Обезьяний лес. Том 2

Миша взяла зонт и кивнула, низко опуская голову.

– Из-за ничего так не орут, – недовольно бросила Лорентайн, постукивая ногтями по мраморному поручню. – Ты надолго здесь?

– Скоро уеду. – Сэм легонько похлопал Мишу по плечу и улыбнулся ей, проходя мимо.

Миша обернулась, чтобы проследить за общением Сэма и Лорентайн.

Брат поднялся к мачехе и немного притормозил возле нее:

– А что? Надоел уже?

Лорентайн окинула его негодующим взглядом:

– Думаю, тебе надоело больше.

Сэм хмыкнул, потирая нос.

– И что же тут смешного? – не выдержала она.

Входная дверь открылась, и в холл вошли Брайан и Фил. Они решили зайти через главный вход. Фил снял шубу Эмили, нацепил рабочую куртку дяди Спенсера. Холодный воздух пах снегом, он прокрался по полу и достиг ног Миши, стоявшей почти в самом низу лестницы. Парни о чем-то живо переговаривались, стряхивали с одежды снег и сбивали его с обуви.

– Ты жрать идешь, нет? – спросил Брайан у Сэма, осторожно посматривая на Лорентайн. – То есть ужинать.

– Мне помыться и переодеться надо, потом присоединюсь. – Сэм махнул рукой, когда парни показали пальцами provi и, побросав верхнюю одежду на стоящую возле двери банкетку, пошли на кухню. – Ладно, Лорентайн, можешь не волноваться, я знаю, что наследство мне не светит, – сказал Сэм, после того как отвлекся на парней. Встретившись взглядом с мачехой, он дополнил, вытаскивая из кармана телефон: – И передай Рэймонду, что я обязательно выясню, что он сделал с нашей матерью, как бы сложно мне это ни далось. – Он кивнул в сторону Миши, которая замерла на месте, услышав его слова.

Мачеха скривила лицо, но ничего не ответила. Сэм кивнул, слегка склонившись. Выглядело это так, будто он поиздевался над ней.

– Тогда готовься принести свои извинения в будущем. – Захрипел голос мачехи.

Сэм вместо ответа рассмеялся. Лорентайн промолчала, покусывая тонкие губы. Брат скрылся в коридоре, направляясь в свою комнату. Где-то на втором этаже раздался детский визг, а следом взрослое «а, сейчас догоню и съем тебя!». София, жена дяди Бена, играла с Тамарой, дочкой дяди Фрэнка. Девочка была самой младшей в семье, но новая жена Фрэнка Стэйси была на раннем сроке беременности, так что скоро дом снова наполнится детским визгом, а Тамара перестанет быть самой маленькой. София любила почти всех детей, она даже к Сэму относилась хорошо, в доме она отвечала за готовку на кухне и уборку всего дома. Слуг не было, все приходилось делать самостоятельно. Ей редко кто помогал, все дочери были заняты обучением, чтобы в будущем стать хорошей партией для благородных мужей. Лорентайн следила за этим, также она организовывала встречи и смотрела за внешним видом всех девушек. Стэйси еще работала в Кленовом Доме и после родов планировала остаться там на должности, ведь положение Аттвудов было критичным.

– Мишель, нечего слоняться по дому без дела, займись учебой.

– Хорошо, – отозвалась она.

Лорентайн холодно бросила, перед тем как уйти прочь:

– Твой брат не понимает, какие могут быть последствия из-за его поведения. Мало его Рэймонд воспитывал.

Воспитывал.

