Единственная для зверя

А еще мне снился Зверь… И ночи не проходило, чтобы я не видела его. И каждый сон был разным. Он то дрался за жизнь там, в лесу, оставшись один. То смотрел на меня, умирая в луже крови… И я просыпалась с криком в слезах.

– Здравствуйте, – неторопливо зашел в кабинет престарелый врач и тяжело опустился за стол напротив, наполнив пространство запахом дешевых сигарет.

Меня снова замутило. Как мутило уже три недели. Но сначала я убеждала себя, что это стресс…

– Скажите, пожалуйста, что с анализами? – нетерпеливо потребовала я.

Бессонная ночь в ожидании сделала меня невыносимой не только для окружающих.

– Давайте посмотрим. Как ваша фамилия?

– Денвер.

– Посмотрим…

Я уже готова была сама выдрать из его рук бумажки и всмотреться в цифры, когда он сощурился на одну из них.

– Я беременна? – не выдержала.

– Определенно, – кивнул он и потянулся за новым листком, что-то бормоча про новые анализы, которые назначит. А я оцепенела. Мыслей не было. Я пыталась найти в себе что-то, что даст ответ, как, черт возьми, мне быть? Ответа не было, а вот вопрос уже прозвучал: – Вы будете сохранять беременность?

– Конечно, – вырвалось у меня… и с души словно камень упал.

– Хорошо… – он принялся что-то писать.

А я прикрыла глаза.

Мне никогда не удастся забыть Зверя и мои с ним две ночи. Но я не могу убить ни в чем не повинное существо… Впереди было нелегкое время, незнакомые трудности… Но я смогу с этим справиться.

Только бы нас с малышом никогда не нашли…

Глава 7. Новая жизнь

Год спустя…

Уголек сигареты тлел на фоне темнеющего неба, едкий дым стелился по воздуху, а я смотрела, как он тает, и чувствовала – сердце заходится в груди…

Мужчина стряхнул пепел и затянулся снова.

– Не знаю, Крис, – выдохнул, наконец, Крейг, – я все понимаю, но не могу тебе платить просто потому, что у тебя ребенок, понимаешь? Что скажут остальные официантки?..

Я зажмурилась, облизав горькие губы. Сегодня я решилась попросить его о прибавке к зарплате, но результата это не дало.

– …Все девочки работают в равных условиях, – продолжал он, – кто больше отдает, больше получает. И поверь, у каждой будет бабушка, мама, сестра на шее… или тот же ребенок…

Я сглотнула ком в горле. Отчаяние сдавило грудную клетку тисками.

После рождения сына я еле сводила концы с концами. Пособия хватало на комнатку в общаге, а моей зарплаты официантки – на худо-бедную жизнь.

– …Кристина, я тебе честно скажу – на тебя регулярно делают намеки клиенты. – Он снова затянулся, будто растягивая время и подбирая слова. – Объявлю аукцион – и ты за ночь заработаешь больше, чем за месяц…

Я посмотрела на Крейга так, будто впервые увидела. Темнокожий мужчина с гладкой блестящей лысиной всегда казался мне акулой этого душного бизнеса. А сейчас будто и правда переживал… Но нет, показалось. В этом мире похоти и разврата, пропитанном потом и сигаретами, нет места для жалости. На что я рассчитывала?

– …Ну так что, Крис?

Я моргнула.

– Приведем тебя в порядок, оденем…

– И продадим, – усмехнулась.

Он пожал плечами:

– Тебе решать. От себя могу только добавить особенное предложение, о котором лучше не распространяться – вся первая ставка уйдет тебе без моего процента.

– Я ничего не умею, Крейг, – посмотрела на него серьезно.

– Фигня. Таких любят больше.

– Я ребенка кормлю грудью…

Я что, соглашаюсь?

– Удвою ставку, – оскалился он. – Идет?..

Я нашла в себе силы только судорожно кивнуть, содрогнувшись внутри.

– …Вот и умница. Не переживай – у нас лучшие клиенты, никаких психов и извращенцев. Договор и секьюрити обеспечат твою защиту и безопасность, – и он хлопнул меня по плечу.

Я посмотрела на полоску догорающего заката. Мы стояли с управляющим на крыше здания, в котором располагался элитный мужской клуб «Дикая орхидея». В который раз подумала, что надо было все же проглотить страх и гордость и вернуться к семье побитой собакой. По крайней мере, ребенок бы не спал без меня ночами, а я не мучилась от чувства вины. Моя жизнь напоминала пляску кошки на раскаленной крыше. Сын не ел смеси, не было возможности бросить кормить его грудью… и не было возможности выжить по-другому, кроме как нестись домой после ночной смены, отмываться от клубной вони и прижимать к себе ребенка. Мне каждый раз казалось, что я живу только для этого момента, когда все стихает, и мы забываемся в объятьях друг друга. Соседка, которой платила за ночевки с ребенком, говорила, что он не спит почти, ждет меня. Лежит тихонько и водит взглядом по подвеске с лампочками-светлячками…

Я назвала его Роном. Любила малыша до дрожи. Иногда становилось страшно, как я вообще допустила то малейшее сомнение в кабинете врача, когда узнала о беременности. И только мысль о ребенке сейчас держала меня на ногах…

Я шла коридорами клуба, как во сне. Что мне делать, если не могу по-другому нас прокормить? Если я на дне и не знаю, как еще выкарабкаться? Может… только один раз? Хотя кого я обманываю? Я же видела девочек, для которых это такая же работа, как для меня разносить заказы по столикам.

Как же я устала…

– Крис, – позвали меня от стойки, – где ты ходишь?

Сегодня я была как никогда рада погрузиться в механическую работу с зацикленной программой. Улыбалась, запоминала заказы и ускользала прежде, чем очередная лапа вытянется к моей заднице. Первую неделю ходила с синяками, потом научилась их избегать…

На какой-то момент показалось, что разговор с Крейгом мне почудился, или он передумал. Час сменялся очередным, время близилось к полуночи, а я носилась, как ужаленная, между столиками в клубах сизого дыма, оглушенная музыкой. Только взгляды мужчин казались все более заинтересованными, а один даже перехватил за юбку и подтянул к себе, но, к счастью, сразу выпустил.

– Ты сегодня на аукционе? – вдруг вопросила удивленно Карина, бармен. – Ты серьезно?

– Не знаю, – буркнула, уткнувшись в мобильный. Соседка отчитывалась, что Рон сегодня капризничает. – Крейг предложил…

Уже весь клуб, что ли, знает? А нельзя было без такой огласки?