Пряжа из раскаленных углей

– Какой жезл? – попыталась схитрить я. Интересно, а откуда…

– Не выношу лицемерия, – со смачным презрением сказал незнакомец и сделал шаг вперед, а я обессилено прислонилась спиной к прилавку, – Ты или отдаешь мне жезл, девица, или я найду его сам, но в таком случае тебе будет очень больно.

Угроз в последнее время я слышала довольно, а потому повела себя совершенно необычно.

– Ищите! – нервно взвизгнула я и обвела руками лавку, – Ищите где угодно! У меня его нет!

Поверил он или нет, но остановился на полпути.

– Тогда где он?

Спросил он ровно и бесстрастно, но мне почему-то казалось, что он ровными полосками срезает кожу с моего тела.

– Я отнесла его Олеусу Митте!

– Ты лжешь, – в глазах его скользнула неуверенность, однако он все равно сделал шаг вперед, – Ты не могла отдать его Олеусу.

Мой ужас почти перерос в неконтролируемую панику, но я храбро оторвалась от прилавка и даже сделала на деревянных ногах шаг навстречу угрозе:

– Что значит лжешь? С какой стати мне лгать? Эта дурацкая палка мне не нужна. Олеус просил меня принести – я принесла. И нечего меня здесь запугивать!

– Я тебя еще не запугивал, – мрачно сообщил гость, глядя на меня сумрачными глазами, – Когда ты отдала ему жезл?

– Ээ-э… шесть дней назад, – поспешно ответила я, пересчитывая в уме последние даты.

– Шесть дней?

Невозмутимость гостя дала трещину, но праздновать победу было рано. Я чувствовала, как меня прошиб холодный пот.

– Он же тебя выгнал.

Так это он там, у Олеуса был! Вот почему старик не позволил мне войти! Может, потому его и убили? Догадка молнией мелькнула в моей голове и едва не лишила меня самообладания. Но не лишила.

– А я вернулась, – с вызовом сообщила я, – Мне очень нужны были деньги.

Тут в глазах гостя загорелся победный огонек, и он немедленно задал следующий вопрос, полагая, что уличит меня во лжи:

– Он заплатил тебе? Нищий Олеус заплатил тебе? Ты играешь с огнем, девица.

– Заплатил!

Я рванулась к прилавку, отперла ящичек в самом низу, достала маленькую шкатулку и вынула оттуда один небольшой камешек:

– Этим.

На моей ладони лежал превосходный рубин и этот факт, кажется, основательно обескуражил гостя.

– Рубины? У Олеуса?

– Мне кажется, когда я была у Олеуса, у него был какой-то человек. Я его не видела, но за шторкой – ну Вы знаете, там есть такая полотняная занавеска… Так вот, там кто-то был!

Последний довод направил мысли незнакомца в нужном направлении. Он бросил мне в руки рубин, развернулся и пошел к двери. И уже стоя там, он обернулся и ровно сказал:

– Если я ничего не найду – я вернусь. И ты понимаешь, что тогда будет.

И вышел вон.

А я без сил упала на стул и застонала.

Полночи я подсчитывала свои сбережения и строила планы. Большую часть бывших при мне золотых монет и рубинов я истратила на покупку и отделку дома, а также закупку материала для золотошвейной мастерской, в том числе и того товара, что прибыл на днях из далеких южных стран. Так что на руках у меня оставалось всего четыре дукатика и единственный рубин. На такие деньги особо не разгуляешься. Продать лавку не получится – это все равно что возвестить своим недоброжелателям, что я собираюсь сбежать… Ах да, я и вправду надумывала бежать. Но по здравом размышлении выходило, что у меня это не получится. Во-первых, бежать стоило только очень далеко. На проезд денег мне возможно бы и хватило, а вот на обустройство на новом месте – наверняка нет. Бросать нажитое очень не хотелось, тем более, что вложено сюда было много труда. Во-вторых, проверять угрозы Валдеса на осуществимость очень не хотелось. Он и его псы быстро меня догонят, поскольку следовало принять во внимание мою неприспособленность как путешественника. Для начала мне нужна была лошадь, а ее требовалось купить. Мало того, что в лошадях я совершенно не разбиралась (и мне вполне могли всучить снулую доходягу), так еще и ездить верхом могла с превеликим трудом. К тому же я редко выезжала за пределы Вельма и не слишком хорошо знала его окрестности, а это означало, что мне придется расспрашивать дорогу или ехать наобум, рискуя застрять в каком-нибудь овраге. И пока я буду из него выбираться, сыскари наверняка меня нагонят… Нет, это не выход. Единственным моим шансом мог стать корабль, отправляющийся на днях куда-нибудь очень далеко – тогда я могла бы улизнуть из-под ока Имперского Сыска. Тем самым я сбегу и от странного стриженого господина, которому нужен был жезл. В том, что он вернется, сомневаться не приходилось, и как он поступит дальше? Будет снисходителен к моему вранью? Сомневаюсь. Когда он начнет допытываться, где жезл, я, разумеется, скажу, что отдала его Ленни. Однако поверит ли он мне в следующий раз? И что будет со мной?

Как ни странно, но последнего посетителя я испугалась куда больше, чем даже Валдеса. У опекуна Угго была мерзкая привычка глумиться над другими, но была в нем помимо жестокости и некая странная привлекательность, как привлекает нас хищник, безжалостно преследующий свою добычу. Я ненавидела его и боялась, ибо и была той добычей, но вполне понимала его образ мыслей и даже надеялась как-нибудь найти к нему подход. А вот последний гость был другим. Этот был стервятником. Ему безразличен азарт охоты, он подождет сколько нужно и удовольствуется мертвечинкой. А я не желала становиться чьим-то легким завтраком. И даже плотным, сытным обедом.

