Вопрос времени

Вопрос времени
Анна Сперанская

Приветствую тебя, дорогой читатель! Ты смотришь на рассказ, объединивший в себе судьбы нескольких десятков людей. Прочти историю одного парня, и он покажется тебе знакомым, потому что он студент, он так же, как ты, ищет свое место в жизни. Ищет, не оглядываясь. И только одна героиня знает, что делается за кулисами времени.

Предисловие

Никогда раньше я не замечал то, как близко граничат между собой жизнь и смерть. В моем городе есть кладбище, которое находится почти в центре. Каждый день мимо него проходят сотни людей, проезжают сотни машин. Это кладбище огорожено белым кирпичным забором, от которого даже в жару веет холодом. В определенном месте этот забор давно уже начал уходить под землю, открывая взору проходящих мимо людей тысячи крестов и надгробий. Горожане, привыкшие к кладбищу, проходят мимо него безо всякого тайного страха, а некоторые даже ходят через него, чтобы сократить путь.

Это очень старое кладбище, на нем уже больше не хоронят. Оно стоит почти в центре города как торжественное напоминание, что жизнь за руку ходит со смертью.

Смерть традиционно представляется нам как костлявая старуха с косой на плече. Можно подумать, что такая старуха способна справиться с сильными молодыми людьми. В таком случае умирали бы исключительно немощные старики. Все же смерть определена как нечто женского пола. Отбросим вариант того, что в роли смерти может выступать девушка или женщина, потому что тогда умирали бы только мужчины, а женщины жили бы вечно. И дело тут вовсе не в женской солидарности.

По-моему, все устроено примерно так: жили-были три сиротки. Старший брат, которого звали Время, средняя по старшинству сестра по имени Жизнь и младшая сестра, которую звали Смерть. Сестры Времени целыми днями играли в игрушки. Жизнь любила играть одна и запиралась в своей комнате, в которой стоял большой шкаф, полный разных игрушек. Младшая сестра обижалась на то, что с ней никто не играет и не дарит новые игрушки. Смерть постоянно ломала свои игрушки, и поэтому справедливый брат Время отдавал ей старые игрушки Жизни, которые тоже иногда были сломаны. Тогда Смерть начала тайком пробираться в комнату Жизни и воровать понравившиеся игрушки. Скоро Смерть, не таясь, брала совершенно новые игрушки у Жизни. Старшая сестра возмущалась и ходила в комнату к Смерти, чтобы вернуть украденное, но все игрушки всегда оказывались испорченными. Иногда Жизнь ловила свою сестру на месте преступления, и сестры начинали ожесточенно сражаться. В такие моменты на помощь приходил их старший брат, который решал, кому достанется игрушка.

Такое объяснение кажется мне куда логичнее.

Глава 1

Я брел домой, хмуря брови – солнце светило мне прямо в глаза. Стояла теплая весна: весь снег давно растаял, робко зеленели деревья. Я шел из колледжа, и настроение у меня было паршивое. Учебный год подходил к концу, а я так и не наладил отношения с преподавателями. Из-за чего выходил чуть ли не двоечником по многим предметам. Дело в том, что я заядлый спорщик, не имея особых аргументов, я спорю, как одержимый, до посинения. Это один из моих хоть каких-то талантов. Вторая моя отличительная особенность – это рост: два метра и один сантиметр. Долговязая, упрямая каланча – это все, что можно было обо мне сказать. Всю жизнь я бьюсь как рыба об лед, пытаясь хоть в чем-то преуспеть, но, видимо, природа все силы истратила на мой рост.

Я сердито вжимал голову в плечи и скрючивал спину. Со стороны я, должно быть, выгляжу как шахматная фигура конь. Большими шагами преодолевая расстояние от колледжа до дома, я оказался на финишной прямой – аллее. Мой дом находился в ее конце. Я шел, глядя себе под ноги и громко шмыгая носом. Откуда-то сверху мне под ноги шлепнулась дохлая ворона. Подняв голову, я увидел ее живых собратьев, которые смотрели на меня, любопытно вытянув клювы. Навстречу мне шла девчонка или девушка. По ее внешнему виду невозможно было догадаться, сколько ей лет, но на месте продавца табачных изделий я бы потребовал у нее документы.

На ее лице замерла спокойная уверенность, ни одна мышца на нем не была напряжена. С высоты своего роста она мне показалась маленькой, поравнявшись с ней, я понял, что она на голову выше моих ног. Меня в ней абсолютно все раздражало: ее рост, спокойствие и взгляд, который был направлен никуда, сквозь пространство и людей. Прохожие, казалось, тоже не видят ее. Я удивленно закрутил головой по сторонам, может, она мне привиделась?

Глава 2

Мама часто читала мне нотации на тему того, что нужно быть дипломатом. Переводя на язык моих одногруппниц-«отличниц», дипломат – это подхалим и попрошайка. Я безмерно уважал своих одногруппников, которые получив свои честные тройки и четверки, не унижались перед преподавателями, не виляли хвостами, выпрашивая оценки получше. По правде говоря, меня просто тошнило от этих вечно списывающих «отличниц» учебы, которые писклявыми голосами умоляли преподавателей поставить оценку на бал, а то и два выше: «Понимаете, я иду на красный диплом!» А сами ни черта не соображали, о чем списывали и говорили. Глупые и необразованные и не скрывали этого.

