Рыцари Индустрии

Тверь-Речной вокзал

«Ну я как? Я вот с ирокезом на голове. Люблю необычную внешность. Григорий зовут, здесь и живу, в грузовике вот в этом. Ну как? Работаю на стройке, а там когда работа заканчивается – еду на другую стройку. Ну, необычная жизнь – это я как бы согласен. Зато вещей немного: два сноуборда, белье переодеться, ноут. Сам-то? Сам, вообще, из Самары. Там рядышком родился. Ну, грузовик, видите, так себе. Купил, что первое попалось – я все сам переделаю, как мне нравится. Я же все умею. А до этого 3 года работал в «Макдоналдс». Ад, да, но все равно меня никуда не брали. В Москве тогда туго было с работой, но я не обламывался. На «Речнике» работал и снимал квартиру в Химках. Удобно, что? Я на велике ездил – у меня машины не было. Велик потом украли. Я мотоциклы люблю, у меня их три было. Все разбил, надо чинить, но я тут в Карпаты собрался съездить покататься и решил пока не тратиться. Сейчас на стройке заказ сделаю, машинку чуть починю и поеду».

20 км до Краснодара

«Я в молодости был влюблен в Пугачеву на полном серьезе. Нравилась она мне как женщина. Я даже как-то раз был на ее концерте. Плакат ее у меня в машине висел всегда. У всех модели порнушные, а у меня Алла. Ну и сейчас она ничего, ну располнела немножко, а я все равно считаю, что женщина она шикарная. Не зря на нее так молодые западают – это же все, знаете, энергетика же какая-то. И я вот с ней прямо молодой, знаете, правда. Так вот и ездим с ней по Сибири, по Уралу. Вдвоем».

В кафешке на трассе Москва-Крым

«Я за женой когда ухаживал, я ей такие подарки привозил. Ого-го! То медведя такого, что в кабину не вмещается, то духи, то два ящика красного вина. Золото, серебро. Вообще все деньги на нее тратил. Она у меня такая была красотка. И я рядом. На «Камазе». Когда его продавал, аж чуть не разрыдался. У меня в этой кабине вся молодость прошла. Там прямо запах был такого вот азарта какого-то, молодости этой».

Чехов-Курск

«Я сразу говорю, что я к вам приставать не буду. Можете спокойно ехать и меня не бояться. Хотя если бы вы сели ко мне лет десять назад, то жестоко бы пожалели. Сейчас я умный и старый, а тогда был не очень».

Каменка-Борисов

«Так, давайте лучше думать, как нам границу перейти, чтобы нас тут с вами не оштрафовали, а то вдвоем-то нельзя возить в кабине. С польскими номерами нас сейчас затормозят скорее всего. Ты у нас маленькая, давай лезь в люльку, под одеяло и мы тебя куртками накроем. Вот так, навали хлама всякого сюда. Вот это тоже сюда поставь, так, кучка. Все, лежи и не двигайся. Не дыши. Будешь контрабандой. Так, а ты, значит, скажем, что дочка моя. Нет, племянница. Рюкзак второй вон туда забрось. Так, ну все, с Богом! Поедем государство обманывать».

Арефино-Вязьма

«Тут есть одно кафе по дороге, там отличный обед готовят. Мой знакомый азербайджанец держит. Дешево и вкусно. Он сначала один приехал и сарай снял, потом, смотрю, на следующий год он уже жену привез, подстроили к сараю они пристройку, а теперь у него там родственники тоже ютятся. Супы у них замечательные. С каждым годом все поднимаются, молодцы. С утра до вечера варят. Это здесь они хачики, да? А там они уже миллионеры. Он мне рассказывал, что он каждой дочери по дому построил. И сыну квартиру купил. Я, правда, не знаю, в каком городе, но тоже там где-то. Пристроил его в институт и квартиру купил. Я вот уже лет 7 копил-копил на квартиру, взяли ипотеку все-таки, еще лет 10 платить теперь, а он уже купил, а работаем мы с ним одинаково. Только у меня колени уже все, болят. Инвалид, а он ничего такой, бодрый».

Гороховец-Владимир

«Жена у меня есть, да. Я очень счастливо женат, хотя это ты сейчас молодая, у тебя максимализм еще. А за время люди друг к другу приедаются, у них все пропадает. Я любовницу завел не чтобы жене насолить, а чтобы спасти наш брак. Да, спасти брак. Все правильно ты услышала. Потому что у меня есть желания, а у жены нету. Она старше меня немножко, ну и у женщин все-таки все не так устроено. Она устает, много работает, да и уже 20 лет мы вместе. А у меня тут еще работа такая. А что, лучше, чтобы у меня была проститутка? Нет, хорошая у меня милая девушка для удовлетворения, для новизны. Без всяких болезней. Тоже у нее свое дело, муж. Тоже спасает свой брак, наверное, не знаю. Мы с ней никогда об этом не разговаривали. У нас сугубо деловые отношения: встретились раз в неделю в гостинице, сделали свое черное дело и все. Домой? Нет, ты что, домой я ее никогда не приведу, потому что это – святая святых. Это супружеское ложе, понимаешь? Его нельзя осквернять».

