Белая звезда и черное солнце

– Все получается. Я хочу от дохнуть, – спокойно и твердо ответила Марика.

– Так тебе сказали, что ты не справляешься? – грубо и с нажимом рявкнул отец.

Марика покраснела, а губы ее онемели, ей стало трудно дышать и она почувствовала как ее начинает трясти, ей всегда тяжело давалось общение с отцом.

– У меня все хорошо и все получается! У меня на общем уровне очень хорошие результаты, но у меня чувство – как будто что-то не свое делаю, мне надо подумать, – ответила она.

– Отлично, тогда иди работать! А то слишком хорошо живешь! Не хочешь учиться – иди работай! Деньги у нас конечно есть и время у тебя тоже есть. Но курсы не бросай, ты можешь в конце года еще передумать.

– Хорошо, – пробубнила Марика и пошла в свою комнату на третьем этаже их коттеджа. Коттедж был очень просторный и красивый, но Марика частенько гостила у бабушки в гостинке или у тетки, когда дядя уходил в море. Тетке бывало одиноко, а Марике тем более. Ее мать была занята своими делами и своими мислями, с детьми по душам она общаться не умела, а когда рассказывала о себе и своей жизни, то с беспощадным удовольствием садиста излагала Марике всякие тяжелые моменты своей жизни либо подробности того, как ее муж – отец Марики, обижал, низко оскорблял или избивал ее. От этих рассказов у Марики голова шла кругом и ей хотелось уйти, но мать настоятельно требовала сочувствия и внимания. «Ничего, самое главное, – думала Марика, – это найти свое место в жизни. Тогда я никогда не буду одинока». Между тем, Марика спокойно могла пойти одна без компании в кино, на прогулку и даже на танцы. При этом обожала общество и прекрасно понимала разницу между прогулкой в одиночестве и прогулкой в приятной, веселой компании. Она обожала танцевать, общаться, тусоваться. Но любила общество и одиночество в равной степени, словно кошка, живущая в двух параллельных мирах. При этом оба мира были ей хорошо знакомы и очень необходимы. Марика от своей матери Александры унаследовала не только бледную, прозрачную кожу, русые волосы и блестящие глаза. Она переняла повышенную чувствительность, восприимчивость и воображение. У матери это, казалось, было доведено до предела и к ней приходили все время не только духи или домовые, а еще и все время ей снились вещие сны. Всю семью это порядком доставало. Мамаша была в курсе всего, чего ей и знать не следовала и совала свой нос в жизнь детей там, где им совершенно этого не хотелось. При этом чувство меры и чувство такта у матери Марики начисто отсутствовало от рождения, хотя она и повторяла с утра до вечера, какая же она святая женщина. Все это вызывало в молоденькой, нежной, ранимой, но при этом очень самостоятельной Марике моральную усталость, возмущение, переходившее в сарказм. Но сарказм отскакивал от Александры, как горох от стены. Сны ей снились, не переставая, и почти каждый день она их беззастенчиво пересказывала. Во снах отражались практически все события семьи и детей, настоящие и будущие. Это всех тяготило, но изменить ничего было нельзя. В ее даре, конечно, никто не мог сомневаться, это было у матери от природы, как и ее упорная назойливость, за которую ей крепко влетало от мужа. Марика переняла от матери лишь способность видеть и чувствовать духов и домовых и еще она видела будущее. Это было так, как будто вдруг сверху с неба перед ней опускается экран и там она видит себя в какой-то ситуации и видит, что с ней происходит в будущем. Контролировать это Марика не умела и не понимала, по какой причине это происходит. Домовые, которые приходили к Марике, в основном были злые и пытались ее душить еще с того времени, когда она была совсем маленькой девочкой, стоило ей только погасить в комнате свет. Она видела их и чувствовала в реальности, но кроме этого, Марика постоянно видела во сне ведьму, которая гналась за ней:

В детстве сером и грустном

Дождь поливал усталый,

Ведьма за мною по пустошам

Во снах  постоянно бежала.

Долго сопротивляясь,

Отчаянно и беспрестанно…

Помню, что не казалось —

Иногда я ее побеждала!

Во снах безоглядно-детских,

Я выходила смелой,

Решительной и даже резкой

И она от меня отставала.

И на душе становилось

Мне во сто крат светлее

И даже сердце билось

Чаще и веселее.