У Миши бы язык не повернулся назвать те меры воспитанием. Она помнила, как ее сердце замирало, когда она видела, как брата жестоко избивал отец в своем огромном кабинете в Капуре. Эхо от его ударов разлеталось под высоченный сводчатый потолок. Сэм не кричал, терпел, а когда подрос, пробовал дать сдачи. Тогда его избивали еще сильнее. Миша плакала ночами, так ей было жаль брата, но ничего поделать с этим не могла. Сэм многое делал назло взрослым, а потом сбегал. Когда в него вселился демон, отец сказал, что так ему и надо. Миша тогда расплакалась и выбежала из его шикарно обставленной тюремной камеры, похожей на дом: с комнатами и всеми удобствами. Отец имел блага, каких не было у них здесь. «Ему там тяжело, нужно помочь», – говорил Бенедикт, когда на очередном свидании с отцом Миша долго рассматривала заставленный разнообразными яствами стол. Однажды Миша подслушала разговор Фила и Марти о том, что к Рэймонду почти каждый день приезжают ряженые женщины для его утех. Тогда в их разговор встрял Рэджи и сказал, чтобы они закрыли рты. Миша верила в это, отец вполне мог так поступить. Она ездила к нему не просто для встречи, а для того, чтобы получить новое задание. Он продолжал работать с манлио и хёсэги. Миша не до конца понимала, что она делала и для чего, отец просто давал поручения, а она их выполняла.

«Никому об этом не говори. Особенно Сэмюэлю», – просил отец своим твердым голосом, кладя тяжелую руку ей на плечо. Мише было неприятно оттого, что ей приходилось обманывать всех близких, кроме Фрэнка, Бенедикта и Лорентайн – они были в деле. Мише они говорили, что она создает благо, но отчего-то на душе было тяжеловато.

«Вот с этим разберемся и попробуем Сэму помочь», – утешал ее дядя Фрэнк по дороге из тюрьмы домой.

Миша всегда была уставшей и опустошенной. Она безразличным взглядом смотрела в окно машины и понимала, что никто из Аттвудов не собирался помогать Сэму, они просто ее обманывали. Походы к манишам, ведьмам и магам – это все, что они сделали для Сэма. Но больше всего Миша испугалась, когда он отказался от их помощи. Она на тот момент думала, что каждый раз, когда она видела брата, был последним. Но как только он все взял в свои руки, ему стало лучше.

Однако Мише хотелось, чтобы они хотя бы не злились на него.

Лорентайн никогда не проявляла ласку или понимание по отношению к Сэму.

Отец любил Лорентайн, в конце концов, она родила Гами – чудесного мальчика, который не был характером похож ни на отца, ни на мать, ни на Мишу, Фила или Сэма. Гами был добрым парнишкой, и эта его доброта в семье считалась уделом слабых. Если Сэм не станет наследником, отец не поставит Фила, он слишком непостоянный, а Гами – слишком слабый духом. Миша не знала, что решат делать взрослые, но все поговаривали о кандидатуре Рэджи. Умный, спокойный, рассудительный и справедливый – чем не наследник. Конечно, дядя Бен был бесконечно счастлив тем, что его сын претендует на наследство, но не сказать, чтобы отец был этим доволен. Сэму не видать власти, его никто не пропустит с демоном внутри в Кленовый Дом.

Сэм и не стремился занять это место. У него были свои цели и желания. Он сам занимался своим развитием, с малых лет отвечал за себя и за Брайана. Сколько подруги Миши просили ее познакомить с ним, сколько она выслушала от них, как Сэм хорош и невероятно красив. Но он никогда не встречался ни с одной из ее подруг, а если он и довозил их после школы до дома, то всегда отшивал.

Миша скучала по брату, но, когда он приезжал домой, она понимала, что тот брат, по которому она скучает, растворился в воздухе уже давно, много-много лет назад. Сэм и в детстве мало проводил с ней время, но раньше они хотя бы общались, порой играли. Сейчас они были похожи на чужих людей. Подруги спрашивают про Сэма, а Миша не знает, что им ответить. С другими братьями было проще, раздражало только, что подруги Миши переставали с ней дружить, как только начинали общаться с Филом. А особенно с Марти.

Миша каждого из них могла назвать «базовым бесящим ее старшим братом». Кроме Гами.

Но с Сэмом все сложнее.

