Зверский детектив. Логово волка

Ну конечно да. Ему хотелось, чтобы в Дальнем Лесу кто-нибудь уже совершил, наконец, настоящее зверское преступление. Он понимал, как важна для всех обитателей леса их спокойная, безопасная, полная взаимного доверия жизнь… Но все эти мелкие, робкие правонарушения, из которых состояли его рабочие будни, – как же они ему надоели. Кража кедровой шишки, не убранный с поляны помёт, выдернутое из хвоста перо – кому это интересно? В этих преступлениях не было ни фантазии, ни дерзновения, ни жестокого коварства. Не таких преступников мечтал ловить Барсукот, когда шёл на службу в Полицию Дальнего Леса…

Койот Йот поставил перед ними карпаччо, так сильно хлопнув тарелками, что кусочки сырых червей вывалились на стол и медленно поползли в разные стороны в бессмысленной надежде на спасение.

– Серьёзное преступление – это всегда беда. – Барсук Старший покосился на Йота, ловко собрал со стола уползающие кусочки и сунул в рот. – Это чья-то трагедия. Чья-то потеря. Иногда даже чья-то смерть. Ты понимаешь меня, Барсукот?

– Понимаю. – Барсукот печально посмотрел в свою тарелку. Есть червей совсем не хотелось. Он лениво подцепил когтем кусочек карпаччо – тот, что казался чуть более живым, чем все остальные, – вытащил его из тарелки и стал лапкой подталкивать к краю стола.

– Не надо играть с едой, – строго сказал Барсук, но тут же осёкся. – Прости, сынок. Ты уже совсем взрослый, а я всё делаю тебе замечания. Кушай как знаешь.

Лягушачье кваканье нарастало.

– Они не просто квакают. – Шерсть на спине у Барсукота встала дыбом. – Они передают новости по ква-каунту. Это настоящий позор – что мы, сотрудники Полиции Дальнего Леса, не подключены к лягушачьей новостной сети. Мы всё узнаём последними!

– Не люблю я эти новомодные штучки, – поморщился Барсук Старший. – Если будет какая-то по-настоящему важная новость, нам Сорока совершенно спокойно принесёт её на хвосте… Посмотри, в этом баре ни у кого нет ква-каунта. Старый добрый «Сучок», он совсем не изменился со времён моей юно…

– Квак!

Две бурые пупырчатые лягушки ворвались в бар и запрыгнули под соседний столик, к двум сычам, которые сидели над «Пнём-Колодой» с такими кислыми лицами, точно это был обрубок их отчего дуба.

– Квак! Убили! Квак! Убили! – заголосили лягушки.

– Кого? – хором спросили Барсук и Барсукот.

– Кого? – заволновались посетители бара.

– Квак! Не скажем! Мы квак вам не скажем! Вы себе квак! ква-каунт не подключили! Мы скажем только сычам! Квак!

И они что-то сказали на ухо сычам.

– Именем закона, – мрачно сказал Барсук Старший, – я приказываю вам, жабы, сейчас же дать показания!

– Убили-и-и! – послышался знакомый надтреснутый голос Сороки. – Зве-е-ерски убили!

Тяжело дыша, Сорока ввалилась в бар и стряхнула с хвоста на пол кусочек серого меха.

– Докладывай, информант Сорока. – Барсук мрачно оглядел кусок меха. С внутренней стороны он был влажным и красным. Барсук Старший потянул носом: кровь.

– Кто-то убил Зайца, – давясь слезами, проговорила Сорока. – Жестоко, зверски убил Зайца. И не просто убил… А с… с… съел.

На несколько секунд в баре «Сучок» воцарилась полная тишина.

Потом двое сычей, пошатываясь, выбрались из-под соседнего столика, растопырили крылья и затянули свою печальную народную песню:

– О-о-ой, мы сычи-сычи-сычи, кого хочешь засычим, засычим, засычим, ух-ух-ух! Ой, рукава мы засучим и ногами засучим, засучим, засучим, ух, ух!..

– Кто это сделал? – побледневшими губами прошептал официант Йот. – Кто убил Зайца?

– Мы это выясним, – мрачно сказал Барсук Старший. – Преступник не останется безнаказанным.