Костерево-Собинка

«Ты как вообще, алкоголь любишь? Правильно, а я вот его люблю, как вторую маму. Пагубно, конечно. Мне отец в детстве говорил, что у каждого человека есть свой червяк. Сейчас вот приеду на стоянку нашу, а там ребята меня уже ждут, уже все стоит. Водочка холодненькая. Лучок зелененький лежит. Мяско нарезанное. Банька топится, а мы накатываем. Природа кругом какая! Ох, девчонки, не выходите замуж за таких, как я. Всю жизнь себе испортите».

Жихарево-Валдай

«Сиди. Сейчас все сделаю. Ты ко мне в машину села, а не я к тебе. Считай, что в гостях. Есть будешь со мной? Сейчас в кафе заедем и хорошенько вас угощу. Что – «Нет, спасибо»? Я что, не могу хорошее дело сделать? Могу, сейчас поедим и поедем, вот выйдешь из машины, и тогда уже себе на уме, а сейчас я пока за тебя отвечаю. Куришь? Правильно, я тогда тоже не буду, побуду хорошим, пока с вами еду. Так, и вот это вот сейчас тоже уберем, чтобы не смущало все (убирает семечки). Так, пока на вот, погрызи конфеты, а я сейчас спрошу (берет рацию): «Ребята, хавка где здесь хорошая по дороге?».

Выдропужск-Торжок

«Да, бананы возим, что. Ну, трое нас. Да нас тут не останавливают – все знают. Мы уж лет 5 тут возим. С Питера и в Химки. Да, вон еще Толстый поехал впереди. А подружка твоя с Михой едет. Ну, он нормальный парень. Я не то, чтобы командор, просто я их сюда привел, в эту компанию. Всегда втроем, если какие проблемы. С Толстым мы с детства, а с Михой мы в армии вместе водили. Проверенные. У нас, кстати, свой канал. Хочешь сказать подружке чего-нибудь? (В рацию:) «Миш, ты там не обижаешь девочку»? У него уже двое детей своих, бедняга вообще. Так, Толстый вон чего-то завилял, опять, наверное, жрет чего-нибудь. У него рядом с сидением доска резательная, он там бутерброды себе режет и ест. Ну да, уже все привычки знаем друг друга, все бензоколонки любимые. А не, менты нас не тормозят, они уже знают, что это мы. Наши им как-то отваливают раз в месяц или что – я не знаю. Никогда не останавливали. Мы даже кабины специально покрасили в оранжевый, чтобы издалека сразу видно было, что это мы».

На бензоколонке на М10

«Сейчас топливо сдадим и поедем. Надо экономить на деньгах, а вот на сне – не надо. Я вот тогда съездил один раз без сна два дня вообще. Короче, грузился ночью. Спасть хочу – не могу. Еду в этот ваш Павловск, простоял в пробке и опять не спал. Приезжаю с горем по полам, а у меня там написано, вот, черным по белому, что улица такая-то и в голубые ворота заехать. Сам-то засыпаю, солнце светит, уже встать и умереть, понимаешь? От сна умереть. Я уж голову в окошко, и уж и пою и по голове бью – нет. Раз проехал – нет ворот, два проехал. Остановился, давай сверять. Спросить не у кого – спят все, рань же. Диспетчеру звоню, а она: «Голубые ворота! Огромные они! Глаза разуй»! Короче, мотался я по этому Павловску, искал ворота. Уже на последнем издыхании просто. Оказалось потом, что они были открыты, и я их не видел. Потом их видно закрыли только. Я этот город проклял навсегда!».

Афанасьево-Костерево

«Охотой-то давно занимаюсь. У меня и дед на лося ходил, и на кабана ходил. По наследству мне передалось, видимо. Я птицу только стреляю, правда. Ездили мы на кабана, да возни много с ним. Пока все срежешь. Тяжелый он. А утку вышел, стрельнул и все. Да, сейчас я больше рыбалку. Мне вообще и не нужно ничего, когда я с удочкой. Сяду, думаю себе там свое и ничего меня не трогает. Когда еще с женой жил, то домой приносил рыбу, а сейчас так просто отдаю, кто по дороге попадается. Идешь по селу, а тебе сосед на встречу, ну я ему и отдаю».

