Мурзозавр и Овирапторы. Гость из будущего

– Мальчики! Мальчики! Проснитесь! – явственно услышал он наконец.

На Раптора упала тень, которой в это время суток тут быть не должно. И тогда он окончательно проснулся.

– Да очнитесь же вы! Эй! Тревога! – продолжал пищать голосок.

Тень. Это значит, рядом с кладкой находится кто-то очень большой. Это уже не тревога, это катастрофа! Так и есть. Они проспали какого-то хищника в два раза больше них, и тот уже рядом, буквально нависает над ними.

Но, слава великому светилу, это оказался не хищник. Раптор выпрыгнул из гнезда – и вовремя. Он приземлился под ноги Трицератопсу Топсу.

Тот увлечённо разгребал рылом песок, и уже подкопал их кладку.

– Эй! – Раптор толкнул Топса ногой. Тот поднял морду – и, испуганно хрюкнув, отскочил на своих четырёх коротеньких толстых ножках.

– Господи! Нельзя же так пугать! – выдохнул Топс.

– Тут не место для игр! Ты чуть яйцо не раздавил!

Наконец-то и Ови проснулся и тоже выскочил из гнезда. Чуть собственную смерть не проспал. Если бы Топс наступил на Раптора, это ещё могло бы закончиться благополучно, но Ови он бы точно раздавил*[1 - Здесь и далее под знаком «*» мы будем приводить Комментарий Учёного К этому Утверждению (поскольку их будет ещё много, далее везде сокращённо «КУ-КУ»).]. Ови мельче Раптора, хоть они и одного возраста.

Немного о том, как выглядел трицератопс, расскажет тот факт, что первые найденные его останки исследователи приняли за кости бизона. А название его переводится как «трёхрогая морда». Один маленький рог располагался на носу, два других – над глазами. Добавим к облику «бегемотьи» ноги (на задних по четыре пальца, на передних по три) – и получится очень милый крепыш. Взрослый трицераптопс мог достигать в высоту двух с половиной метров и восьми в длину, как небольшой автобус. Рациона он придерживался растительного. Топс легко мог бы задавить Ови и Раптора мышечной массой, но даже при своём уме он знает, что прежде ему придётся ощутить на себе силу клювов овирапторов. Зубов у них, допустим, нет, но они спокойно раскусывают панцири крабов и ракушки.

– Ты что творишь? – Ови тоже пнул Топса. – Полгнезда нам перерыл.

– Я вас не заметил! Вы хоть бы знак какой поставили.

– Чтобы нас нашли?

– Да вы сами разберитесь, что вам нужно – чтобы вас нашли или, наоборот, не нашли?

Можно было бы объяснить Топсу, почему они не поставили предупредительный знак, но Трицератопс с трудом понимает и более очевидные вещи.

– Ты и так знаешь, что мы тут. Не первый раз приходишь.

– Да забыл я, честно!

– Дорогу домой-то помнишь? Вот и иди.

Топс раздул своё жабо. Покачал массивной головой. Понятно: он прикидывает, каким может быть исход схватки, если она случится. Переломать эти тонкие ноги вполне в его силах. Но клювы, клювы… Они попортят ему шкуру. Бодрствующий Овираптор – совсем не то, что спящий.

Трицератопс, наконец, развернулся и потопал к зарослям, сопя и увязая ногами в песке. Даже со спины было понятно, что он зол и обижен. Раздутое жабо топорщилось вокруг шеи, будто он натянул на неё надувной спасательный круг, в котором ему трудно дышать.

– Ой, даже если бы и растоптал несколько яиц… – прошипел он. – Моя мама говорит, что этим я оказал бы вашей мамаше услугу. Ей и вас-то не прокормить, тонкошеих обормотов. Сколько у вас там их? Десять? Ещё десять лишних ртов.

Через долю секунды он ощутил на своей шкуре частые удары четырёх ног.

– Маму нашу не трожь!

– Идите обратно в гнездо, наседки, – пыхтел Топс, – а то ваших братишек солнышко напечёт, и они сварятся.

Тут он был прав.

К счастью, все десять яиц были целы.

– Интересно, а кто нас разбудил? Ты слышал этот голос? – поинтересовался Раптор.

– А был голос? – удивился Ови.

– Это я кричала, – сказал кто-то рядом.

До Мелового периода не подкинете?

Машина стала издавать мелодичные сигналы, на платформе начали сменять друг друга цифры. Замерцали лампочки. Альберт В. закрыл глаза и приготовился. Кажется, воздух стал более влажным и в нём различаются ноты свежей листвы и чего-то неизведанного, о чём он совсем скоро узнает. Машина замолчала. Повисла тишина. Очень многозначительная тишина.

Учёный открыл глаза. Он по-прежнему был в своей лаборатории. Перед ним – пачка всё тех же расчётов. Лежит на том же столе. Он всё ещё в 21 веке! Машина работает, но по-прежнему отказывается делать то, что от неё требуется – переносить его к динозаврам!

Альберт В. стукнул по столу, отчего бумаги разлетелись. Придвинув к столу стул, он сел на него и положил перед собой чистый лист. Что ж, работу надо продолжать. Но уже скоро он склонил голову на столешницу. Потом он сделал то, о чём никто никогда не узнает – заплакал. Полгода напряжённой работы коту под хвост. Незаметно для себя учёный Альберт В. уснул.

Незваный гость хуже млекопитающего

– Это я кричала, – повторил голосок.

Раптор наконец увидел сидевшую у него под ногами мышь. Или крысу. Он не очень разбирался в подобных вопросах. Млекопитающие – существа низшего порядка. Какая-то генетическая ошибка природы. Водиться с ними динозаврам зазорно. Но эта мышь оказала им услугу.

– Вы разбудили нас?

– А кто же ещё?

– Спасибо!

– Знаете, мальчики, – сказала мышь, – я ж всё прекрасно понимаю. Как трудно вашей маме. Как все вы устаёте.

– Это да.

– Я сама осталась без мужа с двумя маленькими детьми. Пришёл такой вот… Трицератопс – и топ-топ: растоптал моё гнездо. Только двое деток у меня осталось. Теперь одна их поднимаю. Дети, покажитесь! – крикнула она.

Из-за близлежащего камушка высунулись две малюсенькие мордочки и с тревогой уставились на Овирапторов.

– Крошки мои, – сказала мать. – Им тоже пришлось раньше времени повзрослеть. Вы молодцы, что матери помогаете. Даёте ей возможность уходить, чтобы добывать пропитание.

– А вы теперь куда же?..

– Пойдём новую нору строить. Передохнём немножко и дальше побежим. Доберёмся до ближайшего леска, там где-нибудь окопаемся. Вы не беспокойтесь, мы вам мешать не будем. Посидим под тем вот листиком и дальше пойдём мыкаться.

Мышь с детьми укрылись под высохшим листом магнолии. Вскоре оттуда донёсся её тревожный писк:

– Дети! Надо поспать, пока есть возможность. У нас впереди трудный день… Много трудных дней.

– Ну мама!