Мне не жаль

И тогда ей в голову приходит единственная логичная мысль. Но в этом нет смысла: кто-то просто изменил адрес.

За доли секунды в голове становится пусто. И с этим осознанием приходит ощущение, будто вы на пике американских горок. Тот крошечный момент, когда вы достигли вершины и больше ничего не видите перед собой. Просто пустота. Когда все становится медленным, мучительно медленным, прямо перед тем, как вы переваливаетесь за край и погружаетесь в глубину, в свободное падение, – как маленькая смерть для разума.

Кто-то это сделал. Эдгар? В голове сразу возникают отдельные предложения, которые она написала о нем. И их становится все больше и больше. Как принтер, который никогда не прекращает печатать. Юлия замирает вся потная. Пальцы вдруг становятся синими, а дисплей телефона – черным. Это был Эдгар? Она не верит в это. Она не хочет в это верить. Но кто еще мог это сделать?

Указанный адрес электронной почты отсутствует в файле WordРress.

Он сделал это, чтобы она не смогла удалить записи? И если да, то что он сам собрался с ними делать?

При этой мысли желудок Юлии так резко сжимается, что поток его содержимого ударяется комом ей в горло. Она роняет сотовый телефон на стол и встает. До туалета слишком далеко, она не успеет, ноги у нее ватные, словно два инородных тела, но трясутся так, что ей приходится держаться за один из стульев, чтобы не упасть. Она успевает к раковине как раз вовремя, затем рыхлая смесь орехов кешью и желчи, густая, кремового цвета, выливается из нее. Юлия цепляется за поверхность раковины, второй раз поперхнувшись; ее рвет уже желудочной кислотой. После этого желудок совсем пуст. Рвотные массы стекают по стенкам раковины из нержавеющей стали и собираются в сливе.

Ее руки дрожат. По лицу текут слезы. В комнате пахнет кислым.

Кто-то сменил адрес электронной почты.

И Юлии нужно прибраться.

Другие

ВЕРОНИКА:

Это шутка, что Марлене Миллер – такая бедолага. Она самая главная стерва. Я могла бы столько историй рассказать, но все равно меня никто не слушал…

ГУСТАВ:

Сначала я ничего не заметил. Меня не было в школе последние несколько дней. Ну, я не прогуливал или что-то в этом роде, а участвовал в соревнованиях по легкой атлетике. И когда я вернулся, записи все уже обсуждали. Моя девушка рассказала мне об этом. На самом деле, меня такие вещи не особо интересуют, это больше похоже на девчачьи штучки, но в данном случае речь шла о Лео. Мы знакомы с детского сада, Лео, Лене и я. Робкая улыбка. Однажды я даже был влюблен в нее. Я имею в виду Марлене Миллер. Довольно долго, если честно. Прошло много времени, я не думаю, что она об этом знает. Во всяком случае, запись была о ее брате, а он один из моих лучших друзей. Не могу представить, что то, что там написано, действительно правда. Я имею в виду, надеюсь, что неправда… Это жестко, если на самом деле так.

МАРЛЕНЕ:

Меня больше всего поражает не то, что она написала, а то, что она считала нас друзьями. Теперь я понимаю, что должна была предупредить своего брата о ней. Я имею в виду, я, конечно, предупреждала, но, видимо, недостаточно убедительно.

МЕЛАНИ:

Я думаю, что все это – чушь собачья. Огромное шоу. Марлене плачет только тогда, когда ей это выгодно. Честно говоря, не стоит воспринимать это слишком серьезно. А что до ее странного брата: сейчас я не особо удивилась. Первое, что приходит на ум, совсем не сочувствие. Хотя должна признать, что она написала об этом жестко. Мне стало его почти жаль. Но я все еще не могу ему сочувствовать.

ЛИЗА:

Думаю, это была она. Если в постели что-то не получается, всегда виноваты двое. Между мной и Леонардом, например, все было бы по-другому. Так что чисто гипотетически.

МОРИЦ:

Неужели я единственный, кто задается вопросом, все ли посты написаны одним и тем же человеком? Или, по крайней мере, был еще тот, кто редактировал.

Среда, 20 мая

– Ты забыла ее вчера, – говорит он сразу же, когда она садится в автобус, и протягивает ей сумку. Эдгар говорит это грубее, чем ему хотелось бы. А может, он хотел звучать так, но это даже смешно. Юлия смотрит на него, и выражение ее лица, которое только что было задумчивым, исчезает. Как будто кто-то стер его, как пятно со стола. Эдгар впервые сознательно замечает, насколько высокий у нее лоб. Широкий и изогнутый. А главное – тоже очаровательный. Кажется, все-таки он ни при чем. Он просто купился на ее детское личико. Не он первый.

