Жемчуг королевской судьбы. Кубок скифской царицы

– А нет ли где списка выживших?

– Такого списка нет. Во всяком случае, я о нем не слышал. А где ты нашла информацию о том самом первом переселенце в Холмогоры?

Наташа повернулась к Илье:

– Не посмотришь название сайта?

– Да что там смотреть? Сайт краеведческого музея села Холмогоры, – лениво ответил Илья. – Не знаю, насколько он надежный.

– Очень даже надежный, – возразила Наташа.

– Ну, не знаю…

– Наверняка можно найти хоть что-то.

Артур аккуратно поставил чашку на стол.

– Я очень давно искал следы пропавших вещей Джейн Грей. Меня подкупила история ее жизни и юный возраст. Девочке было всего пятнадцать, когда ее сделали наследницей королевского престола. Против воли, под давлением тщеславных родственников. А умерла она в шестнадцать. Каково это ‒ взойти на плаху в таком юном возрасте? Уму непостижимо.

Илья пожал плечами.

– Насколько мне известно, там у них в это время казни были обычным делом.

– Я искал следы носового платка или кольца, которое ей подарила на свадьбу мать. О них упоминали те, кто провел с ней последние дни ее жизни. Священник, кое-кто из охраны. Исчез также и личный молитвенник, но позже выяснилось, что Джейн попросила положить его в свою могилу. Я постоянно следил за аукционами, торчал в библиотеках, рылся в архивах и читал, читал, читал… Однажды мне крупно повезло ‒ в одной из летописей я наткнулся на упоминание о женщине, работавшей кухаркой в замке Сеймуров, где выросла Джейн Грей. При жизни она была знакома с личной служанкой Джейн. После казни своей госпожи служанка спешно вышла замуж и покинула страну. Но самое интересное, что муж девушки был моряком.

– Ух, как пробирает, – поежился Илья. – Вы меня, конечно, извините, но все это несколько притянуто за уши. Этот платок та же Раиса Марковна могла получить от кого-то в подарок. Как вариант, а? Или купить на блошином рынке. А то, что кто-то там с такой же фамилией когда-то встречал английские корабли, может быть совпадением.

– У тебя есть другое предположение? – холодно спросила Наташа. – Так озвучь, а мы рассмотрим.

– Вы меня не так поняли! – спохватился Илья. – Но сами посудите: между двумя мужиками, носящими одну фамилию, разрыв в несколько столетий. Они вообще могут не быть родственниками.

– Он прав, – неожиданно согласился Артур. – Абсолютно прав. Поэтому я предлагаю связаться с тем самым музеем в Холмогорах. Лучше поехать туда и все увидеть на месте своими глазами. Эти самые ваши Холмогоры ‒ исторически знаменитое место. Именно туда причалил первый английский корабль, прибывший в Россию. Именно там жил однофамилец или предок женщины, которая сохранила носовой платок. Именно с тех пор англичане принялись обосновываться в России, строить дома и заводить семьи. Несмотря на то что события происходили очень давно, многие из них фиксировались в писцовых и церковно-приходских книгах. Эти записи благополучно сохранились до нашего времени. Значит, есть неплохой шанс что-то найти. Нужно поднять эти записи, а для этого нужно туда ехать и искать ‒ так, по крайней мере, будет быстрее, чем общаться с Холмогорами по телефону или посылать им официальный запрос. Ну, не знаю, но я бы сделал именно так. А пока что вы решаете, я сделаю один важный звонок давнему знакомому. Он живет в Архангельске, преподавал в средней школе историю, но попутно и давно увлекается генеалогией и по заказу составляет фамильные древа. Попрошу его разузнать что-нибудь о том самом Фельдмане, который жил в середине шестнадцатого века в Холмогорах.

– Может, что-то и получится. – Наташа с благодарностью посмотрела на Артура. – А как скоро будет ответ от твоего знакомого?

– Попрошу его сделать все побыстрее.

