Прямо под сердцем

Квартира, отличная, трехкомнатная, в хорошем районе с охраной, закрытым парком и террасами на крыше, была в ипотеке, и я просто не смогла бы платить такие деньги, а страховку папа забыл продлить.

У меня осталось несколько сотен тысяч рублей на папиных счетах, отложенные на черный день, но и эти крохи мне пообещали отдать только через полгода. Было стыдно, но я все равно злилась на родителей, не давших мне даже шанса выкарабкаться.

Он пришел на похороны. Кирилл Воронов, давний друг отца. Как сказал сам Воронов, когда-то они вместе служили, а потом пути разошлись. Мне было не интересно. Я вообще слабо соображала.

– Что ты собираешься делать? – спросил Воронов. – У тебя есть деньги или работа?

– Нет. Квартира в ипотеке. Платеж в двадцать раз больше моей стипендии. Не знаю. Нужно как-то ее продать, но сначала должно пройти полгода, так сказал юрист. Я не знаю, позволят ли мне жить там это время. И что с университетом, я…

Голос сорвался.

– Я на платном.

Чтобы платить за квартиру и учебу и при этом не умереть с голоду, мне нужно найти место, где будут платить больше сотни. Путем простых логических цепочек приходим к проституции. Хотя вряд ли получится эффективно совмещать ее с учебой.

Я сквозь слезы рассмеялась этой дурацкой мысли. Воронов смотрел с сочувствием, но мне вдруг показалось, что он лишь играет.

– Когда-то твой отец спас мое здоровье. Я мог остаться инвалидом, если бы не он. Он же отговорил меня от военной карьеры, хотя по долгу службы вроде как должен был делать ровно противоположное. Во многом я обязан твоему отцу. И хочу помочь тебе.

– Как? – глухо спросила я.

– Тебе не придется продавать квартиру и бросать учебу. Я буду платить твою ипотеку, оплачу все долги родителей и университет.

Я с недоверием на него посмотрела, впервые с того страшного звонка, в котором усталый голос сообщил, что обломки вертолета найдены, почувствовав что-то кроме усталости.

– А взамен?

Никто не спасает дочерей старых приятелей безвозмездно. Мы же не в сказке.

– Фиктивный брак.

– Что?

– Заключим фиктивный брак. Станешь Полиной Вороновой, молодой женой миллионера. Переедешь ко мне, получишь в распоряжение кредитку, загранпаспорт, водителя, ну или получишь права и купим тебе машину.

Спустя долгие несколько минут, понадобившиеся мне на то, чтобы справиться с шоком, я спросила:

– Зачем вам это? Зачем нужен фиктивный брак?

– Для решения некоторых бизнес-задач. Для успокоения особо рьяных охотниц за богатыми холостяками. Для имиджа, в конце концов. Видишь ли, Полина, я уже был женат, и не планирую заводить семью снова. Но про холостого богатого мужчину тридцати пяти лет ходят разные нехорошие слухи. Которые мне не нужны. Так как ты оказалась в сложной ситуации, а твой отец был мне другом, я хочу тебе помочь. Ну и извлечь из этой помощи выгоду. Прости за цинизм.

– Так нельзя, я не могу…

– Это не навсегда. Сколько осталось платить за квартиру? Семь лет? Разведемся, когда все будет выплачено. Будешь свободной девушкой с квартирой, образованием и богатым жизненным опытом. По-моему, сделка весьма неплоха.

Я до боли сжала вилку и ковырнула салат, к которому так и не притронулась. Воронов вдруг протянул руку и накрыл мою. Неожиданно внутри стало чуть теплее.

– Тебе не нужно меня бояться. Я не причиню тебе вреда. Клянусь, что за семь лет нашего брака не прикоснусь к тебе. Между нами ничего и никогда не будет.