Садясь к нему в машину после гимназии для девочек, Миша чувствовала себя скованно. Сэм спрашивал, как у нее дела, обижает ли ее кто-то, не слишком ли она устает. Он всегда угощал ее вкусностями, из Нифлема были самые любимые. Миша ела, а упаковки выкидывала в урны за пределами особняка, чтобы Лорентайн не ругалась из-за лишних калорий. Бо́льшую часть дороги они молчали, Сэму часто кто-то звонил, писал. Он общался на шихонском и чайлайском языках, потом извинялся пред Мишей за это. Когда ее забирал Брайан, Миша почти всю дорогу весело общалась с ним, они смеялись, шутили друг над другом. Она никак не могла понять, почему не может так же легко общаться с Сэмом, как с Брайаном, Филом или другими братьями.

– Сэм много из себя строит, а на деле ничего не может, – утверждала как-то Эмили, сплетничая с Валентиной, пока они собирались на годовщину свадьбы ошисай-кана Винсенте в том году.

Старшие сестры перемывали косточки Сэму, припоминая, как он, будучи подростком, прибил вилкой к столу руку Ричарда Винсенте – старшего сына ошисай-кана на застолье по случаю дня рождения Бенедикта. Сэм и Ричард о чем-то повздорили, и мирно это не закончилось.

– В Нифлеме он бы уже давно кверху лапами валялся, если бы не Хван Масуми, – ехидничала Эмили, накручивая локоны на плойку. – Зачем туда лезет, лучше бы не позорился. И нас бы не позорил.

Миша, находившаяся тогда в комнате с сестрами, чувствовала горькую обиду за брата. Сэм был способным, он и до Нифлема показывал отличные результаты в Со Хэ.

– Меня больше смущает, что он дружит с Хваном Масуми. У наших семей не самая лучшая история, – подначивала тогда Валентина, прокрашивая тушью длинные ресницы возле зеркала.

Валентина была самой высокой и самой старшей из всех дочерей Аттвудов. Ее готовили к замужеству с Ричардом Винсенте. Пускай Миша и не видела в глазах сестры искреннего счастья, но и глубокого разочарования не было. Либо она хорошо это скрывала. Ричард вел себя учтиво, как благородный муж. Многие говорили, что Валентина сорвала куш. А Мише этот Ричард не нравился. Ей никто из сыновей Винсенте не нравился. Особенно Фьюра: скользкий тип с дурацким смехом. Все братья были очень похожи между собой: крупные, накачанные, неповоротливые и заточенные на бизнес, стратегию и служение. Фьюра должен в будущем взять Мишу в жены. И она не знала, куда деваться от этого неизбежного несчастья.

– Ничего, дядя Рэй выйдет и все решит, – кивнула Эмили. – И Сэм сразу за голову возьмется, и мы наконец заживем.

К нелегальному узлу они ехали уже около двух часов. Вафи не выезжал на магистраль, пробирался проселочными дорогами мимо маленьких городков, еще спавших и не ведавших, что произошло в стране. Ни в одном населенном пункте не происходило то, что случилось с Элькароном.

Похоже, это только его участь.

В салоне машины было тепло и тихо. Дядя Холджер молчаливо сидел рядом с водителем, все остальные кое-как уместились позади. Кэсси сидела на коленях у матери, рядом с Кэтрин пристроилась Несса, а в дверь вжался худощавый Патрик. За эти два часа езды все устали от ограниченного пространства: Кэтрин часто просила Кэсси сесть повыше, пониже, левее, правее, просила Нессу не дышать так громко. И только Несса прижимала Патрика широкими бедрами к двери, а тот терпеливо молчал и лишь изредка позволял себе покряхтеть, когда та совсем уже наваливалась на него.

В машине было тепло. Этот факт уже казался манной небесной и высшей благодатью. Несмотря на неудобства, Кэсси несколько раз проваливалась в сон, прижавшись к матери. Она поглаживала дочь по голове. Кэсси была обижена на мать из-за того, что она скрыла правду, и уже готовила целую речь, как только они окажутся наедине.

Она все ей выскажет и потребует объяснений.

Кэсси надеялась, что ответ не разобьет ей сердце.

