След паука. Пёс императора

– Занавес. Тяжелая ткань и красивая. Такой орнамент интересный… Мама была портнихой, она бы оценила. – Кэт вздохнула, и Гектор, прекрасно знавший, что ее родители погибли много лет назад из-за демонов Геенны, легко погладил девушку по руке.

– Не думай о плохом. Наслаждайся вечером.

– Спасибо, – шепнула Кэт, посмотрев на Дайда с благодарностью, и Гектор невольно вспомнил, как увидел ее впервые.

Это было… да, пять лет назад. Его секретарь Патрик Мэйн, проработавший в комитете без малого семьдесят лет, неожиданно скончался, и Гектору срочно нужно было искать замену. Кошмар длился два месяца. Никто из подобранных отделом кадров секретарей (а Дайд менял их трижды) в подметки не годился почившему Патрику. Они все путали, ничего не могли найти, но главное – до дрожи в коленках боялись самого Гектора. Хотя это было неудивительно: злясь на ошибки, главный дознаватель орал особенно часто.

В то утро он уволил очередного претендента и в раздражении отправился в находящийся на том же этаже отдел кадров. Распахнул дверь, намереваясь высказать все накопившееся, и застыл на пороге.

Дети! Что здесь делают дети?!

– Это что такое?! – взревел он, и присутствующие подпрыгнули от неожиданности. В том числе и Саманта Потс, старший сотрудник отдела.

– Айл Дайд! – Она схватилась за сердце. – Как вы меня напугали! Что вы так кричите? Это всего лишь ежегодные практиканты из Академии прикладных наук, с факультета делопроизводства. Лучшие студенты со второго по пятый курс, всего восемь человек. Вы же сами подписывали приказ, что согласны на проведение практики…

– Да, точно, – кивнул Гектор, рассматривая студентов. Теперь он разглядел, что детьми они не были – лет по семнадцать – двадцать всем. Но лица детские и испуганные. – И куда ты их распихаешь?

– Секретарям в помощники, – пожала плечами Саманта. – Сейчас как раз распределяем…

– В помощники, – фыркнул Дайд. – У меня с сегодняшнего утра вообще нет секретаря. Ну что, ребята, кто-нибудь хочет ко мне? Только не в помощники, а в целые секретари.

– Айл Дайд… – начала кадровичка, но ее перебил восторженный девичий голосок:

– Я хочу!

Гектор, прищурившись, взглянул на девчонку. Мелкая, тощая, невзрачная, но в серых глазах – океан воодушевления, и выражение лица неглупое.

– Тебе сколько лет?

– Семнадцать. Второй курс окончила.

– И что ты умеешь?

– Все! – заявила девица, решительно мотнув головой. – А что не умею – научусь!

– Ладно, давай попробуем. – Дайд, за последний месяц доведенный до отчаяния тупостью секретарей, махнул рукой. – Иди за мной. Саманта, оформишь, я подпишу.

Под полнейшее молчание они вышли в коридор, и Гектор сразу направился к своему кабинету. Оглянулся на девчонку – она, пытаясь приноровиться к его широкому шагу, почти бежала следом.

– Тебя как зовут?

– Кэтрин Эйс. Кэт, – ответила она запыхавшимся голосом, и дознаватель замедлился, пожалев ребенка. – Я… я буду очень стараться, айл Дайд!

И ведь не соврала.

– Начинается, начинается! – запищала Кэт рядом и возбужденно подпрыгнула в кресле, прервав воспоминания Гектора.

Спектакль действительно начинался – постепенно гас свет, стихали голоса зрителей, и с тихим шелестом в полной темноте раздвинулся занавес.

На пустой сцене стояла актриса в белом полупрозрачном платье и нервно заламывала руки. По плечам ее струились темно-рыжие волосы – того самого оттенка, который обычно называют медным.

– Какая красавица, – выдохнула Кэт, и Гектор, усмехнувшись, тоже взял бинокль.

Он уже понял, что на сцене стоит прима Императорского театра Элен Льер, и собирался рассмотреть ее получше. Насколько он помнил, Элен было двадцать восемь лет, замужем она никогда не была, но любовников, по слухам, меняла постоянно. Одним из таких любовников, опять же по слухам, был Арвен Асириус, подозреваемый по делу заговора против императора и пару недель назад заключенный в тюрьму комитета.

