Ненавижу и… хочу

– Забудь. Тебе показалось.

– Он так вырос.

– Какого хуя ты здесь делаешь?!

Она переводит взгляд на меня. Бесят слезы, стоящие в глазах. Хуль ты рыдаешь сейчас? Не рыдала, когда бросала ребенка?!

– Работаю.

– Думаешь, я спущу тебе попытки подобраться к моему сыну?!

– Леша… я просто работаю. Я не знала, что это твой офис.

– Разучилась думать и читать?

– Я… узнала не сразу. Но мне нельзя отказываться! Думала, не встречу тебя… прости.

– Значит, работаешь?

– Да.

Она грустно улыбается, окидывая взглядом форменное платье.

– Уборщицей.

Я злюсь. На нее. На себя. На весь мир. Злость бурлит внутри кипятком, требуя выхода.

Я ее ненавижу.

Медленно, зная, что Лиза следит за каждым моим движением, протягиваю руку к столу и смахиваю на пол вазу. Она из небьющегося стекла, поэтому, как обычно, разлетается на миллиард осколков. Они повсюду, куда доходит свет. Маленькие, острые, поблескивающие.

– Убери. Раз уборщица, – хрипло говорю я.

Лиза, как завороженная, смотрит на россыпь осколков. Когда поднимает глаза, я ожидаю увидеть в них что угодно: ненависть, обиду или презрение, но вижу удивление. Оно выводит из себя сильнее, чем насмешка. Лиза не имеет права удивляться тому, чем я стал. Она сделала все, чтобы это случилось.

– Зачем? Леш, зачем ты так?

– Ты же сказала, что уборщица. Вот и займись прямыми обязанностями. Конференц-зал и кабинет твои, ясно? Вылижи все до блеска. Может, получишь чаевые.

Выходя, я наступаю на стекло, и оно противно хрустит под ногами. Хочется что-нибудь расколотить, дать выход ярости, но поблизости слишком много людей. Ремонтники, админы, клининговые девочки.

Как у нее это получается?! Почему, вернувшись в город, Лиза меня словно преследует? Утверждает, будто это лишь роковые случайности, только вот не врет ли, как обычно? Она лгала столько, что я даже в простом «нет» слышу издевку.

– Жанна? – Она отвечает на звонок почти сразу. – Приезжай. Забери Артема. Прислать водителя?

– Нет, я в десяти минутах от вас.

– А чего это так близко?

Слышу в ее голосе улыбку, но сейчас не способен на флирт по телефону. Вообще не могу о ней думать, внутри снова тлеют противные обжигающие угольки.

– Решила, что могу понадобиться и выбрала торговый поближе. Здесь есть твой любимый магазин белья. Я успела сделать пару фото, если хочешь…

– Позже, – обрываю я. – Забери Темку. Он с сотрудницей, ест мороженое. Я предупрежу, что ты его заберешь, покажешь ей паспорт.

– Все в порядке? Артем что-то натворил?

– Нет… – на секунду я заминаюсь и не знаю, что сказать. – Здесь грязнее, чем я думал, а мне нужно плотно поработать. Он уже насмотрелся и нагулялся. Отвези его к стоматологу, а потом поразвлекай до моего приезда.

– Уже еду. Не волнуйся.

Я был на волоске, и больше не дам судьбе шанса столкнуть Тему и Лизу. Сейчас Жанна увезет сына, а я вышвырну отсюда эту суку, и сделаю все, чтобы в радиусе пары десятков километров ее вокруг моего дома и офиса не было.

Из конференц-зала не доносится ни звука. Медленно, будто нарочно продляя болезненные мгновения, расковыривая рану мыслями о бывшей, я прохожусь по кабинету. Говорят, однажды на ненависть и другие чувства не останется сил. Накатит апатия, наступит абсолютное безразличие. И через много-много лет, возможно, я смогу сказать Лизе, что простил ее. Что больше не думаю о том, как она бросила нас. Как я лежал в реанимации, думая о ней, о сыне, о том, что надо выкарабкаться, а она в этот момент счастливо и беззаботно собирала вещи, чтобы нежиться под мальдивским солнышком. Как привезла домой к друзьям Артема, пообещав, что заберет его вечером и больше не возвращалась.

Я ненавижу ее больше всего на свете, и от этого еще противнее, потому что так же ясно осознаю, что и хочу ее. Что картины прошедшей ночи встают перед глазами так же ярко, как кадры из некогда  счастливой жизни. А это ее дурацкое платье с голыми коленками… как из идиотского дешевого сериала о захватывающей жизни прислуги и хозяев. Какой идиот придумал нарядить уборщиц в такие платья? В погоне за корпоративным стилем и прочей хуетой люди, порой, теряют остатки здравого смысла.

И у меня его осталось мало. Я не могу отказаться от мазохистского удовольствия раз за разом возвращаться к бывшей жене. В мыслях и в реальности: замираю на пороге конференц-зала, и ловлю момент, когда Лиза меня не видит.

Она стоит на коленях на полу, собирает осколки в ведро, почему-то руками, не используя ни тряпку, ни пылесос. Худые плечи тоскливо опущены, а из тугого хвоста выбились несколько прядей. Она хоть и отрезала шикарные длинные волосы, они все равно живут собственной жизнью.

Эту девушку не испортят ни форменное платье заштатной клининговой фирмы, ни дорогой наряд за несколько миллионов. Ни нагота, способная отключить начисто мозг. Она все еще до безумия красивая и трогательно хрупкая.

А еще она стоит коленями прямо на осколках. И, приглядевшись, можно увидеть крошечные капельки крови на светлом ламинате.

– Какого хрена ты творишь?! – рычу я, подскакиваю к Лизе и одним движением ставлю ее на ноги.

В нежную кожу на коленях впились тысячи мельчайших осколков, а один оставил настолько глубокий порез, что капли крови стекают по ноге, пропитывая тонкий кожзам кроссовок.

– Лиза, мать твою! Ты крышей поехала?!

У нее какой-то странный равнодушный взгляд, немного рассеянный. Лиза хмурится, закусывает губу от боли и только морщится – не издавая ни звука и не отвечая на мой вопрос. Я заставляю ее поднять руки и осматриваю ладони – на них тоже несколько порезов.

– Блядь! Лиза!

Я беру ее за плечи и несколько раз хорошенько встряхиваю.

– Ты вообще соображаешь, что делаешь?! Ты с ума сошла? Да о чем я, конечно, у тебя мозги набекрень. Тебе надо не на работу, а к психиатру. Пошли!

– Куда?

– Угадай, – мрачно отвечаю я.

За руку ее брать нельзя, поэтому я смыкаю пальцы на локте и тащу за собой. Она раздета, но мне плевать, на подземной парковке не так уж и холодно, потерпит пару минут.

Мы собираем все удивленные взгляды, которые только можно. Я надеюсь, что не встретим Алевтину с Артемом, потому что это станет катастрофой, и вселенная почти слышит меня. Уже на парковке я вталкиваю дрожащую от холода Лизу в машину и, едва успев запереть дверь, слышу знакомый смех. Тело действует четко и быстро: я сажусь за руль и блокирую двери до того момента, как Лиза увидит Жанну и Артема. Но на парковке пусто, и две фигурки неизменно привлекают внимание.

Она смотрит в окно, прижав к нему ладони. Отстраненно я думаю: прекрасно, теперь у меня на стекле останутся кровавые следы. Сто процентов по дороге домой тормознут менты, а у меня нет даже влажных салфеток.