Кэсси никогда прежде не видела автопортала. Но в этот раз они держали путь к нелегальному узлу. Вафи притормозил и съехал с трассы на еле заметную снежную колею, продавленную колесами. Машину бросало из стороны в сторону на заснеженной дороге. Колеса пробуксовывали, Вафи то и дело переключал передачи и крутил руль. Холджер постанывал, прикрывая рот рукой.

– Дорогой, ты как? – Кэтрин положила руку на его плечо, просунув ее между сиденьем и дверью. – Тебя тошнит?

– Э, мужик, никакой блевоты мне тут! – сурово выдал Вафи, брезгливо глянув на Холджера. – Иначе пешком пойдешь до узла.

– Его не тошнит, с ним все в порядке! – тут же вступилась Кэтрин и сняла руку с его плеча. Холджер продолжил страдать от позывов, крепко зажимая рот ладонями.

– Сожрешь его рыгочку, поняла?

– Ужасно грубо! – выпалила Кэсси.

– На это и был расчет. – Вафи крутанул руль. – Пасти захлопнули!

Кэсси посмотрела на выпирающие плечи дяди Хола из-за спинки сиденья. Ей было очень жаль его. Ему нужен покой, сон и еда, чтобы прийти в норму. Он чуть было не умер, чуть было не стал лихорадным. Дядя Хол не отличался сильным характером или выносливостью, но он держался просто великолепно.

Проехав широкую лесополосу, они направились по петляющей колее прямиком к заброшенному и поржавевшему на вид зернохранилищу, расположенному на заснеженном поле. Не успели они подъехать ближе, как небольшая дверь внутри огромных ворот открылась и наружу вышла полноватая женщина в плюшевом халате ярко-желтого цвета. Он так сильно выделялся на фоне ржавого ангара, белоснежных полей и темного неба, что казался нереалистичным.

Женщина махнула рукой, Вафи тормознул возле нее и опустил стекло. Кэсси услышала мерный звук работающего двигателя и похрустывающий снег под ногами женщины.

– Еще двести пятьдесят ючи, и можешь ехать в Барид, милок. – Женщина улыбнулась, показывая золотые зубы. – Как прокатился? На чертей не нарвался? По новостям только и говорят о городах с демонической проказой.

– О городах? – прошептала Кэсси и переглянулась с матерью. Та пожала плечами. Патрик и Несса молча сидели, слушая разговор между Вафи и женщиной.

– Двести пятьдесят? Я сюда сотку отдал, почему так дорого берешь?

Пушистые хлопья снега засыпали ее седые волосы, собранные в тугой пучок на макушке. Женщина иронично хмыкнула:

– Так проказа же…

– Ты маниша со стажем, это демоническое говно за сотню километров должна почуять.

«Маниша?! Настоящая маниша?»

Кэсси выпрямилась и осторожно посмотрела на нее. Старческое морщинистое лицо, щеки покрыли пигментные пятна, дряблая кожа на шее будто отклеилась от горла и повисла. Кэсси в проеме между головой Вафи и подголовником на сиденье вгляделась в глаза маниши. Говорят, в них нет отражения. Ни живого, ни мертвого. Однако, несмотря на расстояние и снежную ночь, Кэсси разглядела только ее усталый, но добрый взгляд, светившийся во впавших глазах.

Маниша.

Они чувствуют демоническую энергию получше манлио. И если она еще не забила тревогу из-за дяди Холджера, значит, чернила действительно помогли и опасаться нечего.

Кэсси надеялась, что так оно и будет.

«А меня она чувствует? Я же полукровка».

Как только Кэсси подумала об этом, она тут же опустила взгляд и пригнулась. Будто это убережет от мощного чутья маниши.

– Это я уже сбавила цену. Еще вчера тысячу ючи просила за переправу.

– Ажиотаж утих?

Вафи достал из ящика в консоли две купюры по сто и одну по пятьдесят и протянул женщине. Та забрала деньги и засунула их под халат на груди. Кэсси поражалась тому, что ей не холодно: ноги ниже колен голые, руки и шея открыты. Сидя на заднем сиденье, она уже успела ощутить заползший холодный воздух. Кэсси так промерзла за последнее время, что мурашки тут же покрыли кожу, а тело начало подрагивать.

