Жених для ящерицы

– Ну что ж тут непонятного. Клиньями никто не будет покупать землю, – пустился в объяснения Геннадий Павлович, – ваши с мамой участки вклиниваются в общую площадь – ни себе, ни людям. Значит, тебе придется выходить из состава учредителей. Собрание должно подобрать тебе подходящий по размеру другой участок, равноценный. Головняк, Витольда, ей-богу! Может, уступишь?

– А почему ты со мной об этом разговор затеял?

– А кто должен его затевать?

– Покупатель, Гена, покупатель!

Я с осуждением посмотрела на Геннадия Павловича: до чего жалкий тип! Какие-то брючата, ворот клетчатой рубашонки подхвачен узлом нелепого пестрого галстука, а ботинки – прослезиться хочется. Ну какой из него Рысак? На моей памяти Гена никогда не был рысаком, даже в молодости.

Геннадий Павлович смутился под моим откровенно оценивающим взглядом и неохотно признался:

– Меня Жуков попросил поговорить с тобой.

– Гена, ты взрослый мальчик, чего ты стесняешься послать этого жука?

– Да нет, собственно, я не стесняюсь, – пробубнил Гена, а я подумала: «Хороший ты парень, Гена, но не Король».

Может, потренировать на Гене свое умение соблазнять? Или это слишком легкая добыча?

…Не понимаю, что на меня нашло? Утром сходила в душ, удобрила себя кремами, вышла на веранду с чашкой чаю. Сидела как на иголках, каждую минуту поглядывала на соседний двор: непроницаемые окна, наглухо задраенная дверь. Ожидание оказалось бесплодным, ни Тихона, ни мужественного соседа я так и не увидела. Как вымерли.

Весна стремительно прибывала, зацветали фруктовые деревья, сирень набрала цвет, скоро, совсем скоро соседний двор утонет в зелени, мне ни-чего-шеньки не будет видно!

Я посмотрела на Триша.

Время идет, а я все там же и с теми же. Даже бойкий консультант Жуков куда-то пропал.

Внезапно я поняла, что не могу больше ни минуты терпеть это роковое единство места, времени и действия.

Вспугнув Триша с его любимого места – с кресла на веранде,– решительно поднялась со стула, прошла в ванную, распахнула подвесной шкаф и нашла косметичку.

Так, что у нас имеется в арсенале соблазнения?

Доисторический блок компактной пудры, тюбик туши «Мэйбеллин», оказавшийся непригодным к употреблению, и блеск для губ. И все. Неудивительно: ничего приличного в моей косметичке не водилось даже в институтские времена. Я подняла глаза к зеркалу. «Права Дашка, я похожа на жертву маньяка», – призналась я себе.

…Арсений объявился через неделю.

Выглядел консультант настоящим щеголем: отличная кожаная куртка, как бы потертая в некоторых местах, качественные джинсы, кожаная спортивная обувь.

В лаборатории сразу изменилась температура, влажность и атмосферное давление.

– Привет! – сунулся с поцелуем Арсений.

В этот момент я разводила кислоту и приказала глазами Арсению заткнуться.

Жуков боком протиснулся мимо, не преминув прижаться к моему бедру, присел на стул в углу у окна и с интересом огляделся.

– А это что? – спросил он, когда я сняла перчатки и выключила вытяжной шкаф.

– Что?

Арсений показал на колбу с надписью «С 2 Н 5 ОН».

– То самое, – похвалила я консультанта, – спирт это, Арсений, ты не ошибся.

Жуков шарил по мне таким взглядом, что беременность была почти реальной.

Сегодня я собиралась на работу с особой тщательностью.

Чуть подкрасила ресницы, нанесла на веки какие-то многозначительные тени (Франция, «хамелеон»), терракотовые румяна на скулы и блеск для губ, оказавшийся весьма кстати. Волосы захватила заколкой, выпустив живописный хвост.

Никакой особой цели я не преследовала, поверьте.

Просто… Из чистого гуманизма!

Подумала: хорошо бы расшевелить Гену Рысака.

Чтобы управляющий распрямил плечи, вспомнил, что он мужчина, приоделся, приободрился, приударил и еще что-нибудь сделал, но не наполовину, а до конца, по-настоящему. Хватит паллиативов! Вся наша ферма, Заречье и жизнь в целом – сплошной паллиатив, сделка с собой.

Гена, как на грех, заглянул не вовремя, я считала кислотность молока и пустить в ход технику обольщения не могла.

– Какой ты сегодня симпатичный, Геннадий Палыч! – проворковала я, прислушиваясь к звуку собственного голоса. Готова побиться об заклад: таким голосом Ева подбивала Адама сорвать яблоко.

Гена от неожиданности забыл, зачем явился, а когда я приготовилась гипнотизировать его правый глаз, пошел пятнами и выскочил из лаборатории.

– А ты похожа на жрицу – такое у тебя загадочное лицо, – подхалимски улыбнулся Жуков.

– Ничего не выйдет, – срезала я консультанта.

– Ты о чем?

– Об алкоголе, сексе и земельных паях.

Арсений похлопал глазками.

– Не понимаю, о чем ты. Я чисто по-дружески заскочил поболтать, – стушевался под моим проницательным взглядом Арсений. – О чем задумалась?

Жуков плохо переносил неопределенность.

– Да, ерунда, – нахмурилась я, – ты что-то говорил обо мне соседу?

– Какому? Твоему?

– Ну не своему же!

– Да. Рассказал, как он уделал твое пальто и едва не переехал тебя. Посоветовал не попадаться тебе на глаза.

– Добрый мальчик. Спасибо, – проворчала я, – за заботу. То-то я смотрю, бедный шарахается от меня как от чумы.