Илья сложил губы в трубочку и издал чмокающий звук.

– Если вы поедете, то я с вами, – сказал он Наташе. – У меня еще остались дни от отпуска. Разве могу я пропустить столь захватывающее приключение?

Ехать договорились на следующий день. Артур, правда, не смог ‒ его не отпускала работа. Но он пообещал Наташе непременно устроить встречу со своим другом.

Майор Звягин молча указал Эдику на стул. Тот повиновался, сел. Вид у него был, мягко говоря, несвежий. Ночь, проведенная в СИЗО, и предшествующее ей заседание суда добавили ему седых волос. Одним словом, от прежнего Эдуарда Кумарчи мало что осталось. Но он все равно не собирался сдаваться. Как раз таки ночью, пока не погрузился в короткий серый сон, он понял, что именно чувствуют без вины виноватые. Раньше Эдик жил относительно легко, не слишком-то задумываясь о подобных моментах. Не имел с полицией никаких дел потому, что не нарушал закон. И вдруг вот такое.

– Как спалось? – спросил Звягин, сев на стул.

– Спасибо, нормально, – вежливо ответил Эдик.

– А что давали на завтрак?

– Геркулесовую кашу и чай с сахаром.

– Неплохо, неплохо…

– Да вообще отлично, я бы сказал. Предложили еще черную икру, но я отказался.

– А больше ничего не предложили?

– Постоянно это делают. Уже устал от такой заботы.

На каждый вопрос Эдик отвечал кратко и ровно. Он понимал, что правила игры устанавливает следователь, и не хотел давать ему шанс прицепиться к чему-то еще. Но Звягин не собирался мучить подозреваемого, потому что нет хуже победителя, который пляшет на костях побежденного.

– За эту ночь ничего не решил? – спросил он.

– Вы о чем?

– Чистосердечное признание не будем оформлять?

– Ага, а еще явку с повинной, – не выдержал Эдик. – Не в чем мне признаваться.

– А если я скажу, что на пепельнице обнаружены твои отпечатки пальцев?

– Я еще вчера во время задержания сказал, что курил в квартире Мигунова, когда бывал у него. Эту пепельницу я сто раз держал в руках. Разумеется, на ней будут мои отпечатки.

– Так и запишем: вину не признает, – заключил Звягин.

– Так и запишите, – согласился Эдик. – Ничего, я подожду, пока вы не найдете настоящего убийцу. Время есть. Каша здесь вкусная.

Другой на месте Звягина схватился бы за дырокол, чтобы проломить им башку этого выродка. Но за все время работы в следственном отделе он научился полностью отгораживаться от эмоций, которые могли нахлынуть в любой момент.

– Личным переживаниям не место в нашем деле, – учили его, еще худого и молодого курсанта, наставники из Школы милиции. – Твое дело найти и обезвредить, а эмоции всегда можно после водкой залить.

Принцип был верным и работал безотказно. А потом появилась в жизни Звягина историк-консультант с красивым шелестящим именем Наташа и его как-то незаметно зацепило все, что она делала: как говорила, смеялась, двигалась, что-то объясняла ему, как маленькому, хмурилась или покорно ждала в сторонке, пока ее пустят на место преступления.

Глядя на Эдика, майор Звягин все еще боялся признаться себе в том, что он действительно арестовал человека, не являющегося убийцей. Да, на самом деле он мстил Наташе. За что? Да за то, что, сама о том не подозревая, дала майору надежду на то, что когда-нибудь, возможно…

Кашлянув, Звягин пошевелил плечами и вновь уставился на Эдика.

– Кто мог убить Мигунова, если не ты? – в лоб спросил он. – Есть какие-то соображения?

Эдик покачал головой.

– Понятно, – подытожил Звягин.

– Ничего вам не понятно, – вдруг улыбнулся Эдик. – Я так или иначе выйду отсюда. Вы еще извиняться передо мной будете.

