Зов Дикой Охоты

XXIII

– Я видела Древо Жизни Кемрана. Оно не может быть просто символом из легенды!

– Где же ты видела его, моя королева? – серьёзно спросила Морна, на миг оторвавшись от плетения ивовой корзины.

Риана смутилась и пожала плечами.

– Во сне. Но дело в том, что мои сны никогда не были просто снами.

Она посмотрела на Тилларда. Менестрель тихонько перебирал струны арфы, не то сочиняя новую балладу, не то просто размышляя. Поймав взгляд девушки, он понимающе кивнул, ведь для него сны тоже никогда не были просто снами.

– Нам Древо теперь даже не снится, – грустно улыбнулась верховная жрица. – И никому из нас не дано пройти к нему с тех самых пор, как Вуаль Матери вокруг него стала плотнее. Но ты – другое дело. Тебе открыты дороги, которые даже не всем Ши доступны – призрачные тропы, где тесно переплетаются, перешёптываясь, сны… и смерть. Впрочем, давай обо всём по порядку. Ты хочешь узнать о Вальтене или о бедах Кемрана?

– Сдаётся мне, боль моего короля тесно переплетена с бедами моей земли, – тихо ответила Риана.

Морна со вздохом кивнула. Её руки жили своей жизнью, ловко выплетая узор на корзине. Глядя на ивовые прутья, девушка невольно вспомнила ивы из своего сна, тянущиеся к омуту, и вздрогнула. Утопленница в её сне была… жива.

Верховная жрица между тем печально посмотрела на окружавший их спящий лес. Солнечный свет пробивался сквозь густые кроны, но в сплетении золота Отцова Огня и лесных теней не танцевали духи. Неспешно Морна повела рассказ:

«Кемран не всегда был молчаливой землёй печали, хоть и отличались песни нашей земли от Валлы и других известных земель. Наша история складывалась иначе, и иное помнят теперь люди, но счёт времени мы ведём с легендарной войны между людьми и тёмными Ши Двора Оживших Кошмаров, которая, говорят, прогремела именно здесь. Возможно, потому тёмные Фэйри и появлялись в Кемране чаще, чем где бы то ни было ещё, ведь здесь они потерпели поражение. Наши менестрели писали свои легенды и баллады в основном о них, и понемногу понятия смешались, и всех прочих Ши стали забывать. Так повелось, что и музыка магии нашей земли всегда была темнее прочих, и история мрачнее, и люд суровее. Оттого и страх людской перед древним волшебством был здесь крепче, потому как в основном сталкивались мы с тенями, а не со светом его проявлений. Впрочем, тебе ли не знать, моя королева, как тесно переплетено всё в нашем Мире? Люди всегда больше, чем Фэйри, пытались отделить тени от света, раздать им имена, сделать Мир понятнее и однозначнее. Оттого и идут изначально все наши беды и горести, что Мир не таков, каким мы пытаемся его представить, и никогда таковым не будет. Всегда в нём останутся и тени, и свет, сплетённые в единый узор. Таковы Отец и Мать Мира, а искры Их вложены в нас. Потому и мы творим немало и доброго, и худого в вечном круговороте выбора и подчас воплощаем в себе самые разные проявления. Сложно сказать, когда же наш народ вышел на перекрёсток, когда страх в сердцах перед теми, кто пропускал сквозь себя волшебство, начал крепнуть, да только упустили мы тот момент и не сумели вовремя изменить.

«Наши короли ведут свой род от легендарного Даннавара Победителя, который, как говорят, был настолько же человек, насколько и Ши. Тогда Вуаль Матери ещё не была плотна, и наши расы скользили с одной грани Мира на другую свободно. Когда Фэйри Двора Кошмаров начали войну против людей, именно Даннавар позвал тех, кто к людям был благосклонен, и победа была одержана. Вот когда Мир наш изменился, взойдя на новый виток. Заботе людей была вверена его часть, которая лежит по эту сторону Вуали, а Фэйри – иная. Но потому как развивался Мир по обе стороны Вуали Матери, проявления обеих граней должны были проникать друг в друга. Вот почему к нам приходят Ши и иногда бродят среди нас, а некоторые люди уходят с ними за Вуаль. Вот почему реки крови земной текут по обе стороны. Даннавар Победитель также положил начало основному закону Кемрана, в котором власть короля и королевы не является абсолютной, а имеют слово также верховные жрец и жрица Отца и Матери Мира, и верховные друид и ведьма. Так было до тех пор, пока не окреп людской страх и пока некоторые из нас не стали подпитывать его для укрепления своей власти.