Одна из них так вообще каждое первое сентября вещала на всю аудиторию, что лишилась невинности в тринадцать лет. То-то у нее ноги были кривые, будто она с самого детства верхом без седла ездит.

В целом, по колледжу не рекомендуется развешивать уши. Чего я только не слышал в столовой, случайно, конечно. Особенно сильно меня разозлил рассказ какой-то девки, которая провела бессонную ночь, а наутро ходила как пингвин. Мне хотелось встать и вылить чай пингвинихе прямо за шиворот. В другой раз в столовую ввалилась пьяная девица, которую забирали на часик с пар, и она не постеснялась сообщить всем присутствующим в столовой зачем.

Неприглядная правда преследовала меня везде, хотя я как мог сторонился такого общества. Эти профурсетки за спиной, злобно хихикая, предполагали, что я еще мальчик.

Этим вечером я возвращался домой после тренировки. Я занимался волейболом. Играл я, честно признаюсь, так себе, но в команде меня все же держали, из-за роста, конечно. Мне очень удобно было играть под сеткой. Когда какой-нибудь пацан со среднестатистическим ростом разбегался на нападающий удар, стараясь перебить мяч на мою сторону, мне достаточно было просто вытянуть руки вверх, и все его усилия были напрасными.

Сколько раз я обещал себе, что больше никогда не возьму мяч в руки! Это случалось, в основном, после неудачных игр. В школе я был самым лучшим волейболистом, да и в колледже тоже. На первом курсе проходили соревнования по волейболу среди среднеспециальных учебных заведений. Для моей команды все складывалось удачно, несмотря на то, что товарищи по команде были вдвое ниже меня. Я, конечно, был капитаном. Серия игр подходила к концу, и мы боролись за призовое место с командой педагогического колледжа. Опытным глазом я разглядел в них кандидатов в мастера спорта. Помню, стояли мы, пока эти кандидаты с бешеной силой отправляли мячи на нашу площадку: один за другим. Я старалась что-либо сделать, а мои товарищи по команде, приняв по разу подачи педовских, бережно прятали отбитые руки и уворачивались от мяча.

Идя по аллее, я снова встретил ту девчонку, которая меня раздражала. Она остановила проходящего мимо нее деда и спросила, который час. Меня снова разозлила ее персона, я подумал: «Да, таким людям дохлые вороны под ноги не падают».

Сколько же ей было лет? Признаться, я в этом совершенно не разбирался. Девчонка спокойно прошла мимо меня, я подумал, что ей ничего бы не стоило пройти сквозь меня. Я кинул быстрый взгляд на ее лицо и заметил, что у девчонки были красивые глаза: большие и выразительные. Для меня девчонки делятся на три типа: красивая, симпатичная, не красивая. Никаких «милая» или «ничего так». Так вот, эта девчонка была красивой. Не надо фантазировать, что я тут же без памяти влюбился в нее – никакой такой чепухи не случилось. Мне, может, нравилось ходить по городу и, смотря на лица девушек, определять, к какому из трех типов они относятся. Это достаточно увлекательное занятие, особенно теперь, когда девчонки научились мазаться так, что все кажутся красивыми и симпатичными. Так что мне доставляло особое удовольствие под толстыми слоями косметики предполагать, какой тип девчонки скрывается под ним.

Глава 3

Кое-как я справился с летней сессией. Преподаватели, впрочем, были рады отделаться от меня и с удовольствием ставили тройки, стоило мне открыть рот.

Поездка в спортивный лагерь – это моя летняя традиция. Скромный лагерь распахивал июльские объятия в душистом сосновом бору. Недалеко от него находился карьер, и в хорошую погоду на утренней пробежке тренер тайком разрешал нам купаться.

Порядок каждой смены не менялся год от года: сначала все отряды становились большими друзьями, в конце смены они переругивались между собой к чертовой матери, малолетние футболисты нацепляют клещей на причинные места, а девчонки, кто постарше будут вздыхать по ди-джею. В нашем лагере чуть ли не каждый день устраивали дискотеки.

В таком маленьком, но вполне настоящем мире частенько происходили драмы любовного характера. Помню, как ничем не примечательная девчонка увела у двух других парней. Кстати, эти парни даже и не знали, что они чьи-то парни. Я сам видел, как это было. Эти парни просто по очереди приглашали ничем не примечательную девчонку на медленные танцы. Сначала униженные и оскорбленные девчонки выходили на утреннюю линейку в солнцезащитных очках, желая показать всему нашему миру, как они несчастны, а потом в слезах они кинулись к старшей вожатой лагеря. В итоге эту ничем не примечательную девчонку выжил ее собственный отряд, выкинув все ее вещи в окно и пригрозив расправой. Я как раз дежурил на воротах и видел, как за девчонкой приехали родители.

