Жемчуг королевской судьбы. Кубок скифской царицы

Сам Александр Македонский сжимал в огрубелых ладонях вещь, таинственнее которой сыну богов видеть не приходилось. Золотой, унизанный драгоценными каменьями, сияющий в скудном свете кубок. Трофей, полученный в честном бою. Сокровище царя трибаллов Сирма. Говорят, что сосуд сей дарует могучее здоровье и долголетие.

Любуясь проблесками мрачных кровавых лалов, глубокой таинственной зеленью смарагдов, лиловыми проблесками аметистов, юный царь погрузился в воспоминания.

Всего год как он занимает по праву престол Македонии. Отец его, Филипп, погиб загадочной смертью – возможно, был отравлен, и 20-летний воин был возведен на трон. Груз ответственности оказался велик. А ведь незадолго до этого Александра влекли честные бои и красивые женщины. Особенно глубоко уязвила его сердце одна из них – царица Артаксия, супруга скифского царя Афея. Престарелый Афей, и рядом с ним – прекрасная дева, черноокая и смуглая.

– Не может дева быть подобной красоты! – помнится, воскликнул тогда потрясенный Александр, обращаясь к отцу. Умудренный годами и не понаслышке знакомый с женским коварством и притягательностью, царь Филипп вздохнул:

– Она супруга царя Афея. Сын, мы можем взять скифов в плен. Пусть даже из одной прихоти, – по тону отца непонятно было, серьезен ли он или шутит над восторженным юнцом.

– Но доблести в том мало, отец, – заявил Александр. – Взять в плен давнего соратника и снасильничать жену его…

Впрочем, пленить скифов все же пришлось. Афей, будучи в годах и бездетным, обещал отписать свой трон царю Филиппу, можно сказать, побратиму. Но тут Артаксия понесла, и у царя Афея появился сын, а у скифского трона – прямой наследник. Давние договоренности быстро канули в реку забвения. Дружеские отношения – тоже. Напуганный тем, что Филипп может претендовать на трон, Афей пошел войной, стремясь захватить Македонию.

Победа над скифским народом нелегко далась Филиппу, царю Македонскому, и сыну его Александру. Царь Афей бился как лев, не желая сдаваться на милость победителя. Но македонцы были сильнее. Скифов пленили, и то был честный плен. Но потом владыки, Филипп и Афей, примирились.

Вскоре ушел к богам отец Александра, Филипп. Дикие племена, удерживаемые крепкой рукою мудрого царя, почуяли волю. Юнец, под которым, казалось, шатается трон, – не та угроза, которая удержит желающих напасть на «обезглавленную» Македонию. То тут, то там вспыхивали бунты, попытки избавиться от правящей длани македонского царя.

Александр, грезящий Востоком, понимал: нельзя оставлять бушующие племена на границах Македонии, когда государство ослаблено. Многие воины уйдут с ним в завоевательный поход к таинственным и богатым восточным землям. Греция, Азия, Самарканд, Индия, даже Египет – все эти названия звучали музыкой в мыслях юного царя, обещали овеянное славой, златом и драгоценными камнями возвращение домой. Но до этого следовало усмирить северян. Потому он, собрав небольшое воинство – всего порядка пятнадцати тысяч солдат, – выступил на север. Ибо тревожно вели себя фракийцы, устраивали набеги на македонские земли геты, трибаллы – и того хуже – открыто промышляли разбоем. Иллирийцы с царем Клитом и тавлетинцы с царем Главкием стали вооружаться, определенно собираясь вести захватнические войны. Раз нет царя Филиппа, то и бояться нечего, решили они.

Первые среди равных, советники, пытались убедить своего царя пойти с миром, привлечь на свою сторону вождей восстающих племен. Но это требовало времени, немалых сил и – самое главное – доверия к новым людям. Но полудикие племена, на взгляд Александра, доверия не заслуживали. Договариваться с ними – значит оставлять вооруженных острыми пиками врагов за спиной, рисковать цельностью Македонии и жизнями собственных воинов.

– Битва, и только битва! – заявил тогда Александр, в очередной раз отмахнувшись от советов своих гейтаров.

Хоть и юный по годам, царь Македонии грезил завоеваниями. В своем царстве ему еще при отце было тесно. Он понимал, что подчинить бунтовщиков недостаточно. Северные границы государства его можно обезопасить, лишь раздвинув их до Истра (Дуная). Бурная река сама по себе хорошая преграда для врага.

Всю зиму накануне похода Александр готовил свое войско. И теперь каждая его фаланга по единому слову мгновенно разворачивается, смыкается, переходит в походный строй и вновь строится к бою.

Наконец, когда в горных ущельях сошел снег, войско царя македонского тронулось на север. Походным шагом выступала пехота, ровным строем шагала конница. Александр, понимавший, что наибольшая опасность исходит от сильного и опасного племени трибаллов, решил идти на них. Он понимал: если его поход увенчается успехом, остальные народы притихнут, почуяв сильную руку нового правителя Македонии.