Оставшаяся часть допроса заняла всего несколько минут и ни к чему существенному не привела.

Звягин едва дождался момента, когда Эдика можно было отправлять обратно в камеру.

Когда его увели, Звягин вспомнил один случай. В краже обвинили совсем не того, кто на самом деле планомерно выносил деньги из соседской квартиры. Все улики были против невиновного, а преступник имел надежное алиби. Дело вел не Звягин, а его коллега, не обладающий гибкостью мышления, но любивший пофорсить перед коллегами своим умением быстро раскалывать запутанные уголовные преступления. Слава богу, заболел, и дело передали Звягину. На всю жизнь он запомнил слезы в глазах дворника, которому жена уже сушила сухари и не надеялась на справедливость.

Звягин снял трубку стационарного телефона и позвонил в соседний кабинет, где сидели оперуполномоченные уголовного розыска.

– Привет, народ. Кто из вас сейчас свободен? Надо съездить по адресу и еще раз отработать жилой сектор. Да, туда, где старика в ванной замочили. Да знаю я, что вы уже там были, но надо еще раз. Мало ли бывает, что сейчас никого не видят, а потом вспомнят, что на самом деле видели гораздо больше. Отставить разговоры. Ну, кого из вас у начальства отпрашивать?

Сначала Илья заехал за Наташей на машине, а потом, уже по пути, они подобрали Катю возле ее дома. Она ожидала их не одна, а в компании с Денисом, который вышел проводить свою девушку на сомнительное мероприятие.

Наташа, увидев его костыли и загипсованную ногу, даже вышла из машины.

– Мне так жаль, что ты не сможешь поехать с нами, – призналась она.

– Да ничего, скучать не буду. Пока Катюхи не будет, загуляю с какой-нибудь стриптизершей, – с серьезным лицом ответил на это Денис. – Ты, Кать, предупреди перед возвращением, чтобы мы с ней успели в доме прибраться.

– Сейчас умру от смеха, – с таким же каменным выражением лица ответила Катя.

– Иди уже, – разрешил Денис и повернулся к Наташе: – Верните мне ее в целости и сохранности, если получится.

Наташу пообещали вернуть.

Катя села в машину и отвернулась к окну. Не могла же она сказать, что ехать сначала никуда не хотела, но именно Денис уговорил ее «проветриться, а потом домой» и сменить обстановку, поэтому она еще не поняла, что чувствует на самом деле. То ли он устал от нее, то ли она от него.

В Архангельск выехали ранним утром и к ночи уже были на месте. Наташа забронировала один двухместный номер для себя и Кати и рядом одноместный для Ильи. Несмотря на уговоры остальных, проживание оплачивала Наташа, делая упор на то, что она, по сути, и заварила кашу с расследованием. Но Кате и Илье было разрешено оплатить ужин, что они и сделали, дружно и поровну скинувшись.

В Холмогоры отправились на следующее утро, четко к одиннадцати часам, а все потому, что Артур снова помог. Он попросил своего приятеля встретить гостей из Москвы и показать им все, что они захотят увидеть, а также рассказать все, о чем спросят.

Пожилой мужчина невысокого роста, с лохматой седой головой встретил их неподалеку от автовокзала и представился Львом Леонидовичем.

Катя, не слишком легко сходившаяся с людьми, на удивление быстро прониклась симпатией к учителю истории. По мере общения с ним не только она заметила, что он по жизни пребывал в искреннем восторге от всего и сразу, перескакивая с темы на тему. И это не утомляло, а забавляло и вызывало смех не только у Кати. Он то расспрашивал их об отеле и даже похвалил Наташин выбор, то принимался с восхищением описывать местную природу, то вдруг перескочил на то, что случилось с ним утром, когда он опрокинул сахарницу на спину своей собаки. Также Лев Леонидович не скупился на комплименты Илье и Кате, ведь сейчас молодые не очень интересуются историей, а вот вы, значит, не такие.