– Богатенькие давно сбежали, а все остальные покусанные приезжали: их мой манлио в погреб закрыл, потом отвезут в лазареты, мало ли вдруг лекарство изобретут. Были и те, которые совсем уже, – вот их убивал. – Маниша громко высморкалась в мягкий лацкан халата, показывая другой рукой куда-то в сторону. – Их ведь и не отпустишь, понесут проказу дальше. Я их души освободила, а тела заберут следопыты. Это уже не наше дело.

Вафи провел ладонью по раме и смахнул капли растаявшего снега. Ладонь он обтер о парку. Этим жестом он как бы поставил точку в беспрерывной болтовне маниши, которая, судя по всему, любила поговорить.

Сколько бы Кэсси за ней ни следила, сколько бы ни вслушивалась в речи – ничего не выдавало в ней ее способности. В дребезжащем голосе маниши не все можно было разобрать, а двигалась она так же, как обычная женщина преклонного возраста.

– Не хворай, удачи! – сказала маниша.

– Мне и так хорошо.

– Это не тебе. – Она кивнула на Холджера.

Кэсси заволновалась и ощутила, как мама под ней напряглась.

– Попей отвара из шиповника и сходи в храм, а коль не признаешь Всевышних, то иди к реке и омойся хорошенько. Вокруг тебя скверна, будто царапнула. Она не внутри, снаружи. Смой ее. – Маниша прямо глядела на Холджера. (Кэсси никак не могла видеть его лица, но была уверена, что сейчас он пребывает в ужасе.) – Иначе демоны заставят забыть свое имя.

– Что это значит? – дрожащим голосом спросила Кэтрин.

Маниша подалась вперед, едва не засунув голову в салон под недовольное кряхтенье Вафи. Она сощурилась, а Кэтрин выпрямилась и сдвинула Кэсси в сторону Нессы:

– Я его жена. Скажите, с ним все в порядке?

Маниша было открыла рот, как Вафи нажал на кнопку и стекло поползло вверх.

– Что вы делаете?

Он молча повернулся, и в его темных глазах под густыми бровями, казалось, высекались искры. Он молчал. Кэтрин тоже. Несса спихнула Кэсси назад – и все будто вернулось на круги своя.

Вафи тронул машину как раз в тот момент, когда ворота почти полностью открылись. Внутри огромного ангара создавалось ощущение, будто это не постройка вовсе, а нутро громадного змея. Подпоры – ребра, металл – кожа. А по центру на земле – огромная установка, озаряющая все вокруг красным светом.

На бетонном полу виднелись грязные следы от колес, они тянулись вплоть до той самой установки, которая напоминала проход без дверей. Да только вместо полотна – мутная пелена. Вафи остановил машину прямо возле нее. Перед капотом воздух сгустился, окрашиваясь в желтый оттенок. Он волновался, словно тонкую материю полоскал слабый ветерок.

Сквозь стекла Кэсси разглядывала эту установку: по бетонному полу от нее беспорядочно отползали толстые разноцветные змеи-провода, два высоких столба, от которых как раз исходил красный свет, тянулись почти метра на четыре ввысь. По ширине они могли вместить одну машину.

Маниша подошла к массивному пульту управления. Выглядел он так, словно их сейчас на ракете в космос запустят. Она нажала на несколько кнопок, столбы засветились желтым. Когда цвет сменился на зеленый, Кэсси увидела, что в кресле возле стены вальяжно сидел мужчина. Возле него стояли автомат и сабля в ножнах, а на столике рядом – дополнительное оружие и боеприпасы. Это тот самый манлио, что убил зараженных людей на подступах к ангару.

Зажегся зеленый, и автомобиль плавно вошел в материю.

И тут заговорил дядя Холджер:

– Милости нам на новом месте.