Можно было бы, конечно, пожаловаться «опекуну Угго», что некто через меня копает под него, но для этого нужно было хотя бы знать имя моего последнего гостя. А я о нем абсолютно ничего не знала. И, боюсь, даже во спасение собственной жизни, знать не хотела. К тому же, рассказав о госте Валдесу, я буду вынуждена рассказать и о реликтах. А вот этого делать совсем не стоило. Нет, лучше уж молчать.

Наутро я отправилась в порт. В это время года не многие моряки рисковали выходить в море – из-за ледяных зимних ветров, дующих за пределами Империи, переход в теплые южные моря был слишком опасен. В бухтах Дарвазеи было раздолье только легким рыбацким корабликам и лодчонкам, спокойно промышляющих в водах теплого течения и не собирающихся выходить за его пределы.

Сегодня в порту стояло целых два корабля. Один из них, гордый трехмачтовик, только прибыл из Усафы (это на нем привезли мои ленты и шелка) и назад в южные воды собирался не раньше, чем через месяц, когда погода слегка переменится. Что для моих близлежащих целей, разумеется, не годилось. А вот второй, двухмачтовый чужак со стягами сине-зеленого цвета и уродливой головой какого-то морского чудовища на носу, застаиваться в порту Вельма был не намерен… Да как он вообще здесь оказался в такое время? Я прошлась вдоль его борта, разглядывая неспешно снующих моряков слишком нездешней внешности – черноволосых, длинноносых, с узкими глазами, длинными висячими усами, украшенными колокольчиками, и с нездешним гортанным говором. Нет, с такими головорезами отправляться в никуда я пока еще не готова. Для этого положение должно стать совсем отчаянным. Впрочем, очень скоро может так и статься…

– Выбираешь корыто себе под стать?

От неожиданности я подпрыгнула. Несмотря на задиристый тон сказанного, Валдес смотрел на меня жестко и холодно, а пальцы его вцепились в мою руку железными клещами.

Отнюдь не легкокрылый ветерок играл полами распахнутой широкой темно-красной накидки, подбитой темным гладким мехом, и ласкал тяжелую цепь с эмалевыми вставками, лежащую на груди мужчины. На голове Главенствующего мага Имперского сыска красовался роскошный бархатный берет с пышным пером.

– Что ты здесь высматривала?

Несколько секунд я хватала ртом воздух, пока ко мне не вернулась практичность и сообразительность:

– Что Вы, опекун Угго, и не думала ничего высматривать! Я ищу купца, который привез мой товар из Усафы. Мне кажется, он недодал один рулон голубого шелка, а голубой шелк, если Вам известно, в будущем сезоне наверняка будет фаворитом. И если я не заполучу свой шелк, а он продал его другой мастерице, это будет ужасно. Я ведь заплатила за него еще летом. Но этот пройдоха Сотевус мог просто сплавить его кому-нибудь еще. И что же получается? Что я зря платила такие неслыханные деньги за ветер? Ну уж нет, опекун Угго, такого безобразия я не потерплю! Хотя с другой стороны очень даже может быть, что Сотевус вовсе не виноват, но где тогда искать правду?

Создатель, и когда это я только выучилась так гладко лгать? Сама себе не верю! Я тараторила с таким воодушевлением, потому что точно знала: подобная бабья болтливость любого мужчину заставит скривиться и сбежать на другой конец порта!

Но Валдес и бровью не повел. Еще несколько долгих секунд он смотрел на меня непроницаемым взглядом, выставив вперед мощный подбородок, затем поиграл губами, коротко кивнул, театрально взмахнув пером на берете, и отправился дальше по своим делам в окружении, как только теперь я смогла заметить, Пехеба и десятка молодцев в ладных черных мундирах с бляхами сыскарей.

Я могла бы перевести дух и поздравить себя с успехом, если бы не взгляд, брошенный на меня напоследок Пехебом. Он не поверил ни единому моему слову.

Интересно, чей это корабль и почему им так интересовался Главенствующий маг Имперского сыска? Матросы с побрякивающими на усах колокольчиками равнодушно проводили кортеж Валдеса незаинтересованными взглядами, а вот на меня некоторые из загорелых здоровяков уставились отнюдь не равнодушно. Пришлось поспешно отвернуться, чтобы якобы не заметить весьма двусмысленные жесты, которыми привлекали мое внимание матросы. И тогда мой взгляд упал на другой корабль. Тогда-то я и поняла, что внимание Валдеса привлек не двухмачтовый уродец с усатыми разбойниками, а красавец-трехмачтовик, прибывший из Усафы. Именно около него на берегу стояла и смотрела вслед ушедшим сыскарям кучка матросов, а хмурый капитан озабоченно драл свою роскошную бороду, даже не замечая этого.

После полудня погода внезапно испортилась и на город налетел неожиданный шторм.

Само собой разумеется, шторм для портового города не редкость. Но не для Вельма в послейердасовский месяц. Обычно это было самое спокойное, тихое и благополучное время в году. Однако необычный Йердас потянул за собой и необычную погоду – как и предсказывали пессимисты.

Шторм бушевал до вечера, срывая с небес тучи и швыряя их на город. Дождевые капли, нет, струи, скакали вверх-вниз, с размаху бились о стены, крыши и мостовые, бестолково мельтешили в свете колышущихся фонарей. Ветер подвывал и носился между домами, как волк, запертый в клетку. Гул бушующего моря слышался издалека.