Наташу он всю дорогу бережно поддерживал под локоток, но иногда сбивался с шага, и тогда уже Наташа брала его под руку.

После небольшой прогулки Лев Леонидович увлек их в сторону набережной, откуда открывался вид на низовье Северной Двины, в водах которой купалось синее небо.

Катя тут же сделала несколько фотографий и отправила их Денису. Он тут же прочитал сообщение и написал, что в квартире и на костылях ему все равно лучше.

Прочитав ответ, Катя поняла, что груз на душе, оставшийся после их расставания, исчез окончательно.

– Отдохнем? – весело предложил Лев Леонидович. – А то здесь рядом есть милое местечко.

Он говорил о кафе с верандой, где, сидя за столиком, можно было смотреть на воду или на сосны на другом берегу, или на то же небо.

Лев Леонидович купил себе чай, а остальные захотели кофе. Есть никому пока не хотелось.

– А я ведь подготовился к встрече, – хитро улыбнулся Лев Леонидович, вынимая из внутреннего кармана пиджака блокнот. – Я поднял все свои записи и нашел много интересного. Я даже записал все это для вас! Тут же целая эпопея! Скажу сразу, что, наверное, вы о чем-то уже слышали, поэтому заранее прошу прощения. Оказывается, Яков Фельдман переехал в Холмогоры из Москвы еще в 1552 году, но позже, когда его дочь стала чувствовать себя лучше, вернулся обратно, но это уже было через десять лет. В Москве он снова женился, у него родился сын, названный Симеоном. Сохранились документальные свидетельства того, что как раз таки сын стал основателем семейного дела Фельдманов ‒ он первым стал изготавливать мебель, а после смерти отца даже основал в Москве небольшой завод по производству лавок, столов и стульев, просуществовавший вплоть до 1917 года. Несколько поколений Фельдманов поддерживали семейный бизнес, перенимая его по наследству. Тот, на ком закончилась «мебельная» история, носил имя Карл Фельдман, он уехал из России в 1917 году, его следы затерялись. Вероятно, за границей он сменил имя и фамилию, теперь уже и не узнать. Больше Фельдманы ни стульями, ни лавками не занимались. Дети беглеца Карла не стали продолжателями династии, они выбрали другую дорогу. Один стал инженером-строителем, оставшиеся двое пошли в медицину. Терапевт Марк Карлович Фельдман до конца своих дней трудился в обычной поликлинике. Был дважды женат. В первом браке детей не было, а во втором родилась дочь, которую назвали Раисой, впоследствии она выбрала профессию художника. Минуту. Хочу перевести дух.

Лев Леонидович отпил из чашки чай и снова взялся за блокнот.

– Я хотел бы остановиться на Якове Фельдмане. Если помните, именно он привез дочь в Холмогоры. В 1555 году английский корабль «Эдуард Бонавентура» причалил к берегу реки Северная Двина, и случилось это неподалеку от Холмогор. Это был уже второй визит англичан в Россию. Капитан корабля Ричард Ченслор незамедлительно отправился в Москву, чтобы встретиться с царем, которым, если помните, был тогда Иван Четвертый, он же Иван Четвертый Васильевич, он же Иван Грозный.

– А он хорош, – с улыбкой заметил Илья. – Столько имен имел! Будто бы криминальный авторитет. Иван Грозный, он же Царь, он же…

Катя не выдержала, улыбнулась, а вот Наташа попросила Илью остановиться, хоть шутка ей и зашла.