– Ты забрал ее, – отвечает Юлия.

– Да, забрал, – и хотя это очевидно, он все равно отвечает на ее вопрос.

Она смотрит на него и на сумку и ничего не говорит. Ни слова. Эдгар ждет благодарности, но так и не дожидается, поэтому в какой-то момент он просто говорит «Вот», и Юлия забирает у него сумку. Она по-прежнему ничего не говорит. Какого черта? Ему должно быть все равно.

Эдгар избегает ее проницательного взгляда. Она стоит рядом с ним в проходе между рядами сидений, Эдгар занимает место, на котором она сидела вчера. Он оставил свободным место у окна справа от себя. Как будто хотел отзеркалить ситуацию. Это глупо, он это знает. Эдгару нужно просто подвинуться еще на одно сиденье, чтобы она могла сесть рядом с ним, но он этого не делает. Полный идиотизм, главным образом потому, что он очень хочет, чтобы она села рядом. Как можно ближе. Настолько близко, чтобы их плечи, руки и колени на короткое время соприкоснулись во время поездки, когда автобус затрясет по неровной дороге. Эдгар полюбил брусчатку, когда стал учиться в одной школе с Юлией.

Проходит момент, три неиспользованные секунды, затем Юлия опускается на свободное место на другой стороне автобуса. Ее лицо задумчивое и бледное. Окаменелое и пустое. Но что-то еще можно заметить в выражении ее лица. Может быть, злость. Как только он думает об этом, она смотрит на него. Эдгар хотел бы избежать этого долгого, пронзительного взгляда. Но по какой-то причине он этого не делает. Может, назло.

– Что? – спрашивает он.

– Ты заглядывал внутрь? – спрашивает она странным тоном, как будто в сумке было что-то очень личное.

Эдгар колеблется.

– Да, – отвечает он. – Я подумал, что там может быть что-нибудь из еды. Что-то скоропортящееся, что я должен положить в холодильник или выбросить.

Юлия смотрит на него прищуренным взглядом, словно ища на его лице следы лжи. Как будто она ему не верит. Затем она смотрит в сторону.

– Больше ты ничего не делал?

Эдгару этот вопрос кажется странным. Как будто она знала наверняка, что он натворил.

– Я просто проверил, что было внутри, и больше не совал нос не в свое дело, – слишком раздраженно говорит Эдгар у дверей. Его тон умело скрывает ложь. Конечно, он все вынул. Ее вещи были разложены на его кровати. И в какой-то момент Эдгар зарылся лицом в ее свитер. Ртом и носом. Он лежал на животе, плотно закрыв глаза, и вдыхал ее запах. Пока он не перестал его чувствовать. Эдгар был полностью им поглощен. При этой мысли по его спине пробегают мурашки.

– Это какая-то дурацкая игра, Эдгар? – Голос Юлии резко прерывает воспоминания о том, что и как он делал с ее свитером. Эдгар смотрит на нее. А ее взгляд – сплошной упрек, который он сразу чувствует всеми внутренностями. Она протягивает ему книгу. Это книга, которая была в ее сумке, книга, которая есть у него. Эдгар смотрит на Юлию и не понимает, чего она от него хочет.

– Мне очень жаль, – говорит он через несколько секунд, – но я не понимаю тебя.

– Где мой ноутбук? – отвечает она. Ее голос становится громче.

– Твой ноутбук? – смущенно переспрашивает Эдгар.

– Да, мой ноутбук.

– Честно, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Ты точно знаешь, о чем я говорю. – Внезапно лицо Юлии оказывается прямо перед ним; она встала со своего места. Изо рта пахнет зубной пастой. – Ты сменил адрес электронной почты.

– Адрес электронной почты? – спрашивает Эдгар, выходя из себя. – Какой еще адрес электронной почты?

– Ты читал мои записи, и ты изменил адрес!

Думает Эдгар медленно. Тяжело. Как будто утро, близость Юлии, ее слова блокируют связи в его мозгу. Или ее запах. Тот теплый аромат, который исходит от ее тела. Эдгар открыл сумку прошлой ночью. Он долго думал, стоит ли это делать, и наконец сделал. Содержимое лежало на его кровати. Наполовину пустая бутылка для воды, пачка Tempos с двумя бумажными платочками, тонкий свитер и книга в черной обложке – книга, которую она сейчас держит в руке. Графический роман, который ему очень нравится. Его удивило, что она читает что-то подобное, но он не стал задавать вопросов. Что он вообще о ней знает?

– Там был мой ноутбук, – говорит Юлия, указывая на сумку. – Где он?

Эдгар покачал головой.

– Не было там ноутбука.