Купчиха. Том 1

Копеечка к копеечке получается понемногу. И товар за бесценок можно пристроить. Так что ты подумай, девонька. Надолго всё это, не оклемается Россиюшка быстро.

Когда начинались политические речи, у Евгеньки отключалась голова. Она терпеть не могла все эти прогнозы, представления, что, как и когда будет.

– Не дожить бы до этого, – послышался голос Петра Николаевича. – До того не дожить бы, когда дитю моему придётся копаться в чужих ранах.

Евгенька махнула рукой и вышла. Теперь каждый вечер перед сном она приходила к отцу в комнату.

Пётр Николаевич чаще молчал, чем говорил.

– Я Ивана хочу управляющим сделать. А перед смертью поделю по-честному всё, что имеется.

– А ему-то за что? – возмутилась Евгенька.

– Так чтобы о тебе заботился – задобрить парня надобно, – Полянский говорил еле слышно.

– А с женой твоей что мне делать? Заботу о ней я проявлять не намерена, папенька. Уж больно скверна на слова жена твоя.

– А о ней и не нужно заботиться, ты о брате не забывай, он один у тебя. Опорой твоей станет, кровь всё-таки родная, – отвечал Полянский.

Сама Мария в комнату к мужу даже не заходила. После того как тот перестал ходить, ни разу не показалась ему на глаза.

Иван от предложения стать управляющим не отказался. Как ни странно это было для Полянского, но с документами всё у кузнеца получалось намного лучше, чем представлялось. Он быстро со всем разобрался и даже дал несколько советов Петру Николаевичу.

– Что там у тебя с Евгенькой? – спросил как-то Полянский. – Пыл прошёл, али горит ещё внутри? Ты прости смех мой и слова обидные. Я ведь с таким и не сталкивался раньше. Ну чтобы вот так дочку замуж выдавать за простого. Сапожников был ей ровней, да не вышло с парнем. Погубили его языки злые.

Ну так что с Евгенькой-то? Жениться будешь? Я, может быть, ещё и на свадьбе вашей полежать успею, а дальше только с неба смогу на жизнь лисоньки смотреть. Благословлю, так и быть.

Иван сидел с кипой бумаг и смотрел на Петра Николаевича.

– Повременим мы с этим, Пётр Николаевич. Война закончится, и тогда решим. Не хочу, чтобы Евгенька вдовой осталась в случае чего. А так… Я ей никто: жили-были и забыли.

– Ну раз так… – Полянский задумался. – Может ты и прав, сынок. Иди, что непонятно будет, разъясню.

Чтобы уменьшить траты, Иван сократил штат работников, чем навлёк на себя гнев со стороны уволенных. Время было сложное, у многих женщин, что трудились в доме у Полянского, мужей забрали на войну, и потерять работу стало большим ударом. Какие-то только проклятья в свой адрес Иван не услышал! Самым настойчивым решил выделять небольшую сумму, чтобы не умерли от голода.

Но когда торговля встала полностью, пришлось уволить почти всех.

Пётр Николаевич оклемался. Кашель куда-то делся сам собой. Проснулся как-то утром, а привычного кашля нет. Обрадовался.

Врач-то говорил, что полгода и хоронить можно, а он вот так ещё одну зиму пережил.

А весной 1916 года и ноги стал понемногу чувствовать. Ходить пока не получалось, но надежда на это была очень большая.

Как только маленький Петенька стал бегать, Евгенька забирала его у Марии и приводила к отцу. Ребёнок карабкался на кровать, Евгенька смеялась, подталкивала его.

И Пётр Николаевич расцветал.

Когда услышал от малыша лепет по-калмыцки, кричал так, что напугал Петеньку.

Велел Евгеньке передать Марии, чтобы та родному языку сына не учила, и в срочном порядке приказал нанять для ребёнка няньку, которая будет всё время с ним.

Так Мария была лишена общения со своим сыном.

В конце осени 1916 Ивану пришла повестка.

Пётр Николаевич со своими связями не смог помочь кузнецу. Сам Полянский к тому времени уже стоял на ногах, а ходить мог с палочкой.

Помирился с Марией, всё чаще Евгенька замечала, как отец выходит из комнаты жены с улыбкой на лице.