«Король Радднир, отец твоего супруга Вальтена, был как раз из тех людей, кому больше прочих хотелось сделать Мир понятнее и проще, даже если для этого пришлось бы убрать из него все чудеса. Именно при нём старик Сотар сумел возвысить культ Отца. Яркий свет Небесного Огня так соблазнительно было назвать главенствующей силой. Он казался простым и понятным в сравнении с тенями Матери. И уж конечно, он был гораздо привлекательнее древнего волшебства, которого король Радднир не понимал и отчаянно боялся. Блуждающие Тени бежали от света, и так легко было заставить людей поверить, что всё добро заключено лишь в Небесном Огне, а все беды приходят из тени, из всего того необъяснимого, что есть в Мире. О, моя королева, я не говорю, что виновата была одна лишь жажда власти жрецов Отца. Многие из нас тоже жаждали власти, а человеческий страх перед таинствами волшебства веками помогал нам возвыситься над другими людьми. К сожалению, страшные сказки правдивы – не все, но некоторые из тех, кто пропускал сквозь себя древнюю магию, действительно становились служителями опасных и жестоких проявлений Мира и вредили людям. В итоге же вне закона были объявлены все. Но прежде произошло вот что…

«С ранней юности Радднир был дружен с молодым кузнецом, которому суждено было стать одним из величайших человеческих мастеров. Гванен не был жрецом Отца, но он был истинным волшебником своего дела, и его горн пел Отцовым благословением. Он слышал металлы, говорил с ними, и из его рук рождались поистине удивительные вещи. А потому как он слышал металлы, дано ему было находить места, где небо роняло звёздное железо – находить не случайно, а по зову. Гванен первым научился не просто грубо обрабатывать его, а придавать ему изящные формы. Блуждающие Тени в Кемране встречались не так редко, как хотелось бы, и мастер ковал на заказ амулеты, чтобы люди могли защитить себя. Эти-то амулеты впоследствии и заклинал Сотар и его жрецы. Эти вещи были по-своему бесценны, потому что могли заковать Блуждающую Тень внутри похищенного тела. К сожалению, звёздное железо столь же опасно было не только для Фэйри Двора Кошмаров, но и для других. Но как я уже говорила, о других Ши в Кемране всегда знали намного меньше. Невежество порождает страх, особенно невежество в связи с проявлениями Мира и без того загадочными и неоднозначными. Ну а Радднир это невежество укрепил, предпочёл, чтобы Фэйри так и остались жуткой легендой. Их магия в основном считалась опасной, запретной, проклятой – далеко не всегда заслуженно. Если бы не веяния из Валлы и других территорий, дело бы, наверное, дошло до того, что в Кемране стали бы казнить за одно упоминание о Ши. Впрочем, Фэйри, как и люди, никогда не воплощали в себе только добро.