– Так вот, – продолжил Лев Леонидович. – Капитан поехал в Москву, а часть его команды осталась на корабле. Тогда же в одной из писцовых книг появилась интересная запись, датированная октябрем. В ней сообщалось о том, что на английском корабле была женщина, что в принципе было удивительно для того времени. Ее судьба очень интересна. Ее нашли на опушке леса крестьяне, она сидела на земле рядом с двумя свежими могилами. Вероятно, это был кто-то, кто был ей дорог и был с ней во время плавания. По одежде и особенностям речи местные жители догадались, что она прибыла с англичанами, но никто из них за ней так и не пришел. На русском языке она не говорила, но ее взял в свой дом Яков Фельдман, где она и прожила до самой смерти, а скончалась она очень скоро. Похоронили ее на монастырском кладбище. Рядом положили и тех, кого она оплакивала в лесу. Остались записи о том, что одним из умерших был ребенок. Ну вот, – победно заключил Лев Леонидович. – Надеюсь, помог хоть чем-то.

– Хоть чем-то?! – удивилась Наташа. – Да вы сделали за нас всю работу. А как рассказали-то! Чуть ли не в лицах. Чувствуется знаток своего дела.

От похвалы уши Льва Леонидовича покраснели, а сам он скромно стряхнул с лацкана пиджака невидимую пыль.

– Это все хорошо, конечно, но я не уловил сути, – заметил Илья. – То, что мы ищем, нигде не фигурирует. Мы доказали, что старушка Фельдман была последней представительницей своей фамилии ‒ и только.

– Предполагаемую связь Якова Фельдмана с англичанкой ты тоже не заметил? – взглянула на него Наташа. – Учись мыслить шире, дружок. Не хочу за тебя краснеть.

– А ведь наша экскурсия еще не окончена, – напомнил Лев Леонидович. – Я приготовил для вас кое-что еще. Допивайте свой кофе, и пойдем.

Он повел их по набережной, а потом, когда вдоль дороги потянулся ряд кирпичных домов за стальными воротами и изредка попадающиеся бревенчатые избы, прячущиеся за суматошно разросшимися кустами сирени, предложил представить, что раньше здесь стояли другие постройки, а жили тут рыбаки и плотники. Холмогоры повидали много разных лиц, и именно потому кладбища иногда ровняли с землей, потому что некому было ухаживать за старыми могилами и хоронить тоже было некуда.

Илья отстал от процессии, залипнув в мобильный телефон. Катя фотографировала все, что попадалось на глаза, включая щенка лабрадора в припаркованном у обочины «Пежо» или лужу, в которой под нужным углом отражался косой дощатый забор.

Благодаря Льву Леонидовичу ей было интересно все, и она погрузилась в атмосферу ушедших столетий и представила, как громко мычат коровы в стаде, как плачет ребенок в люльке, не увидев рядом мать, а вон там, за поворотом, ее встретят белоснежные стены монастыря.

Споткнувшись, Катя очнулась и обернулась, ища взглядом Илью. Оказалось, он хорошо отстал от них и не думал торопиться. Наташа его окликнула, он быстро их догнал и, оказавшись рядом, подмигнул Кате.

– А отсюда только одна дорога? – спросил он у Льва Леонидовича.

– Смотря куда вам нужно.

– Обратно в Холмогоры. Я просто на всякий случай интересуюсь, а то я там машину бросил.

– Да, конечно. Той же дорогой вы можете вернуться обратно. Заблудиться здесь нереально, это самый короткий путь. Хотя я как-то дважды возвращался в одно и то же место, – хрипло хохотнул Лев Леонидович. – Но тогда я был молод, пьян и влюблен.

Илья с пониманием улыбнулся в ответ.

За поворотом не оказалось ни монастыря, ни развалин, которые могли от него остаться. На его месте возвышался двухэтажный дом из белого кирпича, с высоким крыльцом под навесом. Прямо за ним простиралось зеленое поле, уходящее так далеко, что не было видно края.

– Лепота-то какая, – потянулся Илья. – Поди, летом тут отдыхающих прорва.

– Краеведческий музей, – гордо возвестил Лев Леонидович. – Здесь работает моя бывшая ученица. Сейчас она научный сотрудник. Я ей позвонил и предупредил, что буду с гостями из столицы. Она должна была подготовиться.