Снег медленно засыпал улицу. Было свежо и морозно. Сэм сидел на ступенях и курил, погруженный в раздумья. Он думал о том, как завтра пройдет встреча с Улиткой, хватит ли ему аргументов надавить на него, а еще он ждал, когда Джеён пришлет адрес, откуда можно будет забрать посылку.

Позади хлопнула дверь. Сэм не пошевелился, чтобы посмотреть, кто вышел, он уже и так догадался по тому, как кашлянул этот человек.

– Когда уезжаешь? – Марти сел рядом с ним, зажимая зубами сигарету.

Сэм глянул на наручные часы:

– Скоро.

Марти пошарил по карманам, но так и не нашел зажигалку. Сэм вытащил свою и со звоном откинул крышку. Поднес огонь к кончику сигареты, и Марти закурил.

– Обратиться к папаше не хочешь? Прикроет ведь.

Сэм покачал головой, кисло скорчив лицо. Глубоко затянулся, окидывая взглядом заснеженный двор. Он смотрел, как снежные шапки укрыли статуи, лавочки и голые ветви выстриженного самшита. Марти сидел рядом и курил. Он накинул на плечи теплую рубашку. Кудрявые пшеничные волосы под падающим светом приобрели медовый оттенок. Пушистая челка нависала почти по брови, из-за чего он постоянно трогал ее, но не убирал.

– Я понимаю, что твой папашка не святой, но Улитка не лучше, – не унимался он. – Откинь гордость и попроси помощи. Ты ж не идиот, чтобы от наследия отказываться? Рэймонд тут же чикнет тебя, как только переведешься.

Выпустив дым, Сэм облизал губы и опустил голову. Он смотрел себе под ноги, на ступеньку, слегка припорошенную снегом, на свои белые кроссовки. Провел рукой по волосам и задержал холодную ладонь на горячем затылке. В пальцах дымилась черная сигарета с белым фильтром. Размашистая надпись «Ояну» выгорела почти до середины. Сэм постучал по кончику пальцем, и в снег осыпался пепел.

– Улитка – о-ши, а Аттвуды – ошисай, понимаешь, нет? – Марти похлопал Сэма по спине и положил руку на его плечо.

Сэм не поднимал голову, его немного пошатало от сильных хлопков Марти.

– Шаг назад, типа. Сэм, я понимаю, ты хочешь перебраться в Нифлем, но это такой себе ход. Просись тогда хотя бы к Ямаде. Он, типа, тоже ошисай. – Марти снова похлопал по спине.

Сэм выпрямился и дернул плечами, скидывая руку брата. Сделал затяжку и сказал, выпуская дым через нос:

– Мне не Улитка нужен. А Масуми. – Сэм глянул на Марти и выпустил оставшийся дым через рот. – Мне нужна связь с мастерами, я не знаю, это новый уровень. Духи и все такое. Не магическая лабуда и отвары маниш, а духи.

– Ты совсем ебнулся с этими Масуми, – спокойно выдал Марти и закурил. – Панацея какая-то. Если так нужны мастера, иди к Василиадисам. Винсенте позволит с ними что-нибудь закрутить. С союзниками надо тереться, а не с радикалами Масуми, которые только бошки и отрезают. Или вон… – Марти махнул рукой и, стряхнув пепел, затянулся, прищуриваясь. – Как много лет назад этот неадекватный Бонсу на международном съезде манлио отрезал руку твоему отцу, типа, тот подкатывал к его нищенской жене-поварихе. Шла прямая трансляция, кадры попали на экраны. Какой позор был для Масуми!

– Для Масуми? – резко спросил Сэм. Сигарета замерла возле его губ, он сердито глянул на брата. – Нечего было Рэймонду подкатывать к жене мастера Бонсу. К тому же на том съезде как раз Рэймонд и поднял тему хёсэги, но оговорился, когда сказал, что делает это, чтобы уравнять силы. А вы мне все про справедливость втираете. – Сэм сделал затяжку. – Жаль, что руку ему потом вернули, Рэймонд не заслужил такой почести.

«Этими руками он погубил много жизней. И мать он убил этими же руками».