Эммаус-Клин

«Лучше уже не будет, конечно. Мы вот жили и все думали, когда же наступит коммунизм? А оказывается, мы уже при нем жили. А мы как думали? В магазин придем и все бери, что хочешь. Нас так учили же. И вот, представляешь, живем-живем, и никак не наступает. А потом оказывается, что это все неправда. Как неправда, если нам это в школе рассказывали? Вот откуда все это пошло. Поэтому и нет никому доверия уже больше».

Шушары-Рябово

«Ну а ты что, замуж решила не выходить что ли? Ну конечно, тебе сложновато будет найти себе какого-нибудь. Будешь одна всю жизнь. Самой только если себе воспитать. Сын вот у меня неженатый. Взяла бы его может как-нибудь с собой, а? А то сидит дома, скромничает. И девки у него не было еще ни разу. Тряпка. В кого только такой? Дед – кузнец, в колхозе работал потом. Мать училкой работала у нас в школе, потом директором стала. И жена у меня педагог, русский язык преподает, а этот… Иногда думаю, что подкинули его».

Ивацевичи-Брест

«Человек я неверующий. Решил, что пойду в ад совершенно заслуженно, если что. У нас в деревне был один поп. Да какой-то непутевый. И жена его отъевшаяся. И он тоже. Короче, знаете, попахивает. Кто еще добродетельный? У нас там вот сосед был, так он сам памятник сделал героям войны. Отлил сам, за свои деньги. Вырыл откуда-то сосны, привез. Дед у него погиб, он его полжизни искал. Оказалось, что застрелили и закопали недалеко. Километров 35 будет от нас. Пропавший был полжизни. Память такая. Внук вот памятник сделал. Чтобы знали люди, кто отдал за них жизнь. Вот святой был человек – честно скажу. Что надо – к нему. Он все с себя снимет. Вообще никогда не жалел ничего. Разбогател и деньги все пускал на что-то полезное. Дорогу сделал, потом купил там корову соседям нашим. Дом упал там у бабки одной, так он починил сам. Не испортили его деньги, поняла? Святые они такие все. Не стало его вот в прошлом году. Святой, просто святой был. Попу бы к нему ходить, так нет. Тянул из него деньги. То на это, то на то. Все мало. Убил бы, если бы мог, да я все время в отъезде».

На подъезде к Курску

«Я так скажу ребята: всему свое время. Пока печень работает – надо ее терзать. А потом она уже тебя сама терзать будет. Вот я в юности побаивался какие-то вещи делать, а сейчас уже здоровье не то. А те, кто не побоялся, они сейчас также, как и я: болеют, отекают и все такое. Только они повеселились хоть на славу, а я себя сдерживал. А зачем? Просто потому, что мне так в детстве навязали родители. Вот и все. Теперь вот кручу руль и злюсь».

Привольный-Барановичи

«Я раньше себе сериалы закачивал и смотрел. Пересмотрел все, что вообще показывают. И новые, и старые. Потом вот переключился на фильмы про природу. Знаешь, животные, которых я никогда не увижу. Как они там размножаются, норки роют. Бесполезные фильмы, но красиво сняты вообще. А потом еще смотрел про путешественника одного, как он там спал во внутренностях верблюда, чтобы не замерзнуть. Интересно это все, конечно. Но все это не имеет отношения к жизни».

Волоколамск-Москва

«Да у меня отец водитель тоже, а дед вот умный был. Работал у вас в Москве. Брат к нему поехал в институт поступать. А мне все ж лень было. Да и как-то неохота было просить. Не люблю. Я не умный, зато руки на месте. С женой на рынке познакомились, она там мясом торговала. Сейчас парикмахером работает. Дома стрижет. Меня да, постригла, нравится? Она у меня всех родственников стрижет. Хорошая она у меня. Ну как, живем как все. Свадьба была у нас хорошая. В столовке мать устроила. Всех собрали. Тогда все весело было. Надо было что? Музыка, чтобы танцы, да выпить и поесть. Это ваше поколение сейчас кинотеатр, где как живые, в очках сидишь. Цветомузыка, клубы ночные. А нам тогда ничего не надо было. По-простому все. Сейчас вот сына подниму, и будем уже для себя жить. В институт его у вас там в Москве пристроили, сейчас вот ему на квартиру накатаю и все уже, будем с Ленкой моей для себя жить. Я так посчитал, годик мне еще так вот ездить. Я одно время держал автосервис. Ну, там колесами мы в основном занимались, но нас так жать стали. Ну, я тоже человек такой мягкий. В общем, подожгли они мне его. Все сгорело. Товар весь сгорел, оборудование тоже уже потом больше никак. Механик у меня там спал, ну, парнишка из этого, откуда он был…Узбекистана, что ли? Откачали его. Вернулся я, в общем, к старому».

