек, а мы должны были работать на благо школы, отдуваясь за шалость с водой и воздушными шарами.

Ну закидали мы шарами с водой парочку зевак, и что? Не нужно ворон считать, враг рядом может оказаться в любой момент! И потом, мы их предупреждали, честно орали «берегись!», и даже подсказывали, с какой стороны ожидать следующий снаряд. Как еще можно было перевести наши крики «вспышка справа» и «вспышка слева»? А то, что они не успевали отпрыгнуть, так мы тут причем? Потратили, понимаешь ли, на их тренировку честно найденные шесть воздушных шаров, а теперь еще и отрабатываем тут, пока остальные загорают и купаются в озере.

– Я сам слышал, что он не хотел, чтобы нас отправили на эту работу. Называл мелочью пузатой. – Злодейски поиграв бровями, Илья улыбнулся и опять вернулся к своей малярной импровизации.

Я постояла рядом еще немного, а потом и сама стала старательно ему подражать. Хорошо еще, что глаза у нас были закрыты очками, а вот все остальное мы прилично испачкали.

Примерно на половине моей банки пришел наш куратор по общественным работам. Сказать, что он был шокирован, было бы преуменьшением. Скорее, он хотел кричать матом, но помня, что перед ним только пяти и семилетние ученики, использовал исключительно местоимения и предлоги. Выходило не так впечатляюще, как в тот раз, когда он себе на ногу уронил гантель в полтора килограмма, которую мы спрятали в старой, прогнившей от времени металлической банке. Так не от него же прятали! А от одного старшеклассника, всех просто доставшего таскаться с ней везде и демонстративно качавшего свои мышцы в любом месте. Ладно еще столовая, это его проблемы, если голодным останется. Но он перекрывал Машке экран телика на просмотре мультиков, усевшись со своей гантелей на шкуре медведя, поближе к экрану. Кстати, в тот раз на нас даже не подумали. Вот и славно – мы были не против не огрести пару часов отработки.

Жаль только, что вместе с полезной информацией, Илюшка не услышал, что привезли мало синей краски, а вот белой было даже слишком много. Константин Емельянович лично прикатил нам тележку с десятком банок на будущее. А вот растворитель не дал сразу, обещал его выделить только после того, как закончим красить отведенную нам часть стены. Проблема была в слишком теплом погожем деньке, с его долбанным солнцем, которое высушило краску и на земле, и на стене, и на нас.

Со слезами на глазах я смотрела, как падали на пол состригаемые соседкой, мои длинные каштановые пряди, измазанные в краске. Увы, но склеились они на голове так, что часть пришлось сбривать машинкой. Но ничего, всех, кто смеялся над моей лысой головой, я запомнила и до следующего полнолуния мстила так, что закончились все идеи.

Илья расплатился за волосы яблоком и фингалом под глазом. Это было ему уроком на будущее – пусть проверяет достоверность информации несколько раз, прежде чем затевать подобное вредительство. А я отныне стала беречь свои вещи, и особенно голову, всегда прикрывая ее хоть косынкой, хоть кепкой на отработках. Стричь я себя больше никому не позволяла, до самого выпуска.

Янина и компания прошло 1,5 года. Зима.

Оббежав стенку снежной крепости, я засветила противнику, сидевшему в этот момент ко мне спиной, первым снежком в затылок, а вторым, в его повернувшееся ко мне лицо. Пнув его под коленку, завалила, и окунув его лицом в снег, уселась ему на спину и запихнула пару пригоршней снега за шиворот.

Пока он отплевывался, я выхватила охраняемый только этим взрослым бугаем флаг и рванула прочь из крепости на всей скорости.

– Стой! Поймаю, закопаю, зараза! – орал вслед старшеклассник, прихрамывая за мной, и одновременно пытаясь вытряхнуть из одежды тающие снежинки.

– Так я и выдам себя голосом. Наивный чукотский юноша, – пробурчала я себе под нос.

Забежав за нашу снежную стену, я перекинула флаг Лерке. Схватив его, она припустила по заранее проложенному нами пути. А я скинула шапку на землю, присыпала ее снегом, и рванула с обычной, заранее подготовленной палкой, в противоположную сторону.

Кстати, тот парень все еще хромал за мной, не признавая свой проигрыш. Ну мы, собственно, продумали и подобный момент. Это ведь зимние игры между прибывшими на праздники берсеркерами и обычной, слабой по их мнению, нечистью. Эти одержимые выигрывали командную снежную битву пять лет подряд. Но, на их беду, в этом году меня и моих друзей допустили до игр, посчитав уже достаточно взрослыми. Просидев в библиотеке всей нашей командой несколько вечеров, мы разработали план. Он заключался в том, чтобы забрав флаг, запутать берсеркеров, и удержав его более пяти минут, отнести к судье, следившему за игрой.

Сейчас пять самых быстрых девочек из нашей команды, без шапок, в одинаковых джинсах и куртках, убегают от загонщиков с палками, давая Лерке время добраться до трибуны. Мой противник хоть и был упертым, но все таки бараном, не видящим дальше своего носа. Я его прилично стукнула, и догнать меня у него никак не выходило. Ковыляя и ругаясь, он следовал за мной, как привязанный, держась примерно в шести метрах от меня. На небе опять сгущались снежные тучи, помогая нашей задумке. Помогали оторваться от преследователей и настроенные во дворе снежные стены, крепости и горки. Проходить этот маршрут на скорость мы с девочками тренировались целых три дня.

Бежать становилось все тяжелее, и я свернула на тропку, ведущую в парк, а точнее к парочке пушистых елок, растущих очень близко друг к другу. Я надеялась, что смогу сбить берсеркера со следа и отдохнуть под еловыми ветвями.

Нырнув рыбкой под нижние ветви елок, я принялась выравнивать дыхание, надеясь успеть перевести дух до появления преследователя.

– Тепло ли тебе, девица, – раздалось рядом, и я едва не стукнула появившегося, словно из воздуха, низенького деда с посохом.

– Тихо ты! Чего пугаешь? Видишь я прячусь? – шикнула я на него, высматривая своего противника.

– Ответь, красавица, на мой вопрос. – Не проникся моей просьбой дед, и даже не понизил голос, спрашивая меня опять.

– Да жарко мне! Только помолчи! – стараясь не тревожить покрытые снежным покровом ветки, я чуть раздвинула их и принялась высматривать берсеркера.