Помимо драм, было и очень много смешных случаев. Самый смешной произошел уже довольно давно, дело было так: мы с ребятами по отряду решили пойти в корпус к девчонкам, там, как водится, у каждого из нас была дама сердца. Наступила королевская ночь, всем строжайше запрещалось покидать пределы своих корпусов. Мы осторожно вылезали из окна в нашей комнате, но осторожность не помогла, и нас застукали. Так как большинство из нас уже выбрались, нам ничего не оставалось делать, кроме как кинуться в рассыпную. Я полз на локтях по высокой траве, мокрой от вечерней росы, прятался за деревьями, и мне удалось вернуться обратно в корпус и немедленно лечь спать. Так удалось сделать всем, а одному парню не повезло, и его поймали. Приведя в комнату старшей вожатой, его начали чуть ли не пытать.

– Почему в неположенное время ты находился на улице?

– Понимаете, Альбина Владимировна, туалет был занят, а мне очень нужно было.

– Ну, а почему тебя так долго не могли найти? – не унималась старшая вожатая.

– Мне по большой нужде потребовалось выйти на улицу, – ловко врал парень.

– Хорошо, завтра уберешь все свое и чужое!

Самая приятная часть королевской ночи – это песни у костра под гитару. Ненавижу запах зубной пасты, и все, кто был в лагере, поймут, по какой причине. Отдельные умельцы каким-то образом умудрялись закидывать рулоны туалетной бумаги чуть ли не на макушку десятиметровой ели, приводя в бешенство все руководство лагеря.

Нынешний июль пролетел, как всегда, незаметно. Я вернулся домой с хорошей прибавкой в весе и весьма влюбленный.

Глава 4

Юля – так звали мою новую любовь. Каждое лето я привозил из лагеря отношения. Обычно такие отношения заканчиваются, стоило только выйти за ворота лагеря, но я был парнем постоянным. Юльке, как и мне, было семнадцать, она занималась настольным теннисом. Откровенно говоря, я не слишком уважаю этот спорт. Какой-то он мелкий.

Разумеется, я держал свои домыслы в тайне. Юлька была симпатичной и простой девчонкой. Мы были абсолютными детьми в вопросах близости, и это было приятно. Я знал одного парня, который на вопрос своей девушки о том, есть ли у него интимный опыт, ответил: «Почти». Девушка рассмеялась, да и я тоже не удержался: «Как так может быть?» Оказывается, что ему показалось, что нечто подобное с ним произошло, но он точно не помнит, так как был пьян. Вот такой чудак.

Юлька жила на улице, параллельной моей. Мы целыми днями гуляли, покупали сладости и весело уплетали их на лавочке напротив моего дома на аллее. В день рождения Юльки я отвел ее в кино на фильм «Хэнкок» и подарил плюшевого медвежонка. Я знал, что первого сентября наши отношения закончатся.

А между тем, не изменяя своей привычке, девчонка с неизвестным возрастом так же по вечерам выходила гулять на аллею и спрашивала у прохожих, который час. Мне доподлинно было известно, что она жила в том же доме, что и я. Однако, я ни разу не видел ее ни около дома, ни в магазине, ни во дворе. Как будто она вырастала из-под земли прямо на нашей аллейке. Бабушки, живущие в моем доме, глядя на нее, шептались между собой и называли ее «блаженной». Я предположил, что в данном случае «блаженный» происходило от слова «блажь».

Всякая ее прогулка заканчивалась тем, что она садилась на лавочку, которая находилась недалеко от нашей с Юлькой любимой лавочки. Я невольно сравнивал девчонку с неизвестным возрастом и свою девушку. Юлька была смешной девчушкой, предпочитающей носить короткую стрижку и джинсы с кедами. Девчонка с неизвестным возрастом держалась очень прямо, с достоинством и носила классические брюки со стрелками. В ней чувствовалась порода.

Согласно моему предсказанию, первого сентября мы с Юлькой расстались. Я немного переживал, но знал, что совмещать все мои занятия с любовью не выйдет.

Все шло своим чередом: теплая осень быстро становилась промозглой ранней зимой, и я заметил, что девчонка с неизвестным возрастом куда-то пропала.

Глава 5

Тем временем нешуточные страсти разгорались в комнате Жизни. Смерть – маленькая бледная девочка с тонкими, но с очень цепкими ручками – ни на секунду не ослабевала хватку. Даже зависть не могла придать ее лицу румянец. Холодные серые глаза непримиримо блестели на тщедушном личике. Взлохмаченные черные косички покоились на худых плечах.

Жизнь – голубоглазая, румяная девочка с золотыми волосами – едва терпела прикосновение холодных рук Смерти.

В комнате Жизни было очень красиво. Прекрасная игровая комната! Половину ее занимала железная дорога с поездами, электричками и прочим транспортом. Из паровозов струился самый настоящий дым, а машинист давал последние гудки перед отбытием. Панорамы городов находились на другой половине комнаты. По крошечным дорожкам сновали крошечные человечки.

– Ты не должна брать мои игрушки, особенно, любимые! – негодовала Жизнь.