Божественные сказы земель славянских

Спрашивает Егор Марусю:

– А меня ты как назовёшь? На какой цветок я похож, по-твоему?

– Мне кажется, ты похож на цветок эдельвейс. Он растёт высоко-высоко в горах и похож на серебристую звёздочку. Там, выше облаков, на неприступных скалах, вдруг по весне распускаются такие «звёздочки». Словно они – гости, которые захотели пожить на Земле и присмотрели себе гору, с которой им хорошо видны другие звёздочки на небе… Говорят, что этот цветок нравится всем влюблённым. Но, может быть, я и ошиблась… Влюблённые ведь тоже ошибаются, – сказала так Маруся, глядя Егору в глаза, а потом ресницы опустила и зарумянилась…

* * *

После праздника многие так и расходились парами.

Маруся с Егором тоже шли, взявшись за руки.

Егор спросил:

– Чего ты больше всего в жизни сейчас хочешь, Ромашка? О чём мечтаешь?

… Честно говоря, Егор ждал, что Маруся его о поцелуе попросит… Он сам уже целовался с другими девушками…

Но Маруся ответила:

– Я хочу стать волшебницей! У меня уже и теперь получается немного делать чудеса. Только люди их не всегда замечают.

Ещё я хочу научиться помогать людям становиться добрее.

Вот ты как думаешь, чт? Бог от людей ждёт, чег? хочет от каждого человека?

– Наверное, Бог хочет, чтобы люди лучше становились: умнее, добрее, сильнее… А ты как думаешь? – слегка опешил Егор, не ожидавший такого поворота разговора.

– Я думаю, что Бог, как Создатель, то есть, наш общий Высший Родитель, хочет, чтобы Его дети – на Него становились похожи, ну хоть понемногу, по чуть-чуть…

А Бог – Он ведь какой? Он – большой, даже огромный, мудрый, добрый, всесильный и всемогущий. И справедливый ещё…

Ой, смотри: лебеди! Лебеди летят! Двое: он и она…

Ты бы хотел вот так же со своей подругой над землёй лететь?

– Ну… ты скажешь… Волшебница-чудачка и выдумщица ты!

– А люди в них стреляют… Ты бы стал в лебедей стрелять на охоте?

– Нет, не стал бы! Мне на лебедей в небе любо смотреть, песни их слышать…

– Это хорошо… – Маруся говорит. – Я и любить бы так же хотела, как лебедь с лебёдушкой: чтобы вместе быть на жизнь целую…

– А как же ты тогда на свадебном пиру лебедя жареного есть станешь? – подшутил Егор.

– Не стану, ни за что! – серьёзно ответила Маруся.

– А цыплёнка?

– И цыпленка не стану! Я никогда не ем ни птичек, ни зверюшек убитых, ни рыбок пойманных!

– Значит, правду про тебя рассказывают… А я думал: сочиняют… А что же есть-то тогда?

– Грибы да ягоды, овощи огородные, каши крупяные, хлеб, зелень всякая – чем же это не еда?

– Но ведь тебе же каждый росточек-цветочек жалко!

– Жалко – если напрасно сорвать.

Но, когда колосья созрели, – то они ведь сами отдают свои зёрна и земле, чтобы новые всходы были, и людям, которые те колосья взрастили.

– Чудн? ты рассуждаешь, Ромашка! Да как же ты живёшь – такая? В птицу не стреляй, на муравья не наступи, цветы зря не рви…

– Так вот и живу, – опустила ресницы Маруся…

– Кто же тебя, чудачку такую, в жёны возьмёт?

– Ты…

– Вот придумала! Да за меня любая девушка выйти замуж рада-радёхонька будет! Я любую могу выбрать!

– А я – не любого. Я тебя одного уже выбрала…

* * *

Потом снова стали парни и девушки скликать друг друга на забаву новую праздничную, на веселье…

Придумали в этот раз выбрать парня, который всех сильней, и девушку, что всех краше.

Вначале парни стали бороться: кто проиграл – выбывает, а победители между собой дальше соперничают.

Вначале в шутку вроде состязание было. Потом всё злее борьба пошла.

Егор – всех победил! Его самым сильным признали!

… Стали затем среди девушек самую красивую выбирать.

Егор, разгорячённый борьбой и гордый победой, стал искать глазами Марусю. Но видит: в сторону отошла она, не стала пляски плясать, за звание самой красивой соревноваться…

… Обернулся он на веселье, куда его юноши звали – красавиц выбирать, рукой парням махнул – и пошёл Ромашку догонять…

– Ты что убегаешь? Боишься, что тебя самой красивой не выберут?

– Нет, я и так знаю, что не выберут. Но ведь и многих других не выберут тоже. Выберут – только одну.

А ведь в каждой девушке есть та её особенная красота, за которую именно её – парень полюбить может…

Я бы другое состязание устроила: кто – добрей?