Его чужая истинная

– Нет, Дарь, – отрицательно покачала я головой. – Я забрала сегодня документы.

Она озадачилась, растерянно раскрыв рот, и я поспешила оставить ее с этим, как есть, бросив короткое: «Звони». Оправдываться или что-то объяснять ей не хотелось. Наверное, мы не раз еще вернемся к этой теме, если встретимся, конечно. А то вдруг она решит, что нам теперь точно не по пути.

26

Путь домой немного проветрил голову, и я все больше посмеивалась при воспоминаниях о съемке и обещании контракта. Но что-то приятно искрило внутри, когда я вспоминала себя на снимках. Мне хотелось быть то самой. Не в капюшоне прятаться и мешковатой одежде ходить. Не ползать вдоль стеночки и не оглядываться постоянно в страхе. А вот так открыто быть самой собой, смотреть прямо всем в глаза, и плевать на чужое мнение. Захотелось вылезти из щели, в которой я сидела по доброй воле вот уже почти год своей короткой жизни.

Вдохновленная этими фантазиями, я выскочила из автобуса в своем районе и направилась к дому. Было темно, пусто, и мне безумно захотелось оторвать, наконец, взгляд от земли и пройтись по небольшой аллее так, как если бы я оказалась где-нибудь на званном приеме. И будто где-то там в конце этого коридора я вдруг вижу Амала. Но у него больше нет права ко мне приближаться, и он только смотрит, как я иду мимо и гляжу на него сверху…

И тут вдруг слух уловил звук шагов позади. Слишком тихие, чтобы быть человеческими. Слишком быстрые, чтобы успокоить себя, что это не по мою душу. И я, даже не задумавшись, бросилась наутек. Оборотень кинулся за мной. Перед глазами горящими огнями запрыгали окна домов, замелькали листья…Только ноги подкашивались от отчаяния – меня все равно догонят. Просить помощи было не у кого, а визитку Азула я достать не успею. Если бы только задержать преследователя чем-то…

Слева мелькнула машина, и я, очертя голову, скакнула ей едва ли не на капот, но успела прошмыгнуть, а вот преследователь влетел в ее корпус с глухим звуком. Послышалась ругань водителя, а я припустила быстрее, высматривая варианты спасения. Но маленький спальный район ничем не собирался мне помогать. Никто нигде не открывал замки электронных дверей, которые могли бы стать призрачным шансом, а от спортивного клуба Сэта я все еще была слишком далеко…

Не стоило так думать. Не стоило замедлять бег. Нужно было побороться…

Только у меня кончились силы. Я споткнулась о бордюр и полетела кубарем в какой-то палисадник, где меня тут же вздернули за ворот толстовки, как кошку за шкирку.

– Долго ты ее гонял, – вдруг усмехнулся кто-то рядом, совершенно не запыхавшийся.

У меня же перед глазами темнело, в груди горело и не давало продохнуть.

– Тише, девочка, – легла чья-то лапа на щеку и огладила шершавыми пальцами. – Воды?

А я узнала запах. Это тот самы мудак, который пялился на меня у выхода из клуба Сэта. От него перло дешевыми сигаретами и алкоголем что тогда, что теперь.

– Слушай, от нее пахнет его запахом. Ты говорил, у него нет интереса.

– Ой, – усмехнулся Мудак, – я так могу всех сучек в округе облизать!

– Я в этом не участвую.

– Значит, разделим на троих…

Я часто заморгала на расплывающееся пятно света на дорожке от окна над головой. Жизнь остановилась. Забилась в груди ошалелым сердцем, и перехотелось ее держать. Пусть бы она выбилась раньше, чем я все это почувствую… Из глаз покатились слезы, и я онемела и повисла в лапах того, кто меня преследовал. Звуки доходили будто сквозь воду.

– Что, прямо здесь?