Наташа и Катя удивленно переглянулись, а Илья с готовностью уступил женщинам дорогу.

Ученицу Льва Леонидовича звали Юлей. Высокая, тоненькая, в черных джинсах и черной же водолазке, она обняла своего учителя и поцеловала его в щеку.

Наташе их встреча понравилась, на душе стало легко ‒ Артур не подвел, он действительно основательно все продумал.

Первый этаж был отведен под стеллажи, где за стеклом хранилось множество предметов обихода жителей Холмогор, бережно сохраненных современниками. Катя заметила деревянную посуду, распятую на холщовых подложках одежду, какие-то железяки разного размера и глиняные штуки, о назначении которых она не знала.

Юля пригласила их отойти в сторону, ближе к окну, возле которого располагался небольшой письменный стол с открытым ноутбуком.

– Половина из того, что у нас есть, является макетами, потому что многие предметы попросту не сохранились до наших дней, – объяснила она. – Но есть оригиналы, и их немало. Многие появились в России благодаря англичанам, которые впервые прибыли в Россию морем в середине шестнадцатого века, – хорошо поставленным голосом продолжила Юля. – Вам ведь был интересен английский след?

– Все верно, но интересует конкретика, – поспешила ответить Наташа. – А есть ли в музее что-то такое, что принадлежало именно англичанам?

– В нашем хранится только один экспонат, но в зале его нет. Он хранится в сейфе.

– Ой, а почему?

– Элементарные правила безопасности. Музей недавно пережил капитальный ремонт, здесь пока нет системы видеонаблюдения, а рисковать не хочется, – объяснила Юля.

– Офигеть, – опешил Илья. – То есть если я захочу украсть что-то, то мне за это ничего не будет?

– Не совсем так. Я подрабатываю здесь охранником и просто не дам вам этого сделать, – холодно улыбнулась Юля.

Ее шутка вызвала у всех улыбку. Лев Леонидович мягко коснулся рукой плеча своей ученицы.

– Покажи им, деточка. Это хорошие люди. Им для дела надо.

– Хорошо, покажу. Нарушу правила, так уж и быть.

Они поднялись на второй этаж, где Юля попросила их подождать в темном коридоре, возле двери, за которой вскоре скрылась.

– Заходите, – спустя пару минут позвала она.

В комнате, куда их пригласили, было довольно прохладно и относительно темно. Дневной свет сюда не проникал из-за тяжелых черных штор на окнах. В самом центре комнаты под мощным светильником на длинном шнуре располагался стол с металлической столешницей. Вмонтированный в стену современный сейф с открытой дверцей смотрелся весьма впечатляюще. Пара стульев возле стены завершали картину.

– Как-то здесь по-шпионски, – шепнула Катя Наташе.

В руках Юля уже держала небольшую плоскую картонную коробку. Аккуратно поставив ее на стол, сняла крышку, обнажив поролоновую подложку с прямоугольной выемкой, в которой Катя видела утопленную тонкую книжечку размером со свой паспорт.

– Вот самый древний экспонат. Это молитвенник, – объявила Юля, осторожно выкладывая книжку на стол. – Он рукописный, между прочим, а сами молитвы на английском. Молитвенник принадлежал англичанке, которая приплыла в Россию на одном из первых английских кораблей в середине шестнадцатого века.

– Это та самая англичанка, которая похоронила здесь своих близких, – добавил Лев Леонидович.

– Да, так и есть, – подтвердила Юля.

Книжица выглядела настолько ветхой, что, казалось, могла разлететься на молекулы, если провести над ней рукой. Но Юля уверенным жестом открыла обложку.

– Только не дышите на нее, – улыбнулась Юля. – Руками, конечно, трогать нежелательно, но…

– А мне перчатки дадите? – встрепенулся Илья. – Я бы с удовольствием подержал это чудо в руках.

Юля, на руках которой уже красовались белые хлопчатобумажные перчатки, взглянула на руки Ильи.

