Из ворон в страусы и обратно

– Млекопитающее. Согласна?

Нилка готова была подписаться кровью под каждым словом, каждой буквой, произнесенной богочеловеком, но только покраснела в ответ.

– Ты хочешь сказать, что ты случайно поступила учиться в эту бурсу?

Оскорбившись за Альма–матер, Нинка немного пришла в себя.

– Не случайно. Мне здесь нравится.

– А–а, вот значит, как,– снова блеснул голливудской улыбкой скаут,– тебе здесь нравится, потому что ты мечтала сюда поступить?

– Конечно!– Нилка почувствовала, что обрела почву под ногами.– Я всегда мечтала стать мастером–закройщиком, как бабушка.

– Вот, значит, как. Ну, теперь ты станешь модельером–закройщиком. Сносная мечта. А еще о чем мечтаешь?

Про Париж и Европу Нилка бы не созналась даже под пыткой. Она потупилась и молча вертела в ладони яблоко.

– Хорошо. Тогда я попытаюсь угадать. Можно?– снова улыбка, только уже прицельно бьющая по неискушенной Нилке.

– Можно,– выдавила она.

– Только чур, ты мне помогаешь.

– Как?

– Как в детстве: горячо – холодно. Помнишь?

– Помню,– Нилка недоверчиво улыбнулась.

– Ну что, поехали?

– Куда?– струсила Нилка.

– Эх, да что ж это такое?– возмутился неотразимый селекционер моделей.– Как можно мечтать о чем–то, будучи такой трусихой, а?

Выпад показался Нилке более чем странным: одно с другим в ее сознании не вязалось. Ну, трусиха. Так ведь чужих мужчин нужно бояться. А при чем здесь мечта?

– А при чем здесь мечта?– озвучила она свое сомнение.

– Как при чем?– обрадовался Валежанин, будто только и ждал этого вопроса.– Как при чем? Трус мечтать не может по определению. Трус только и может, что трястись от страха, чтобы не дай бог что–то изменилось в его жизни. А что такое мечта?

– Что?

– Мечта – это перемены. Большие, если мечта большая, и маленькие, если мечта маленькая. Например,– с воодушевлением продолжал Валежанин,– ты мечтаешь о котенке. Это маленькая мечта, и перемены она повлечет небольшие: лоток, мисочки, корм и разодранные обои. А вот большая мечта – выбор профессии, например, – влечет серьезные перемены в жизни. Согласна?

Нилка смущенно молчала. Ей было стыдно, как богоотступнице: она не была согласна с вершителем судеб скаутом Валежаниным. С ее трусливой точки зрения, мечта и цель были разными вещами.

– Что молчим?– не отставал богочеловек.

– Мечта может никогда не стать реальностью,– отважилась возразить Нилка.

– А–а, вот, значит, как!– Валежанин с интересом уставился на собеседницу.– Ты хочешь сказать, что у тебя была не мечта, а цель? Поэтому ты здесь? И это значит, что ты вовсе не трусиха? Я угадал?

Польщенная Нилка застенчиво улыбнулась:

– Примерно.

– Тогда ты оценишь мое предложение,– коварно подошел к интересующей его теме Валежанин и торжественно замолчал.

– Какое?– заерзала Нилка.

– Я предлагаю тебе работу модели. Оплачу учебу на курсах, возьму в штат и все такое. Подробности обговорим потом. Ну, как?

Нилка боялась шевельнуться: для ее неокрепшей психики два предложения за один день и машинка Зингер были слишком серьезным испытанием.

Да еще этот неотразимый мачо совсем не следит за речью. Сначала «красавица», теперь «модель» – это же… это… ах, да что там говорить! Она даже мечтать о таком не смела!

Радость омрачалась только одним соображением: техникум–то она не окончила. Ей еще год корпеть над учебниками. Вряд ли бабушка одобрит, если она не доучится.

На Нилкином лице отразилась борьба, скаут, он же Вельзевул, поспешил закрепить результат:

– Что такое модельер–закройщик в сравнении с Клаудией Шиффер, например, или нашей Натальей Водяновой? Отстой! Если, конечно, ты не кутюрье вроде Лагерфельда или Кардена. Ты Лагерфельд?

– Н–нет, не знаю,– промямлила Нилка.

– Вот и я говорю. Не Лагерфельд. Тогда зачем тебе эти выкройки, лекала, и рулоны тканей?

– Но ведь неизвестно, смогу я стать звездой подиумов или не смогу.

– А я зачем?– искренне изумился скаут. Чем–то он сейчас напомнил Нилке Карлсона.

– Но ведь не вы же будете дефилировать?

– Верно,– коварно усмехнулся Вельзевул–Валежанин,– но именно я тебя этому научу.

– А как же техникум?– Нилка опасливо покосилась на колонны за спиной.

– Возьмешь отпуск.

– Какой отпуск? Что вы? У нас через неделю сессия начинается.

– Ну, больничный.

– Где же я его возьму?

Нилка не понимала, как реагировать на предложение. Не может же богочеловек быть таким… наивным.

Валежанин хлопнул себя по коленям красиво вылепленными ладонями: