Обреченные стать пеплом

– Отвратительно, – коротко произнесла я, даже не осознав, что впервые за последние несколько дней не соврала, произнеся о своём самочувствии вслух. И это произошло в разговоре не с близким мне человеком, а с человеком, вместо имени которого я называла числительные, и о котором я знала лишь то, что из родственников у него имеется только младшая сестра его отца.

Бред.

– И это пройдёт, – мудро заметил мой собеседник, в ответ на моё “отвратительно”.

– Куда ты ехал тем вечером? – спустя несколько секунд необременяющего обе стороны молчания поинтересовалась я, продолжая смотреть в потолок болящими и наверняка покрасневшими от слёз глазами.

– Я ехал от своего знакомого, живущего в ***, – едва повёл очевидно беспокоящим его плечом парень, назвав город, в котором жили Риорданы.

– Я тоже ехала от своего знакомого, живущего в этом городе, – спокойно ответила я.

– Дариан Риордан, – сдвинул брови Двадцать Четыре.

– Раз в курсе ты, значит в курсе и другие, – сквозь сжатый выдох заметила я.

– Если ты имеешь ввиду СМИ – ты ошибаешься. Об этой ситуации в новостях не сказано ни единого слова.

– Что ж, по-видимому Дариан замял шумиху, – с едва ли уловимым облегчением произнесла я.

Наступило молчание, которое, к моему удивлению, продлилось целых двадцать минут, ни секунда из которых не показалась для кого-то из нас неловкой или тяжеловесной. Наконец я почему-то решила посмотреть на своего гостя и повернула в его сторону голову. До этого смотревший на стену перед собой, парень, не двигаясь, метнул на меня взгляд.

– Я ещё не поблагодарила тебя за то, что ты вытащил меня из машины.

– Брось.

– Ты мог погибнуть.

– Едва ли я об этом думал.

– И благодарю за кровь, которую ты пожертвовал для меня.

– Ещё что-нибудь?

– Возможно я должна извиниться за то, что наши автомобили столкнулись…

– По-моему, ты серьёзно преувеличиваешь. Тебе определённо стоит легче относиться к некоторым вещам. У тебя слишком уж завышенное чувство долга. Из услышанного я бы даже сделал вывод, что оно у тебя гипертрофированное. С чего ты вдруг взяла, что ты всем вокруг должна?

И в правду, с чего вдруг? Это его выбор – спасти меня из взрывоопасной машины, как и его выбор пожертвовать для меня свою кровь. Я об этом его не просила. Больше никаких долгов. Просто жизнь, сотканная из моих собственных выборов и выборов кого-то со стороны. Кого-то, чья линия судьбы в определённый момент пересечётся с моей.

Ещё раз посмотрев на Двадцать Шесть, я откинулась затылком на приподнятую подушку и, в полусидячем положении, с закрытыми глазами, попыталась научиться дышать без боли в грудной клетке, где-то в области всё ещё бьющегося, пусть и рывками, сердца.

Не всё сразу…

Я вновь посмотрела на своего гостя. Словив на себе мой взгляд, он вдруг тихо улыбнулся мне, словно я только что застала его за наивной детской игрой, не подходящей для взрослого мужчины.

Интересно, о чём он думал?.. Его тёмно-голубые глаза могли бы мне, наверное, рассказать о его мыслях, но не сегодня. Сегодня я всё ещё была слишком убитой, чтобы воспринимать пульс чужой жизни.

Глава 6.

Нат пришла навестить меня в состоянии распалённой злости. Первое, что она сделала: потребовала от меня держать ответ за моё нежелание принимать больше пары гостей в сутки. Она была далеко не в восторге от того, что, прежде чем попасть ко мне в гости, ей пришлось пропустить моих родителей, Пандору с Генри, Пени с Хьюи и растолкать локтями вторую волну жаждущих повидаться со мной родственников. Отвоевав сегодня у моих родителей право на встречу, она сидела напротив меня со скрещенными руками и ногами, и буквально исходила жаром. Можно сказать, что именно поведение Нат заставило меня впервые после произошедшего резко вернуться во внешний мир.

– Нат, я не знала, что тебя может так задеть моё желание побыть наедине с собой…

– Ты даже не подумала, – дуя свои пышно накрашенные красные губы, проворчала огневолосая. – Дело даже не в тебе, – неожиданно резко призналась она. – Этот Байрон!.. – Нат остановилась на полуслове, в злости прикусив нижнюю губу и ещё сильнее сжав скрещённые на груди руки. – У тебя ведь выкидыш произошёл, верно?

– Верно, – невозмутимо ответила я, не понимая, как это связано с Байроном.

– Мне никто об этом не говорил, но это очевидно, с учётом того, в какой замес ты попала, да и по лицу твоей матери можно всё понять. И на фоне произошедшего с тобой, в момент наиболее неподходящий, Байрон заводит со мной тему о том, что хочет детей, представляешь?! – возмущению рыжеволосой не было предела. – Мне всего двадцать семь, понятно?! Я до сих пор так и не увидела Гранд-Каньон, не научилась рисованию по стеклу и не сделала татуировку на пояснице! У меня столько незавершённых дел – какие могут быть дети?! И потом, говорить о подобном в момент, когда моя лучшая подруга пережила выкидыш… – Нат с негодованием встряхнула головой. – Мы ведь ещё даже не поженились!

– По-моему, всё просто. Если ты ссылаешься на незавершённые дела, ты должна понимать, что таких дел у Байрона, возможно, нет. Если же ты ссылаешься на возраст, тогда вспомни, что Байрону тридцать два, а это едва ли не идеальный мужской возраст для создания семьи. Он уже многого добился, имеет уважаемую должность, собственный большой дом и дорогой автомобиль. Вполне нормально, что теперь он хочет взять на себя ответственную ношу мужа и отца. Иначе зачем ему брать тебя в жёны? Если же ты к этому не готова, то только потому, что ты боишься, а не потому, что ты слишком молода, или потому, что у тебя слишком много планов на ближайшее будущее. И, кстати, нормально и то, что он заговорил с тобой о детях в момент, когда узнал о… – я запнулась. – Произошедшем со мной. Он просто хотел показать тебе, что он позаботится о тебе куда лучше, чем Дариан обо мне.

Сказав это я замолчала, после чего в воздухе повисла наэлектризованная десятисекундная пауза.

– Это что, сейчас было обвинение? – наконец прервала молчание Нат.

Прежде чем ответить, я хорошенько взвесила свой ответ.

– Нет одного виноватого. Мы оба виноваты. То, что между нами было… Оно того не стоило.

В ответ на моё умозаключение Нат хмыкнула и начала раскачиваться на стуле взад-вперёд.

– Во всяком случае, я не собираюсь заводить детей, – наконец выдала она. – Пока не собираюсь. Что же касается тебя… Могу лишь сказать, что у тебя ещё будут дети. Прости, но не знаю, какими ещё словами тебя можно подбодрить в этой дикой ситуации.

Я прикусила губу, ощутив, как комок боли медленно поднимается по моему горлу прямо к нёбу.

– Ничего. Не нужно меня подбадривать.

– Потому что у меня это никогда особо не получалось? – с грустью ухмыльнулась огневолосая.

Я промолчала. То ли из-за того, что это, отчасти, было правдой, то ли из-за резкой душевной боли, заткнувшей мне горло.

Спустя полчаса после ухода Нат, темнокожая медсестра лет сорока, до сих пор ежедневно выходившая при мне на ночное дежурство, вытащила из моей опухшей вены очередную капельницу, но не сменила её новой. Она заметила, что за те дни, что я провела в больнице, я почти ничего не ела и ещё ни разу не ходила в туалет по-большому. Этот вопрос, судя по красноречивому взгляду медсестры, мне стоило срочно решать.

Полежав ещё пять минут после ухода медсестры, я сбросила с себя тонкое одеяло и аккуратно спустила ноги с койки. Мгновенно вспомнились слова доктора: “У Вас сотрясение головного мозга третьей степени, серьёзный вывих левого плеча, ушиб левой стороны туловища, особенно пострадала нога, а также на вашем теле множество царапин и гематом…”.

Разглядывая огромный синяк, расплывшийся от середины икры до колена, я впервые заподозрила, что в течении следующих нескольких недель гематомы на моём теле будут отнюдь не худшим напоминанием о произошедшем. И о том, что я не ошибаюсь, мне стало понятно уже спустя несколько секунд, когда я попыталась встать на ноги.

Доктор не преувеличивал, когда говорил, что моя левая сторона пострадала больше правой. Отойдя от лёгкого головокружения и минутного помутнения перед глазами, я, продолжая держаться за изножие койки, попыталась выпрямиться. В итоге мне понадобилось ровно двадцать три минуты, чтобы добраться до туалета, заставить себя сходить по-большому и вернуться обратно к койке. В эти двадцать три минуты со стороны я наверняка выглядела как зомби: левая нога волочится, вывихнутое и благополучно вправленное левое плечо болтается на нашейной подвязке, а скорость передвижения не превышает больше пятидесяти сантиметров в десять секунд. Убогое зрелище.

Остановившись у койки и вновь взявшись за её изножье, я решила отдышаться, прежде чем вернуться назад под одеяло. В конце концов, пролежать шесть дней без единой попытки подняться на ноги – это слишком. Особенно для человека, привыкшего к ежедневным утренним пробежкам и прочим полезным извращениям. И о чём только думали доктора, когда решили не предпринимать попыток меня поднять? Наверное о моём сотрясении мозга третьей степени или о хреново закончившемся для меня выкидыше, повлекшем переливание крови… Иначе я никак не могла объяснить себе их спокойное отношение к лежащему пластом пациенту.

Впрочем, я не злилась. На эмоции не оставалось сил – почти все они были растрачены на поход в туалет. Закрыв глаза, я, опираясь на правую ногу, убрала руки от изножья койки и, слегка запрокинув голову, дотронулась обеими руками ноющего низа живота. Он был пуст. И я чувствовала эту пустоту всем своим существом.

Дверь позади меня скрипнула, и я успела повернуться прежде, чем в палату вошли. Это был Двадцать Шесть.

С облегчением выдохнув, я села на край своей койки так, чтобы мои ноги свисали. Дариан сегодня так и не пришёл, и от этого мне было легко, и тяжело одновременно. Ещё вчера мне было бы просто тяжело, а уже завтра мне вдруг станет легче, чем сегодня, но об этом я не могла знать заранее.

– Без капельницы, – заметила я. – Она ужасно скрипела.