– Я бы дала вам свои, но они будут малы. У нас только женские размеры.

Наташа взглянула на Катю:

– Хочешь прикоснуться? Другого шанса не будет.

– Я что-то боюсь, – попятилась Катя. – Вечно все ломаю.

– Про шанс все верно, – напомнила Юля. – Но я и так ради вас все правила нарушила.

– Давайте перчатки, – осмелела Катя. – Обещаю ничего не испортить.

Первой молитвенник осмотрела Наташа. Катя, наблюдая за ней, училась, как надо правильно держать в руках, как листать, чтобы не порвать тонкую бумагу. Над столом горела яркая лампа, и в ее свете после каждого Наташиного движения танцевали пылинки. Катя подумала, что теперь она точно знает, как выглядит пыль веков.

Наташа передала книжечку Кате.

Молитвенник показался ей невесомым. Полустертые буквы, тончайший, как паутинка, почерк, уползающие к верху страницы строчки и неразборчивый английский, который Катя и без того знала не очень хорошо, заставили ее испытать столько всего и сразу, что она чуть не заплакала.

Неизвестная женщина, родившаяся на другом конце света, даже и не предполагала, что спустя пятьсот лет вещь, которая ей принадлежала, будет вызывать восторги и трепет у кого-то из будущего.

Катя пожалела, что Дениса нет рядом. Он был бы впечатлен.

– Какая красота, – прошептал Илья Кате в затылок.

Это было так неожиданно, что Катя вздрогнула.

– Да, – согласилась она. – Жаль, что здесь нет перчаток вашего размера.

– Есть еще одна вещица, – вспомнила Юля. – Это глиняная кружка. Предположительно, ее привезла с собой та самая англичанка. Ее имя, кстати, упоминается в церковно-приходской книге тех времен, но в целом про нее мало что известно.

– А как ее звали? – поднял голову Илья.

– Анна. Ее звали Анна. Сложно предположить, каким было ее настоящее имя.

– Анна… – эхом отозвалась Наташа. – Может быть, ее действительно так звали. Вариаций этого имени существует довольно много. Ханна, Анне, Анни, Энн.

– Хорошо, что вы заострили на этом внимание, – напомнил о себе Лев Леонидович. – Ее имя скорее всего крестьяне переделали на свой лад.

– После ее смерти остались некоторые вещи, которыми она пользовалась, – сказала Юля, укладывая молитвенник обратно в коробку. – Но с отъездом Якова Фельдмана обратно в Москву они пропали. Думаю, он забрал их с собой.

– А что это были за вещи? – спросил Илья.

– Сохранились воспоминания помощника Якова Фелдмана ‒ Бориса Конева, который тщательно документировал все, что происходило тогда в Холмогорах. Вел личную летопись, если можно так выразиться. Например, Анна привезла с собой глиняную кружку и чайную ложку из серебра. Еще у нее была щетка для волос, вот этот молитвенник и какие-то простенькие украшения. Понимаете, ее появление в Холмогорах многие восприняли как важное событие ‒ жизнь-то у местных была серой, трудной, безрадостной. А тут тебе и корабли иноземные, и люди, которые на них приплыли, говорят на другом языке, иначе одеты и так далее. Конечно, они привлекали внимание. Историю появления Анны передавали из уст в уста, и она оказалась очень живучей. Документ, где упоминается имя Анны, утерян, все сведения взяты только из воспоминаний потомков тех людей, которые здесь когда-то жили рядом с ней. Позже, уже в девятнадцатом веке, за дело взялись историки, биографы, краеведы, которые ходили по домам и собирали информацию по крупицам. Например, они выяснили, что свою серебряную ложку Анна подарила маленькой дочери Якова Фельдмана, к которой относилась очень тепло. Простите за сумбур, но я рассказываю только о том, о чем знаю. А… был еще один предмет, который Анна очень берегла и который исчез после ее смерти, но это уже легенда. Его никто никогда не видел.