– Начнем тут, голод немного утолить. А ночь длинная, – смешалось с каким-то липким обволакивающие рычанием. – Хорошая киска… – И на мне с треском порвалась пополам толстовка. – Ты хоть стонать-то будешь? – схватили меня за подбородок. – Хотя лучше кричать.

И они рассмеялись как шакалы.

– Оставьте девочку в покое! – вдруг послышался чей-то голос на чистом арабском.

А у меня начало проясняться. Теперь я отчетливо разглядела двоих оборотней надо мной. А за пределами палисадника стоял мальчишка, и в свете окна на нем искрилась серебристая кепка. И я вспомнила, что он сидел рядом в кафе сегодня. Я еще отметила, что оборотень, но не придала значения. Лет десять ему или двенадцать…

– Развернулся и пошел отсюда, – прошипели за моей спиной.

– Вам хана, верблюжьи подстилки! – огрызнулся мальчишка.

– Ты – тявкалка подзаборная, я тебе хвост оторву! – сделал шаг в его сторону главный, только позади вдруг взвыли, послышался сочный хруст, и я едва не завалилась на спину от того, что меня перестали держать.

– Дах! – рыкнули знакомым голосом над ухом, и все крутанулось перед глазами в стремительной развязке. Рядом со мной возник мальчик и, подхватив под руки, потащил в сторону. А из палисадника на дорожку выпал Мудак, но быстро встал на ноги и сгорбил спину, когда Сэт выволок на свет свою добычу. В руках у него хрипел и царапал удавку на горле уцелевший оборотень. А тот, что меня догонял, уже не шевелился в паре шагов.

– Очень благородно, – презрительно скривился Мудак. – Подкрасться сзади, скрутить по-тихому шею…

– Очень благородно мне тут стоять против твоих бабуинов одному. – И он сжал удавку на горле своей жертвы до характерного короткого хрипа и оттолкнул от себя затихшее тело.

– Ты – ничтожество, Сэт, – зашипел Мудак, начиная обходить по кругу. – Беглый правитель некогда лучезарной семейки! Где они все? Пресмыкающиеся!

– Это ты в туристической брошюрке почерпнул? – оскалился Сэт.

– Да каждая собака в Ашхоне знает, что тебя выперли из Высших! Лучше бы пресмыкался как и все остальные под задом у Повелителя джиннов!

– Что ж ты у меня под задом тут сидел? – усмехался Сэт шире. – Кажется, пресмыкаться – у тебя в крови…

– Этот Гайхун – последний сын советника Правителя, – сурово засопел рядом мальчик. – Я – Дах, кстати.

– Мальва, – прошептала ошалело я. – А он может Сэта убить?

– Не думаю, – встревожено глянул он на меня. – Хотя дури там достаточно…

27

Когда мужчины сцепились, я задержала дыхание. Оскал на морде Гайхуна мне не нравился. Его надменная усмешка и легкость, которые он демонстрировал, вселяли ужас. У них не было оружия, но вскоре обоих расчертило кровавыми царапинами от когтей друг друга. Усмешка у Мудака погасла, когда Сэт полосонул когтями по его морде. Да так, что тот аж отскочил, тряся головой. Сэт только содрал с себя куртку в короткую передышку. На его темной одежде не было видно, насколько он пострадал, но дышал тяжело.

Когда Гайхун выпрямился, стало понятно, что половина его морды нуждается в срочной помощи. Ободранная губа не прикрывала зубы, а от глаза осталось кровавое месиво.

– Убирайся, – прорычал Сэт. – Пока можешь.

Но тот только усмехнулся:

– Много тебе чести!

И бросился на Сэта будто с новыми силами. Хриплое рычание и тяжелое дыхание мужчин болезненно долбилось в уши, ставя нервы на дыбы. Гайхун бросался как бык на красную тряпку и рвал когтями в клочья все, до чего успевал дотянуться. У Сэта вскоре повисла правая рука, и он все больше уходил от атак, чем нападал.

– Не бойся, он его просто изводит, – спокойно заметил Дах рядом на мою тихую истерику.