Выглядела Элен шикарно. Особенно шикарной с точки зрения Гектора была ее грудь, почти вываливающаяся из глубокого декольте и взволнованно вздымавшаяся, как того требовала роль. Будь он лет на двадцать моложе, наверняка не смог бы взгляда оторвать от этой роскоши, но увы – Дайд перевидал столько голых женщин, что теперь его было сложно чем-то впечатлить. Поэтому он спокойно приподнял бинокль и вгляделся в лицо актрисы. Она как раз открыла рот – пухлый и ярко очерченный – и запела. Голос у нее оказался нежным и очень приятным, но до Карлы ей все равно было далеко.

Глаза у Элен были карие, подведенные, и ресницы не совсем натуральные, приклеенные, чтобы с задних рядов было видно. Однако ее это ничуть не портило, не превращало в вульгарную женщину и не добавляло возраста.

Кэтрин Эйс

Гектор отложил бинокль, посмотрел на Кэт, которая восторженно слушала песню о несчастной первой любви, наклонился и шепнул девушке на ухо:

– Ты гораздо красивее, Кэти.

Она вздрогнула, а потом замерла, и Дайд не сомневался, что она еще и покраснела.

– Неправда, – шепнула Кэт немного обиженно.

– Правда, – усмехнулся Гектор, но больше ничего не сказал – выпрямился и уставился на сцену под возмущенное сопение спутницы.

Много лет назад главную роль в этом спектакле играла его сестра Карла, поэтому Дайд прекрасно помнил содержание пьесы. Молодую девушку из-за семейных долгов хотят выдать за старика, но она, влюбленная в другого, сопротивляется и пытается сделать так, чтобы свадьба не состоялась. В отчаянии она бросается к возлюбленному, но узнает, что у него тоже были долги, которые закрыл пожилой, но богатый жених в обмен на отказ от претензий на будущую супругу. Удрученная этим предательством, героиня соглашается на свадьбу, но в разгар торжества все же не выдерживает и выпивает яд.

Весь этот романтический пафос Гектору не был близок, но актеры играли хорошо, поэтому он спокойно досидел сначала до антракта, а затем и до конца спектакля.

А вот Кэт очень понравилось. Она тихо плакала оба действия, и в перерыве Дайд, поглядев на ее красные глаза, улыбнулся и покачал головой.

– Хорошо, что косметика у тебя слезами не смывается.

– Да, – вздохнула Кэт. – Это очень кстати.

Во втором действии Гектор заметил, что девушка стала ежиться и поводить плечами, и отдал ей пиджак, в котором она тут же утонула, как мышка в медвежьей шкуре. Пыталась отказаться, но он шикнул на нее, коснувшись обнаженного плеча и убедившись, что кожа у Кэт холодная, словно снег.

– В следующий раз надень платье с закрытыми плечами, – проворчал он тихо и чуть не засмеялся, увидев вытаращенные в изумлении глаза.

Правда, что это значит, Кэт спросила не сразу, а только когда спектакль закончился и она хорошенько вытерла мокрое от слез лицо.

– Это значит, что в ближайшее время я опять приглашу тебя сюда, – пояснил Гектор спокойно. – Конечно, ты можешь отказаться…

– Да в… ты что! – перебила его Кэт. – Ни за что в жизни!

Он не стал уточнять, что следующий визит в театр будет отличаться от сегодняшнего, решив прояснить все завтра в комитете. Гектор сомневался, что Кэт с ее стеснительностью согласится на его предложение.

Покинув театр, они сели в заказанный магмобиль. Сначала Дайд проводил девушку до ее квартиры, а потом вернулся к себе. Заказал из ресторана поздний ужин, поел и, выкурив сигару, лег спать.

Тайре снился белый пес. Он снился ей постоянно – с тех пор, как в восемь лет начал проявляться шаманский дар. Она спрашивала у отца, что значит этот сон, но он так и не смог понять, и даже гадать не получалось – все отказывалось отвечать.

Сама Тайра верила, что этот пес – человек, которого она когда-нибудь встретит. Но с тех пор, как он впервые появился в ее сне, прошло уже пятнадцать лет, однако никого похожего она так и не встретила.