– Сэм, твой отец, конечно, не добрая душа, но ты перегибаешь, когда мелешь про него чернуху.

От этих слов все внутри перевернулось. Сэм резко схватил Марти за руку и дернул.

– А ну-ка, повтори! – Сэм потряс Марти, тот отбил его руку и отсел чуть подальше на крыльце. – Придурок, ты что несешь, а?! – Сэм скользил взглядом по брату и никак не мог поверить в услышанное.

Марти не принимал сторону Аттвудов, он чаще отмалчивался. Что произошло сейчас, Сэм не понимал.

– Аттвуды тебе мозги промыли? Или заставили со мной поговорить?

Марти махнул на Сэма рукой:

– Масуми и Аттвуды не союзники. Иди к Василиадисам.

– Сука! – Сэм задрал голову и тяжело вздохнул.

Все внутри клокотало от злости. Опустив голову, он сперва затянулся, попытался привести себя в порядок и только потом сказал, тряся рукой с сигаретой:

– Я приду к Василиадисам, скажу, что у меня демон, и дальше что? М?

Марти молчал, он долго смотрел на Сэма и, когда покопался в мыслях, ответил:

– Подпиши с ними соглашение.

Сэм хмыкнул, откидываясь назад.

– Ебать у тебя все просто! – Сэм потер ладонью губы и вдавил в щеки пальцы, будто пытался снять кожу. – Василиадисы напрямую работают на лам-ханов в Верховном Совете. Если я хоть слово вымолвлю про демона, меня тут же выпотрошат.

Покусывая губы, Марти нервно почесал нос.

– А что, если Винсенте уже знают про твоего демона? Наши семьи дружат много веков, доверие и все такое…

– Пока не знают, – легко выдал Сэм и стряхнул мелкие хлопья снега с колен. – Иначе бы уже что-то сделали, да и Аттвудам невыгодно об этом трепаться: еще ни одну дочь не выдали замуж и положение у нас хуже некуда. Я лишь все испорчу.

– Но и Нифлем не панацея. – Марти смахнул челку с глаз. – Сэм, если сэнши-кана узнает, что у тебя демон, ты там же и сдохнешь.

Марти еще не успел договорить, как телефон Сэма завибрировал в кармане.

– Я в любом случае сдохну. Одна мощная проверка лам-ханов из Верховного Совета – и я труп. – Сэм вытащил телефон и посмотрел на экран. Там было сообщение от Джеёна с адресом и кодом для камеры хранения.

– С чего бы они тебя начали так мощно проверять?

– Мало ли… – Сэм напечатал Джеёну: «Хорошо, скоро заберу» – и договорил: – Я много кому не нравлюсь. К тому же, если меня все же не выбросят из списка наследников, я все равно буду обязан пройти все эти проверки перед началом подготовки к обучению, чтобы в будущем приступить к стажировке под крылом отца.

Сэм похлопал Марти по спине так же крепко, как и он его. Тот закряхтел, но не возразил. Сэм склонился и, чуть понизив голос, сказал ему почти на ухо, держа Марти за плечо:

– Но мне нахуй это не сдалось: ни наследие, ни помощь Рэймонда. Я здесь чужой и всегда им был. С рождения, понимаешь?

«Ты приемный», – звенел в ушах голос Джеёна. Сэм не был в этом уверен, но все, что он откапывал на Рэймонда, шло к этому утверждению. Он не был с рождения злым, он также тянулся к родителям, также хотел видеть в глазах отца любовь, но находил лишь отстраненность. Рэймонд никогда не обнимал его, не хвалил. Фила, Гами и Мишу он окружал своей любовью, а Сэм будто еще до рождения в чем-то провинился. Рэймонд хитрый, он не заявляет открыто, что правление перейдет к старшему сыну Бенедикта, лишь бы подольше сохранить статус главы семьи Аттвуд, и потому держит Сэма в этом списке. Все до поры до времени, потом Рэджи примет присягу. Сэму никто бы не позволил стать ошисайем, Аттвудам нужен тот наследник, который не будет перечить старшему поколению. И Рэджи отлично подходит.