Годы промчались мгновенно

Острой сверкнув стрелою

Ведьма подругою стала,

А впоследствии стала мною…

Мать Марики Александру тоже мучили страшные чудовища во снах, а домовые посещали ее перед тем, как должно было произойти что-то, душили ее, мучили, издевались. А к Марике приходили по совершенно разным причинам: несколько раз пытались душить, пугать, а недавно такой дух или домой пытался пару раз переспать с ней. Марика была девственницей, она была напугана. Ей было противно, она сопротивлялась и дух каждый раз уходил. Она чувствовала, как он на нее наваливался, как пытался раздвигать ей ноги, видела часть лица, которое затем проступало пред ее лицом. Чувствовалась его холодность, ненавистность, коварство и подлость. Это был вовсе не нежный герой-любовник из фантазий молодой девушки и это был не сон. Но Марика искренне не понимала, зачем она могла пригодиться какому-то духу. Она мечтала о реальном женихе, при том таком, кого бы она сама себе выбрала. В трехкомнатной квартире, где они до этого с семьей жили, тоже был домовой, который мучил и дочь и мать. Другим детям этот дар не передался. Кожа у сестры с братом тоже была светлая, но матовая, а не прозрачная, у них были другие глаза, другой взгляд и они не чувствовали никаких чудес, в отличие от Марики, которой всегда казалось, что за спиной у нее кто-то стоит. До переезда Марика надеялась, что дело в квартире, но переехав в коттедж, поняла, что дело в ней самой, в том, что она могла чувствовать и иногда видеть духов. С самого детства это происходило с ней, даже когда все остальные домочадцы были дома, стоило только Марике остаться в комнате одной. Как ни странно, при этом она очень любила оставаться дома одна. Она считала свою квартиру крепостью, словно маленький наивный поросенок из сказки, а людей снаружи гораздо страшнее всяких монстров внутри дома. С людьми она всегда была напряжена – когда она записывала конспекты на уроке, то от напряжения у нее немели пальцы и даже болела косточка на пальце, сжимавшем ручку. Также она постоянно сворачивала ручки у смесителей – слишком сильно закручивала. Обстановка в доме очень этому содействовала: постоянные крики отца, его манера говорить очень громко, хамовито и задавливая собеседника, избиения им своей супруги; неизменная нервозность, дерганность, распущенная истеричность матери и ее вечный страх перед супругом, бесконечные жалобы; нервные расстройства, тики и навязчивости сестры и многочисленные попытки суицида брата. Несмотря на ее досадные трагичные промахи, мать семейства Александра, была решительная женщина. При этом она считала, что у нее есть свой стиль и мнение, которое она по праву просто обязана всем привить. Например, нужно было носить что-то серенькое в клеточку или в горошек, когда тебе 16 лет. В то время, как она в этом возрасте ходила в юбке мини по самую попу. Либо потолки у Александры вдруг должны были быть без украшений и фризов, потому что тогда они напоминали ей церковные и пугали ее. Александра была нелогична, но при этом спорила насмерть, никогда не уступая в разговоре. Но зато в поступках именно глава семейства делал, что он хотел и как только хотел. Супруга была смела только на словах. Однако он постоянно ее поколачивал. Отец Марики, Иван Иванович Зозуля, бил свою супругу со всей силы наотмашь, особенно стараясь попасть по голове либо по позвоночнику, чтобы очень ощутимо и наверняка, но не видимо для глаз окружающих. Марике было очень жаль мать. Она видела, что им нельзя быть вместе и уговаривала обоих разойтись. Но кем она была? Лишь молодой девушкой, ничего не знающей о жизни. Во всяком случае, так считали ее родители. После того как мать узнала, что Марика пыталась уговорить отца развестись с ней, она избила дочь в душе – именно в момент обнаженности и полной беззащитности. Не лишком сильно, но очень унизительно, чтобы знала свое место – очевидно, что брак с супругом был для нее все-таки гораздо важнее чувств детей, в заботе о которых она себя каждый день убеждала и говорила, что готова ради них на все. Возможно, мать считала Марику ребенком и что она забудет этот случай, но к великому сожалению, Марике пришлось слишком рано повзрослеть и ее давно уже все достало. Замуж выйти она уже не слишком надеялась. Мир вокруг был Марике не понятен, он пугал ее, но очень манил. Но как в нем выжить она не представляла, потому что не видела никакой логики, по крайней мере, в поступках близких. А дело было в том, что Марика пыталась жить умом, а не сердцем. Это происходило потому, что мать любые ее сердечные порывы задавливала, обрывала, а затем воодушевленно предлагала восторгаться тем, что было дорого самой матери, но не дочери. Обладая на самом деле добрым сердцем, но отличным от матери отношением к жизни, дочь не хотела думать о матери