Сбежать от зверя. Прощение

– Тебе не угодишь, – недовольно отозвался я. – Ты права, у меня сегодня в планах взять тебя в заложники и пригрозить остричь под мальчика, если не выложишь мне все.

– Это на тебя больше похоже. – Искры исчезли из ее голоса, и Катя потухла.

– Я не хотел тебя обижать. – Поймал ее взгляд, и тот дрогнул.

– Ты не обижаешь. Я просто твой врач.

– А за что ты меня любишь? – забылся я, почувствовав слабину.

Катя растерянно моргнула и отвела взгляд.

– Ну, в тебя сложно не влюбиться, – начала уклончиво и добавила: – Мне. Ты надежный, Тахир. Верный. Любящий… Ты когда любишь, то… – она замялась, – очень хочется быть той самой…

– И кого я люблю? – сузил я глаза на лице Кати.

– Ты любишь другую.

– И где она? Не любит меня?

– Черт, Тахир! – рыкнула Катя. – Ну вот как я в который раз позволяю обвести себя вокруг пальца?!

– Она меня бросила? Ушла? – давил я, чувствуя, что изнутри поднимается волна такой злости, с которой я сам не могу справиться.

– С ней все в порядке! Но тебе надо поправиться!

– Ты ее не пускаешь ко мне?!

Приборы взвыли, загорелась красная лампа, а Катя метнулась к тумбочке. Зверь внезапно рванулся из глубины сознания и затих уже на поверхности. Откуда-то мы оба с ним знали, что выходить из себя больше нельзя, иначе это будет огромным шагом назад от свободы и возвращения памяти. Мне на некоторое время заложило уши, но неожиданно все прояснилось, и я встретил Катю с уколами и бригадой медиков совершенно спокойно.

– У Кати просто халат расстегнулся, – пожал я плечами на недоумение врачей. – Вот давление и подскочило.

Ведьма залилась краской, бросившись поправлять безукоризненный внешний вид. А я проводил безразличным взглядом ее бригаду и устало откинулся на подушки.

– Не делай глупостей только, пожалуйста.

– Почему ты не говоришь? – сузил я на ней глаза, в который раз требуя ответов.

Она подошла ближе:

– Я уже объясняла: это очень опасно для тебя. Ты был на волоске. Если ты не восстановишься, то не сможешь никому помочь, понимаешь? Вспышка – и ты снова сорвешься. И снова койка, транквилизаторы и искусственная кома.

– Я сорвался?

– Нормально так сорвался. Ты хотел покончить с собой, когда я тебя нашла.

– Покончить с собой?

В голове вдруг крутанулись калейдоскопом картинки: стол, холодный ствол в руке… и обрывки разговора по мобильному.

– Слушай… – На плечо легла ладонь. – Дай себе еще хоть несколько дней. Черт! – И она сжала ладонь в кулак. – Я намеревалась тебя тут на месяц минимум закрыть, чтобы ты точно выполз из ямы!

Да-да, только в яме я чувствовал себя сейчас.

Значит, не Катя. Что там было в разговоре по мобильному? Мужской голос…

– Тахир, – позвала ведьма, и тихо щелкнул замок входной двери.

Я поднял взгляд и обнаружил, что в комнате стоит какой-то мужик. Просканировав его взглядом, пришел к выводу, что шмотки у него как раз должна сесть на меня. Он вдруг тихо попросил:

– Оставьте нас одних.

И я понял, что шмотки с него снимать будет ну очень плохой идеей. Потому что проще попросить его притащить мне мои.

Я не заметил, как Катя ушла. Пялился на Руслана и чувствовал себя в единственной светлой комнате, которую смог найти за все время блуждания в темноте.

– Помнишь меня?

Я помнил. Руслан был другом моего сына.

– Да.

А очертания все продолжали проступать.

– Где Эльдар?

В горле пересохло. Я заметался невидящим взглядом по прежде «молчаливой» белой стене, и все «смотрел»… У меня есть приемный сын. Он вернулся с войны недавно. И Карина, дочь моей…

Я был женат. У меня была… Полина.

Зубы сжались до скрежета и оцарапали губы клыками. Полина мертва.

Мертва…

Но давно.

– Тахир, Эльдар в порядке. – Руслан подошел ближе и подтянул к себе стул. – Поправляется после пулевого.

В моего сына стреляли. Он был на волосок от смерти… Я вспомнил девочку. Ксеня. Ее забрали у Карины, а я… Я вернул. И из-за этого мы с сыном не разговариваем. С губ сорвался смешок. Как же глупо…

– Ты ему не говори только, – перевел я взгляд на Руслана. – Карина не объявилась?

– Нет, – нахмурился он несогласно. – Почему не говорить про тебя?

– У него своих проблем хватает.

Он покачал головой, стиснув зубы.

– Что с тобой? – процедил.