Москва-Воскресенск

«Я тут вспоминала, какая у меня была любимая игрушка в детстве и поняла, почему у меня так все плохо. Моя любимая игрушка уже была наполнена экзистенциальной безысходностью. Это такой пластмассовый шар с водичкой, а там в нем плавает серфер. То есть серфер без имени, без дома, без ничего вообще, плывущий из ниоткуда в никуда, понимаешь, о чем я?».

Варшава-Седльце

«Ну, я по-русски совсем плохо говорю. Я говорил, когда был маленький, нас учили в школе, а потом совсем не разговаривал. С вами вот сейчас попробовал, но если вы медленно говорите, то я еще немного могу понять. Да я вот в молодости тоже любил путешествовать. Я всю Польшу объездил тоже автостопом, но тогда это была советская страна, там все было по-другому. У меня даже была специальная карточка автостопа. А потом женился, работать пошел и только на море мы ездили. На Балтийское. С женой мы почти 20 лет прожили. Развелся вот года 3 назад. Ну, у нас общий ребенок был. Я долго ни с кем не встречался. Не мог познакомиться. Не умел. У меня жена же была и все. А потом мне подсказали, что есть сайт такой у нас в Польше – «Симпатия». Такой сайт, что там все друг друга ищут для отношений, ну уже в возрасте. Ну, там вот я и познакомился с Аней. Ну, она меня помладше, ей 47, она тоже там сидела. Мы стали переписываться. Первый раз мы встретились в кафе просто, в Варшаве. Потом еще виделись – ходили в театр, а сейчас вот она меня пригласила к себе. Она живет в частном доме под Варшавой. Купил вот цветов ей, выезжаю из города, а тут вы стоите. Я подумал, что надо вас взять и довезти немного, потому что я так тоже стоял. Тем более, что дождь».

Любищицы– Барановичи

«Да я уже, честно говоря, не помню, как с женой познакомился. Да это разве важно? Важно, чтобы было понимание. У нас с этим нормально, но только ее родственники мешают. Ну вот у нее есть сестра, да? Не сложилось у нее с мужем. Ну, скот он оказался, короче. Вернулась она обратно в семью, моя ее, значит, жалеет. Ну и как выходные, то сестра с нами куда-нибудь. На озеро там или на дачу. Ну, я против сестры ничего не имею, да? Просто не так много сестры надо. Мне то тоже хочется с женой побыть вдвоем. У меня выходные-то не часто. Нет, вот надо сестру. А у сестры же еще и дочка, ей сейчас 12. Дочка-то тоже с нами. В общем, бабья сходка. А, и еще мама есть. Ну мама – это же вообще, да? А вот теперь прикинь, что три женщины на кухне. Это уже политика как бы. Сюда не вмешиваться лучше, а еще и четвертая подрастает. Ну, в общем, сейчас жена в Брест уехала. Швея она там у меня. Снимает комнату с подругой. А мне что делать в Бресте? Я в город вообще не хочу. Я хочу дом у реки, и чтобы без асфальта, чтобы дети здоровые, но нет, жену вот в город тянет. Ну, она сама-то из поселка, с таким трудом пробивалась. Ну, я не против, да? Я потяну, может быть, и то и то, просто, вот смотри. Она эту квартиру снимает и плюс еда – это ее зарплата ровно. В чем суть? Просто чтобы не в поселке жить. То есть за статус платишь, да? Глупо же? Нет, истерика. Она мне обычно говорит: «Вот, тебе 28 лет, а что у тебя есть, кроме твоей машины этой?». Ну вообще она права. У меня ничего нет, не нажил я ничего. И машина даже не моя, а хозяина. И работаю я сейчас почти бесплатно, потому что я эту машину полгода назад втемяшил в фуру тоже. Заснул. Короче, это потом расскажу. Сначала про то, что я не нажил. А я ей говорю: «А ты что нажила в 26 свои?». У нее даже машинки швейной нет! Ей какая-то особая нужна машинка, а на более дешевую она не соглашается. Ну, выходит, что мы с ней в одинаковом положении-то. Но она вот привыкла думать, что она как бы более удачно живет».

Столбцы-Негорелое

«Я вот помню, что у меня был страх, когда бабка порося нашего зарезала. Он моим лучшим другом был в детстве. Я с ним возился все лето. В деревне у бабки там, ну у нее хозяйство-то большое было. Корова тоже была, но мне порося этот прям, ну… прям не мог на него налюбоваться. И вот его зарезали. Ох, я плакал так. Вот бегал вроде, а тут в тазу лежит порубленный. Только на второй день его смог съесть. Так что я вегетарианцев понимаю очень».