плохо. Поэтому она искала во всем логику, чтобы отыскать правду. Но никакой правды нельзя было отыскать, потому что просто были чувства матери и чувства дочери. Марика, чувствуя отчаяние, попробовала обратиться к опытному психологу, который имел три высших образования, а также собственный бизнес и был совершенно уверен, что он, как он сам выражался, «может все». Марика, которая сама являлась манипулятором и, у которой, ее родной отец был природным манипулятором, сразу же увидела в нем манипулятора и решила, что именно он сможет ей помочь, потому что на примере его поведения она увидит собственные ошибки. И так оно и было, хотя при этом она испытала ужасную душевную боль и пережила сильное моральное потрясение, потому что этот человек любил превращать всех вокруг в своих рабов и подчинять себе, а методы, которыми он пользовался при психологической коррекции были жесткими, при этом он считал их гениальными. Он как бы отсекал мешающие в повседневной жизни людям их недостатки, а взамен того, что избавил их от недуга, превращал их в рабов, потому что проводил операцию излечивания от недуга под девизом «они мои дети» и люди становились с ним в связке и подчинялись ему. Он называл это превращение «благодарный человек». Марика быстро поняла расклад, но никак не могла понять, при чем тут «дети». У нее плохо были развиты функции самозащиты в жизни, она всегда спотыкалась и падала в детстве лицом в грязь и она выработала такие невидимые нематериальные энергетические руки для защиты при угрозе и падении. Когда этот психолог ее лечил, то он не смог показать ей правильную жизненную дорогу, которую она искала, не смог, хоть и пытался, объяснить ей ее проблемы так, чтобы при этом она увидела способ выжить в этом мире, не сумел помочь ей гармонично, вместо этого он просто сломал ее невидимую руку и тут же ему позвонили и сказали, что его сын сломал себе руку. Тут Марика стала догадываться о том, что происходило и что происходило все неправильно. Он, как и положено психологу, просто показывал ей ее возможности, а дорогу и действие она должна была выбрать сама. Но дорога перед ней как всегда открывалась лишь чистая ненависть и путь по головам, а это она сумела бы и без его помощи и это был путь, который она с ужасом обнаружила для себя еще в глубоком детстве и от которого она всю свою жизнь бежала к свету. Этот человек не мог помочь кому-то по-настоящему, потому что сам не понимал самых простых и естественных законов природы, а именно, единства и равновесия, что за каждое действие есть возврат и его действие вернулось к нему самому. Но благодаря ему она поняла смысл христианства и порочности человеческого существования, когда люди каждый день делали плохие или хорошие поступки, подчиняясь лишь желаниям своего сердца, а потом эти поступки к ним возвращались и они молили о пощаде. То есть человеческая судьба была в том, чтобы делать шаг и отвечать за него, ибо само твое рождение уже и есть грех. Марика сознавала, что попала в лапы монстра и время было делать ноги. Словно змея она выскользнула из его щупалец. Своими стараниями подчинить ее и унизить, он вызвал в ней самую неистовую и чистую ненависть к людям и она с разбегу бросилась в прохладный океан, чтобы смыть с себя всю эту нечисть. Психолог считал, что все, кто глупее него, словно его дети малые и что он вправе решать их судьбу, а наказание за это будет ждать его только после смерти, но он очень ошибался, ибо гордыня потому и является самым страшным грехом, что расплата за нее падает на самых близких нам людей, потому что, беря на себя управление чужой жизнью, мы меняем свою, ведь наше существо есть единое неделимое целое, и, ломая руку воображаемого ребенка он мысленно сломал руку своему ребенку, вернее создал для этого подходящую энергетическую ситуацию, сплел невидимую сеть, частицей которой был он сам и поэтому не мог полностью контролировать процесс. Когда Марика обратилась к психологу за помощью, ей нечем было заплатить за то, чтобы он вытащил ее из той темной жизненной ямы, в которой она находилась, и она предложила себя. Она надеялась, что этот невероятно умный, талантливый и образованный человек покажет ей дорогу в мир любви с обычным мужчиной, объяснит, как это вообще бывает, потому что встретить мага, который ее полюбит, девушка уже отчаялась, а про любовь с людьми она ничего не знала. В отличие от других детей в их семье, доведенных родителями до психического расстройства и попыток самоубийства, Марика была единственным ребенком истинно желанным, а не рожденным по случайным обстоятельствам и единственным ребенком в семье, вскормленным грудным молоком матери. Поэтому жажда жизни в ней, а также внутренний стержень были необычайно сильны. Она продолжала искать путь к своему счастью и записала в то время в своей тетради: