Шестое чувство

Настроение скакало, мысли прыгали, и в том пограничном состоянии, в котором Симка находилась, ей открылся темный смысл выражения «сходить с ума от любви».

Симка сбросила все лишние благоприобретенные килограммы, стала стройной, как девочка, в глазах же, наоборот, прибавилось новое выражение, беспокойное, даже мученическое, будто Симка знала, что окончит свой грешный путь на искупляющем костре, готовилась к страданиям, но держала это втайне даже от себя.

Страдания не заставили себя ждать.

Начало положила Наина – в зависимости от ситуации наперсница, жилетка, оппонент или гуру:

– Симка, какая же ты дура! Руслан никогда не женится на тебе. Могу поспорить, что родственники не допустят этого брака. – Это была попытка номер один открыть племяннице глаза.

– Это мы еще посмотрим, – с невесть откуда взявшимся оптимизмом возразила Серафима.

– Где ты видела, чтобы хоть у одного из них была русская жена? Любовница – пожалуйста, сколько хочешь, но только не жена.

– Может, на ком-то и не женятся, а на мне – женятся. Русик меня любит. Ты не представляешь, как он меня любит!

– Ну да! Обожает! Берет за хвост и провожает.

– Я рожу ему ребенка, – защищалась Симка, – и никуда он не денется.

– А ему и не нужно никуда деваться, эта интрижка только поднимет его рейтинг.

Симка хихикнула:

– Что поднимет? Рейтинг? Надеюсь, это орган такой?

– Смейся, смейся. Не сегодня завтра придется тебе искать место на карте.

– В каком смысле?

– А как ты здесь жить будешь, когда он тебя бросит?

– Руслан меня не бросит!

– Сима, тебя не примет диаспора. Как тебе такой поворот дела?

– Руслан не позволит никому вмешиваться! Он гордый! – упиралась рогами и всеми копытами Симка.

– Все они гордые, пока деньги есть. Даже если вы чудом поженитесь, – упорствовала Наина, – какая жизнь тебя ждет? Он мусульманин. Ты – православная. Ничего хорошего не выйдет из такого брака, он будет соблюдать свои традиции, если ты будешь возражать – это конец. Если не будешь возражать – он тебя ассимилирует.

– Это как?

– Уподобит себе. Поглотит.

– Что же в этом плохого? – не понимала Симка, и без того поглощенная, и без того готовая уподобиться и раствориться в любимом без остатка, – муж и жена – одна сатана. – Он мне уподобится, а я – ему.

– В том-то и дело, что чеченцы не уподобляются никому. Армяне, грузины, даже азербайджанцы – пожалуйста, а чеченцы – нет. У них все решают ста-рей-шины, – втолковывала безмозглой племяннице Наина, – твой Руслан не сможет ослушаться, потому что одиночки в чужой стране не выживают. Если диаспора отвернется от Руслана, а она отвернется, помяни мое слово, он сбежит от тебя.

– Нанка, ты преувеличиваешь. Зачем Русику диаспора? У него есть я. У меня есть он. Нам никто не нужен.

– Симка, сколько тебе лет?

– Двадцать девять. – Симка настолько уподобилась любимому, что не сразу вспомнила про свой возраст.

– А рассуждаешь как дитя малое. Твой герой – он вовсе не герой. Он не принесет себя в жертву – И не надо! Мне не нужна жертва.

– Без крови все равно не обойдется, – пообещала Наина.

Разговор повторялся с завидной регулярностью, но попытка четыреста девяносто восемь, как и попытка номер один, результатов не принесла.

Симка не слышала ни одного аргумента в пользу здравого смысла. Она прислушивалась только к голосу сердца. А что могло сказать глупое Симкино сердце, если оно забывало свои прямые обязанности, начинало скакать от звуков лезгинки на телефоне, подкатывало к горлу, услышав в мембране голос с резким акцентом, катилось в пятки от сдвинутых бровей любимого и частило от его улыбки. Давний совет Наины – не показывать мужчине свою заинтересованность – был выброшен, как прошлогодняя газета.

Зачем ей советы, если в голубом свете полярной ночи любовник пил из Симки, как из святого ключа, и не мог напиться, не отрывая губ, шептал:

– Какая ты красивая.

– Любимый, – беззвучно шевелила губами в ответ Симка, – у нас будут красивые дети.

– Да, – вторил Руслан.

– Я не смогу без тебя.

– И я не смогу, – обещал любимый.

Вокруг сжимался круг ненавистников и недоброжелателей, уже давал о себе знать запах инквизиторского костра, но Симка пребывала в состоянии стойкой эйфории и ничего не слышала, не видела, ничему не внимала.

Симка рукописала легенду о Руслане и Серафиме, нет, о Серафиме и Руслане – так будет верней. Подбирала краски, вплетала в узор украшения. Их легенда затмит все легенды о вечной любви. История Ромео и Джульетты, Лауры и Петрарки, Шереметева и Ковалевой-Жемчуговой – чих в мировом пространстве в сравнении с их историей.

– Русик, я беременна, – с сияющими глазами оповестила любимого Симка.

– Хорошо, – рассудил Руслан, – будет сын.

– А если дочь?

– Нет, сын.

– Дочь!

– Сын! Молчи, женщина!

«Молчи, женщина». Слова эти приводили Серафиму в трепет. Неведомые древние инстинкты просыпались в глубинах сознания, и слабая Симка с восторгом, граничащим с религиозным, сдавалась на милость победителя.

– А как назовем?

– Султан, как отца.

– Хорошо, – с мечтательной улыбкой покорилась Симка. – А девочку?

– Мадина. Как маму, – надулся будущий отец.