«Итак, Гванен продолжал создавать удивительные вещи. Подобно большинству мастеров, особенно мастеров-волшебников, он был так увлечён самим процессом творения, что редко задумывался о том, что его знания могли быть использованы во зло. Он видел во всём, что создавал, огромный потенциал и пользу для людей и совсем забывал о том, что в людях, как и в самом Мире, тени и свет тесно переплетены в единый узор. Гванен открыл секрет создания того, что мы зовём особым кемранским сплавом, а другие – ядовитой сталью, и это стало поворотным моментом не только для людей Кемрана, но и для всех известных земель. Простая сталь не могла сравниться с этим сплавом, в состав которого входило в том числе и звёздное железо. Из него можно было ковать оружие, не знающее себе равных, и создавать те удивительные вещи, которые ты видела в королевских мастерских – вещи, призванные со временем заменить собой древнюю магию. Гванен тщательно охранял свой секрет и далеко не сразу сделал свои новые творения доступными людям. Но даже тогда он не открыл другим саму тайну сплава. Дело в том, что при всей своей вовлечённости в акт волшебства творения он понимал, что оказался первооткрывателем на перекрёстке. Перед ним открывался горизонт совершенно иного знания, целого нового витка развития людей. Впервые он задумался тогда, так ли хорошо было то, что он мог подарить своему народу. Гванен любил землю, любил древнее волшебство и никогда не желал отрицать его. Уж сколько горячих споров возникло в связи с этим у них с Раддниром! Волшебник-кузнец видел, что его новый сплав был опасен для крови земной, и решил не распространять своё знание дальше. К сожалению, узору судьбы было угодно сплестись иначе, чем желал великий мастер…

«У Гванена была красавица дочь – золотоволосая Эльвейс, всего парой лет младше принца Вальтена, единственного сына Радднира. Мастер души в ней не чаял. Она была прекрасна и очень умна. Она была ведьмой, талантливой в разговоре с лесом так же, как Гванен был талантлив в разговоре с металлами. И был у неё один страшный секрет. Дело в том, что у мастера никогда не было жены. Кто-то говорил, что он никогда и не любил никого, кроме своего искусства, но это было неправдой. Свою любовь он встретил в ночь накануне Праздника Отцова Огня – а тогда мистические ночи ещё праздновались в Кемране подобно тому, как до сих пор празднуются в Валле и других известных землях. Увы, она не смогла остаться рядом с ним, когда вновь уплотнилась Вуаль Матери над Миром, потому что не была человеком. Тайно они встречались в Месте Силы у заросшего осокой лесного озера, где росли серебристые ивы. А в положенный срок золотоволосая Ши подарила Гванену дочь, отраду его сердца. Тайну происхождения Эльвейс мастер скрывал от всех, а когда девочка подросла, строго-настрого приказал ей никому не говорить о Дорогах Ши, которые открывались перед ней во снах-путешествиях. Даже король Радднир, лучший друг мастера Гванена, не знал. Хоть и не было у волшебника-кузнеца до поры до времени повода усомниться в старой дружбе, но он знал и нрав короля, и его страхи. Даже в своём отшельничестве мастер видел,что страх Радднира постепенно делал с Кемраном, видел, как жрецы Отца постепенно набирали силу и влияние. Доходили до него и разговоры из народа, и страшные сказки. Но никому он не собирался доказывать, что его золотоволосая Ши была редкой гостьей в землях Кемрана и вовсе не принадлежала к Двору Оживших Кошмаров.

«Гванен не сумел скрыть от Радднира своё творение, ведь он поделился новыми чудесными вещами с людьми прежде, чем осознал опасность. Вот что положило начало раздора. Старая дружба побудила Гванена искать у Радднира понимания. Мастер поделился с королём своими опасениями… но в своей открытости и вере во внутреннюю силу потомка Даннавара Победителя крепко ошибся в человеке, которого знал с детства. Радднир не одолел свой страх перед необъяснимыми проявлениями Мира. Он решил попытаться подчинить себе и волшебство, и народы, которые это волшебство чтили. В новом творении Гванена он увидел пути для этого, и у него родился страшный план. Узнай мы о нём раньше, мы бы помешали ему любой ценой, но, увы, знал лишь Сотар и четверо старших, самых доверенных его жрецов, ныне составляющих верхушку культа. Ну а Сотар к тому времени тоже не собирался делиться ни с кем новообретённым влиянием – даже со мной, прежде шедшей с ним рука об руку в нашем служении кемранскому народу.

«Моя королева, ты совершенно права. Древо Жизни Кемрана – это не просто символ. Это великий дар Отца и Матери Мира Кемрану, одно из чудес, беречь которое было поручено нам, народу Даннавара Победителя. Герб нашей земли имеет своё воплощение, уникальное, несравненное, ибо оно растёт по обе стороны Вуали Матери – или, говоря словами легенды, пронзает и небо, и землю. Это источник всего кемранского волшебства земли, самое великое Место Силы из всех здесь. Древо – наш источник крови земной, питающий все прочие Места Силы. Вот почему та же легенда говорила, что, когда Древо засохнет – сама душа капля за каплей утечёт из кемранской земли. В моё время лишь немногие избранные знали к нему дорогу. Мы чествовали Древо в своих ритуалах, танцуя под его величественной изумрудной кроной, которая простиралась многим дальше, чем может охватить привычный взгляд.

Узнав об опасных свойствах чудесного сплава, Радднир повелел Гванену отлить огромное копьё. Мастер заподозрил страшное, хоть всего ужаса представить тогда ещё не мог. Он отказал королю – самому владыке Кемрана, – предпочтя пожертвовать их дружбой, чтобы только не вручать страшное оружие в руки того, кто предпочёл отторгать волшебство. Гневу Радднира не было ни меры, ни сравнений, но даже под страхом смерти Гванен отказался отлить для него копьё. Вот когда жизнь Эльвейс стала залогом послушания мастера. Прежде чем волшебник-кузнец успел отправиться в Место Силы и умолять свою возлюбленную Ши забрать дочь за Вуаль, Радднир повелел отправить Эльвейс на воспитание в замок. Девочка и не догадывалась, на какое страшное деяние само её существование подтолкнуло её отца. Король дал слово чести, что вернёт её, только когда Гванен закончит копьё. Ну а Сотар – тот, кого Радднир считал своим верным псом, тот, кто и сам прекрасно управлял настроениями короля и его страхами, – узнал тайну происхождения дочери Гванена, узнал привкус волшебства, текущего в её крови. Сотар ведь действительно был – помимо всех тех вещей, которые воплотил в себе позже, – охотником на Блуждающих Теней, защитником народа, очищающим от скверны. О, он знал привкус магии Фэйри как никто другой. Но тогда и я ещё не потеряла свою власть и отстояла Эльвейс. Мы, жрицы Матери, взяли её под свою опеку. Мы напомнили Раддниру, что союзниками его предка в великой древней войне тоже были Ши – другие Ши. Король вынужден был считаться с нами в то время не меньше, чем со жрецами Отца, хоть власть их и крепла. Сотар не получил Эльвейс, и её тайна не покинула узкий круг избранных – тех, кто был вовлечён в эту отвратительную историю. Но Гванен, увы, должен был подчиниться и исполнить тайный приказ короля.

И всё это время Сотар – тот, с кем прежде мы вместе заботились о нашем народе, – смеялся надо мной за моей спиной, потому что был посвящён в планы Радднира. Именно Сотар в назначенное время, когда отлито было копьё, провёл короля и его людей тропами посвящённых к Древу Жизни Кемрана. И Сотар дал могучей руке Радднира ещё больше силы, чтобы тот сумел вонзить копьё в ствол Древа. О, этот стон, от которого вся кемранская земля содрогнулась… О, эта страшная тишина, сменившая такую привычную музыку течения крови земной, которую все мы воспринимали как должное… Чтобы хоть как-то защитить себя и сохранить в себе искры жизни, Древо закрылось от всех, отныне существуя лишь по ту сторону Вуали. Но и там оно не могло жить, ведь его пронзало страшное орудие человеческих рук, порождённое новым витком людского пути. Его жизнь угасает, моя королева, а вместе с ним и всё волшебство кемранской земли… и душа, капля за каплей… Земля уснула, чтобы сохранить хоть что-то от себя – вот почему она молчит. Но даже этот сон не может длиться вечно, и сила крови земной однажды утечёт из Кемрана…

Все мы почувствовали мощь этого удара – все, кто пропускал сквозь себя волшебство. Сила наша уменьшилась, но более всего не у жрецов и жриц, а у друидов и ведьм. И когда в них Радднир перестал видеть достойного противника, он повелел жрецам Отца всех и каждого проверять, подозревая в связи с Блуждающими Тенями, а тех, кто и правда был связан с Двором Кошмаров – очищать и казнить. Но если когда-то жрецы Отца и правда выжигали зло святым огнём, то теперь горели в этом огне и невинные. И негде им было скрыться, потому что даже волшебство Мест Силы иссякало. Интригами Сотар сверг состоявших в совете верховных друида и ведьму. Им нечего было противопоставить ему и гневу короля, а без них не были защищены те, кого они в совете представляли. Тогда я воспользовалась своей властью и повелела, чтобы впредь все оставшиеся друиды и ведьмы были под покровительством Матери и Её жриц и что не будет очищения огнём, пока мы прежде не убедимся в причастности Двора Кошмаров и убедимся не с помощью пыток, а с помощью нашего знания теней. Радднир был вне себя от ярости, но не смел объявить и нас вне закона – нас, которых его народ по-прежнему чтил и уважал. И всё же он нашёл лазейку, объявив, что мы тоже уязвимы для Блуждающих Теней, ведь время Матери – сумерки и ночь, а не яркий полдень, а сумерки и ночь – это время, когда творятся дела, в том числе недостойные. Ах, моя королева, но если б ты знала, сколько жестокости творится и при ярком свете Небесного Огня…

Радднир предоставил мне выбор: я и мои жрицы могли по-прежнему защищать друидов и ведьм, но мы должны были уйти из столицы, ведь каждый наш промах дорого бы дался народу. Я видела в этом приказе коварство короля и коварство моего прежнего соратника Сотара. Но я должна была по возможности защитить тех, кто пропускал сквозь себя волшебство. Нас ведь оставалось так мало… И так мы выбрали забвение и добровольное изгнание, сохраняя те тончайшие ручейки волшебства, которые ещё остались в нашей земле. Опустел совет, и некому больше было перечить Раддниру и Сотару и уравновешивать проявления Мира в Кемране. Так началась в нашей земле новая эпоха.

Нужно отдать королю должное – он исполнил своё слово и вернул Гванену дочь, когда страшное деяние было завершено. Мастер умолял Эльвейс покинуть Кемран, отправиться за мной в древний лес или же ещё дальше – за Вуаль. Но юная ведьма отказалась оставлять отца в одиночестве, наедине с его страшной ответственностью. Много горя причинило Гванену его знание, и он мечтал во что бы то ни стало исправить то, что с его помощью сделал Радднир. Он даже пошёл на то, на что раньше никогда бы не согласился: пообещал королю, что обучит нескольких мастеров тайне сплава при том условии, что мастеров он выберет сам. И он выбрал – выбрал тех, кто был подобен ему, кто не хотел губить волшебство и мечтал совместить великолепие новых открытий с древними заветами. Путь к этому они не знали, но всеми силами искали. Впрочем, о том Радднир не ведал. Он доволен был тем, что получил: кузнецов, кующих оружие, с помощью которого в будущем можно будет завоевать все известные земли. Этого оружия было слишком мало, чтобы снабдить всё войско, но лучшие воины владели им.

Всё предусмотрел король Радднир, да одно проглядел: то, что его сын, Вальтен, блестящий воин, далёкий от волшебства, совсем не будет похож на него. Вальтена растили в невежестве и страхе перед непознанным, растили как защитника народа от Блуждающих Теней, призванного искоренить даже само волшебство, если так будет нужно для всеобщего блага. Возможно, Раддниру в итоге удалось бы привить сыну и его ненависть к магии земли, когда бы не Эльвейс. Она оживила в сердце Вальтена стремления, в которых ему всегда было отказано. Потихоньку она открывала ему знания, которые для него искажались. Но, увы, хоть Радднир узнал об их любви слишком поздно для того, чтобы эту любовь предотвратить, он узнал раньше, чем Эльвейс успела раскрыть Вальтену тайны Фэйри и Древа Жизни. Король отправил своего сына в завоевательный поход и пообещал, что, если тот вернётся с победой – ему позволено будет взять в жёны даже дочь волшебника-кузнеца, если так ему будет угодно. Вальтен отправился на войну, отправился испробовать новое оружие против племён, которые могли противопоставить ему лишь простую привычную сталь. Сам Гванен выковал наследному принцу чудесный клинок, которым он сражается по сию пору.

Волшебник-кузнец укрыл Эльвейс в Месте Силы, но жрецы нашли их. Как тебе уже известно, моя королева, Сотар знал о крови Фэйри, текущей в жилах юной ведьмы. Звёздное железо подтвердило это для народа на площади, где ей было выдвинуто обвинение в том, что она смутила разум наследного принца, а вскоре и вовсе приведёт его к погибели. В своих видениях я узнала о том, как погиб великий мастер Гванен, как погибла его прекрасная Ши, пытавшаяся облечься плотью за счёт добровольно отданной им силы, чтобы только защитить дочь. Эльвейс казнили в том самом Месте Силы, но даже мы не сумели найти туда дорогу, словно это Место, подобно самому Древу, осталось на недоступной нам границе у самой Вуали.

Вальтен вернулся с победой… только чтобы испить до дна чашу горя. Он не поверил жрецам, но не сумел ничего противопоставить их доказательствам. Он ведь и сам не знал прежде, что Эльвейс была настолько же человеком, насколько и Ши. Но в гневе он проклял своего отца. Не то Боги услышали его проклятие, ставшее последней каплей в череде криков всех загубленных старым королём душ, не то узор судьбы так пожелал сплестись, да только Радднира вдруг сразил страшный недуг. Заживо он истекал кровью и видел вокруг себя призрачные тени всех тех, кого гнал от себя прежде. Жрецы Отца не могли исцелить его, как ни пытались, но не нашлось ни одного друида, ни одной ведьмы, кто не боялся бы откликнуться на зов короля и прийти. Все они в страхе скрывались в древнем лесу, боясь расправы. Тогда Сотар послал за мной, передавая мне мольбу короля, зная, что жрицы Матери способны исцелить его… но мы отказались. Радднир угас, но прежде успел издать закон, что жрицы Матери подвержены влиянию Блуждающих Теней едва ли не больше, чем прочие пропускающие сквозь себя волшебство. Мой отказ был красиво преподнесён и Вальтену. Вот почему мы по-прежнему скрываемся, хотя наш новый король, едва вступив на престол, всеми силами пытался изменить, смягчить установленные законы. Отчасти ему это удалось – народ, потерявший вкус жизни без волшебства, вновь увидел надежду в тех, кого Радднир так долго приказывал бояться. И мне известно, почему Вальтен пытается присоединить дикие земли к Кемрану. Он делает это не ради самих завоеваний, не ради того, чтоб нести новое знание. Он надеется, что кровь земная, текущая в других территориях, сумеет влиться в нашу землю печали. Увы, Вальтен так и не узнал правду о Древе и о Сотаре. Завоеватель, чьё имя гремит по всем известным землям, уязвим перед законами, ставшими ему цепью, и перед жрецами, которых возвысил его отец. Ты нужна ему, моя королева. Ты – его Светоч Матери в этой непроглядной ночи, где враг таится в каждой тени, скрывая лицо под надёжной маской привычной жизни…»

Риана переплела пальцы, унимая дрожь в руках.

– Разве нельзя рассказать ему правду? – спросила девушка.

Она вспоминала Вальтена, его надлом, который она когда-то мечтала исцелить, и его тепло в их последнюю встречу.

Морна с грустью покачала головой.

– Слишком долго лгали ему и народу, слишком вычурную плели паутину. Он может и не поверить. Ты должна быть очень осторожна. Ты представляешь собой всё то, чего боялся король Радднир, всё то, чего до сих пор боится Сотар. Ты можешь бросить верховному жрецу Отца вызов, а этого он не простит тебе. Скорее уж он изыщет путь погубить тебя руками Вальтена.