– Вот именно, – кивнул Барсукот. Он уже жалел, что мечтал о настоящем преступлении. Зайца было жалко. Заяц был хорошим парнем.

Глава 2,

в которой обнаруживаются зверские детали

– Все кыш с места преступления! – закричал Барсук Старший. – Вы затопчете улики! Разойдись! Разлетись! Расступись! А ну-ка все – назад!

Звери неохотно отступили на несколько шагов, и Барсук с Барсукотом смогли наконец протиснуться в центр поляны. Несколько дочиста обглоданных косточек, пара кусочков меха и пятно крови на пожухшей траве и палых листьях – вот всё, что осталось от Зайца. Такого жестокого убийства в Дальнем Лесу не было уже давно. Барсук Старший потянул носом: терпкий, пряный запах осени. Обвёл глазами окрестности: золотисто-рыжая листва, точно шкура волшебного пятнистого зверя, наброшена на деревья. Красота, какая же красота! А они убивают… Барсук почувствовал усталость. Страшную усталость. Бросить всё и уйти в спячку. Прямо сейчас. В конце концов, он имеет на это право, и зима уже близко. Уйти в спячку, а потом сразу на пенсию. Больше не возвращаться. Пусть они убивают друг друга среди золотистых деревьев, а потом затаптывают следы. Лично он будет спать…

– Барсук Старший! Что с тобой? – шёпотом спросил Барсукот.

– Я в порядке, сынок.

– Но… ты стоял с закрытыми глазами и покачивался из стороны в сторону. – В глазах Барсукота застыла тревога. – Ты ведь не собираешься впасть в спячку прямо сейчас? Сначала мы с тобой должны арестовать Волка, так ведь? Ты ведь не хочешь, чтобы я ловил Волка один?

– Я не впадал в спячку, – устало сказал Барсук Старший. – Просто немного задумался. А что касается Волка… Его виновность сначала нужно доказать. Не обвиняй животных огульно, сынок.

– Ежу понятно, что Зайца съел Волк! – возмутился Барсукот.

– Да, мне понятно, – выкрикнул из толпы какой-то ёж.

– И нам, – подвякнули другие ежи. – Нам абсолютно понятно. Это Волк убил Зайца!

– Вот именно! – загалдели другие звери.

– Я понимаю ваше возмущение, – обратился Барсук Старший к толпе. – Волк будет наказан по всей строгости закона, если он действительно виновен. А теперь, Барсук Младший Полиции Дальнего Леса, оцепить место преступления! Гриф Стервятник, приступить к экспертизе!

– Слушаюсь. – Барсукот нехотя начал вбивать деревянные колышки вокруг места преступления.

Гриф Стервятник внимательно изучил красное пятно на траве, потеребил клювом кусочек меха, пару раз клюнул косточку, прошёлся туда-сюда, потом отлетел к краю поляны.

– Зайчик вышел погулять, – изрёк Гриф, – и вдруг…

– Жертва, – тихо сказал Барсук.

– Что, простите?

– Называйте его, пожалуйста, жертвой.

– Извольте. – Гриф слегка оскорбился, но не подал виду. – Жертва шла погулять. Вот так. – Гриф горделиво прошествовал от края поляны к центру. – И тут на него набросился Волк и…

– Убийца, – поморщился Барсук Старший.

– Прошу прощения?

– Жертва. Убийца. Так мы будем их называть.

– Как вам будет угодно, – снова оскорбился эксперт. – Жестокий убийца хищно впился зубами в беззащитную жертву. Вот так. – Гриф угрожающе клацнул клювом. – И повалил. Вот так… – Гриф принялся когтем чертить на земле контур тела Зайца, начиная с длинных ушей. – Ну а дальше… Следы крови жертвы указывают на то, что жертву съели. Или даже, я бы сказал, сожрали. Убийца сделал это быстро – и без всякой жалости. Смерть наступила около девяти часов вечера. Если точнее – в промежутке между восемью тридцатью и девятью тридцатью. После чего убийца покинул место своего чудовищного преступления. А вот и его следы. – Гриф победоносно расправил крылья. – Вот, посмотрите. Эти следы уходят от центра поляны в сторону чащи леса. И эти следы – тут уж вы меня, конечно, простите, но другого слова я не найду – волчьи. Следы убийцы – волчьи.