***

Я не знаю, кто придумал селить ожидающих аборт женщин рядом со счастливыми беременными на сохранении. Для меня заказана отдельная палата, но даже вид неспешно прогуливающихся по коридору девчонок с огромными животами вызывает боль. Надо разобрать вещи и поставить на зарядку телефон, но я без сил опускаюсь на кровать и сворачиваюсь клубочком.

Вряд ли я могу объяснить даже самой себе, почему внутри словно проворачивают нож от блендера.

Я не люблю Воронова. Очарована им, его харизмой, чувством юмора, уверенностью, отношением к жизни. Богатством, разумеется, этот год я могла провести в какой-нибудь общаге с тараканами, а вместо этого жила в загородном доме и понятия не имела, есть ли у выданной мужем кредитки лимит.

Но это не любовь, ночь с ним была случайной. Как и беременность.

И все же я чувствую, словно меня предали.

О, нет, он озвучил условия сразу.

– Я не стану запрещать тебе иметь любовников, однако есть несколько правил. Первое: никто не должен знать. Никаких встреч в людных местах, фоточек в соцсетях. Лучше если это будет кто-то из моего персонала. Второе: прежде, чем пускаться во все тяжкие, ты дашь мне его имя. Я должен быть уверен, что через тебя не пытаются добраться до меня. И третье: если ты забеременеешь, сделаешь аборт. Я не планирую воспитывать чужих детей.

Тогда я рассмеялась. Мы стояли на ступеньках ЗАГСа, готовые расписаться, совершенно буднично одетые. Воронов все это говорил, а я думала: неужели он это всерьез? Неужели думает, что я заведу любовника из числа охранников, и ничего внутри не екнет?

Он улыбнулся тогда, той самой выводящей из себя улыбкой всезнающего взрослого:

– Сейчас тебе кажется это глупостью, но тебе девятнадцать, Полина. Ты молодая и очень красивая девушка. Организм неизбежно потребует свое. Разумеется, если твои принципы резко осуждают измену даже в фиктивном браке, я помогу изучить ассортимент секс-игрушек и найти что-нибудь подходящее, но знай, что у тебя есть возможность получить нормальный секс. Только с соблюдением несложных правил, ради нашей общей безопасности.

Вот чудак! Я залилась краской и поспешно отвернулась. Нет уж, за семь лет воздержания никто еще не умер.

Тогда мне и в голову не могло прийти, что правило аборта распространяется и на тот случай, если ребенок от мужа.

Впрочем… может, он все же не верит?

Я устала мучить себя догадками. Устала пытаться убедить себя, что сама виновата. Устала думать о том, что будет дальше, как я буду смотреть в глаза мужу и как выдержу еще шесть лет рядом с ним.

Мне страшно среди белых стен частной клиники.

Но нет никого, кому об этом можно сказать.

Раздается негромкий стук. Дверь палаты приоткрывается, и внутрь заглядывает миловидная медсестра.

– Полина Романовна? Доктор ждет вас на процедуру. Вы готовы?

Нет, я не готова. Но забаррикадироваться в палате и орать не выход. Вызовут полицию, психолога. Может даже отправят в какой-нибудь кризисный центр, а Воронова объявят абьюзером, и мне разрешат оставить ребенка, но что дальше? Кирилл не оставит нас в покое. Я не строю иллюзий относительно мужа. Он умеет решать любые проблемы любыми способами. Главное для него результат.

Это все просто надо пережить. Забыть о Воронове, выцарапать себе будущее и навсегда усвоить урок что бывает с глупыми девочками, которые верят в порядочность и справедливость.

И все же я чувствую ужасную слабость. Тело не слушается, когда я иду по коридорам за медсестрой. На стул в кабинете врача я опускаюсь с облегчением.

– Доктор сейчас подойдет.

– Спасибо.

Мне кажется, девушка кидает на меня осуждающий взгляд, но это лишь игры воспаленного воображения. Она скорее волнуется: я наверняка бледная, как смерть. Только бы они не решили взять анализы еще раз и не отложили процедуру! Бессонная ночь наедине с собственными демонами меня убьет.