за то, что посмели вы думать, что я влюблён,
за то, что так нежно сияют ваши глаза,
за то, что ваш профиль так тонок в рамке окна.
Вы просто воровка печальных, красивых слов:
вам кажется, я сейчас говорю про любовь.
Но вы глубоко ошибаетесь, милая лири –
по счастью, любви не бывает в реальнейшем мире.
Кора смотрела и видела на верхнем этаже башни девушку с длинными волосами, которая испуганно вглядывалась в темноту ночного сада. «Кто вы?» – как можно тише прошептала Кора. Но девушка в башне услышала и, ответив: «Я не знаю. Я просто оказалась здесь, этот человек привёл меня», указала на Мастера, увидев его тень между деревьев. «Неплохо, Мастер, – подумала Кора, – очень неплохо. Но ты небрежно замаскировался».
Мастер продолжал говорить, и в его голосе уже звучала настоящая ненависть, когда девушка в башне под неотрывным взглядом Коры стала бледнеть, исчезать, а вместо неё Кора вдруг увидела своё отражение, вскрикнула и, не удержавшись за стену башни, полетела в кусты, больно оцарапав руки.
– Ай-ай-ай, как жаль, – притворно сочувственно произнёс Мастер, когда Кора поднялась на ноги посреди тёмного зала, – но подсматривать нехорошо, принцесса.
Кора зло взглянула на своего противника. У неё было совсем мало времени, чтобы решиться, но она опять заметила в глубине зала лори Нимеона, и это добавило ей смелости.
– Ты знаешь, Мастер, лучше многих,
что тот, кто выше всех чертогов
своей вознёсся головой –
тот легче попадает в сети
своих придуманных миров
и кружит там, подобно сому:
холодный, скользкий и немой.
Не в силах совладать с собой,
ты оставляешь за чертой
привычного тебе порядка
всё то, что не проходит гладко,
всё то, что прямо пред тобой –
и оттого невероятно.
Как у поэта нет стихов,
как у портного нет портов,
как у студента нет долгов,
а у ростовщика – врагов,
как нет при короле льстецов,
так у тебя – любовных слов.
Ты говоришь мне: «Ненавижу»,
я слышу: «Ты моя любовь».
И я тебе отвечу вновь:
ты величайший из богов,
что нынче правят этим миром,
но зря испытываешь силы
мои – мне больше повезло:
я просто птица в небе синем,
и если ловкий птицелов
меня когда-нибудь поймает,
я просто перестану петь,
и никогда он не узнает
того, что можно подсмотреть
лишь осторожно наблюдая.
Переведя дыхание, Кора с тревогой огляделась: ни башни, ни Мастера не было, она осталась одна в ночном саду, под огромной жёлтой луной.
– Кора, ты победила! – Сорел едва не сбил её с ног, обнимая.
– Будет тебе, будет, – проворчала она.
Её радость омрачалась исчезновением Мастера. Жестокость не была её сильной стороной, и она даже в реальнейшем умудрялась испытывать угрызения совести. Тем не менее нужно было завершить то, ради чего она пожертвовала Мастером и немного собой. Кора оглядела публику, поредевшую, как город после чумы, и сказала хриплым голосом:
– Кажется, я победила. Поэтому могу выбрать себе противника.
В зале прошелестел удивлённый шёпот: все знали, что здесь больше нет достойных противников Коре Лапис. Но возражать никто не посмел.