Четверной туз

Я немного помолчала. А потом неожиданно выдала.

– Вегетативный механизм дыхания у нас работает автоматически, с рождения. А вот пользоваться сознательной регуляцией дыхания, это можно сказать легчайший способ контролировать физиологию. А значит иметь контроль и над эмоциями. В чем ты наиболее уязвим. Пробуй. У меня тоже не сразу получилось.

Откуда я это знаю? Я – сторонник правильного дыхания? Удивительно даже для меня.

– Ты не сердишься?

– Нет.

А что тебе даст моя обида? Научишься контролировать себя?

– Знаю. Я трудный и тебе тяжело со мной. Но я пытаюсь, ты же видишь. Я пытаюсь справиться с этим. И ты понимаешь, все оттого, что я не хочу тебя терять.

Я с интересом смотрела на него. Надо же, мальчик все-таки влюблён и боится меня потерять. Он импульсивен, но признает это, что говорит о наличии хоть каких-то мозговых извилин. Согласен меняться, лишь бы это не развело нас. Ну что ж, похвально. Складка между его бровями говорила, что мальчик очень эмоционален. Но иногда она разглаживалась и передо мной являлась чистое синеглазое лицо с мальчишечьей улыбкой. Обманчивое впечатление? Это мне еще предстояло узнать.

Он подошел ко мне, прижался лбом к моей голове. Ростом юнец был выше меня, и хотел, скорее всего снова поцеловать, но я упорно не поднимала лицо. Он поднял мой подбородок и сощурился, словно показывал, узнает он меня или нет. Я не смогла больше хмуриться и рассмеялась. А он, чмокнув меня, снова обаятельно улыбнулся.

Затем он быстро поднял рюкзак, проверил, есть ли в нем планшет, потом придирчиво стал осматривать свои наушники.

– Ты же придешь ко мне пообедать? Мы договаривались.

– Да-да, – рассеяно пробормотала я, в надежде, что к тому времени что-то изменится.

– Мне хочется засыпать с тобою каждую ночь. Обнимать и знать, что ты со мной. А утром, первое, что я хотел бы видеть – это тебя.

Когда он вышел из комнаты, я перевела дух. Парень чертовски сильно влюблен, это станет для меня проблемой?

– Собирайся. Опять опаздываешь, – крикнул он с прихожей.

Опаздываю? Куда, на работу? Опять? Н-е-е-ет! Только не сегодня.

– Ты на машине? – я вышла к нему в прихожую. – Отвезешь меня?

– Шутишь? – удивился он, развязывая узелок на шнурке кроссовка. – Ты обещала больше никогда не садиться на мой мопед.

Черт! Он ездит на мопеде, что ли? Кто ездит в его возрасте на мопеде?

– Так поедешь? – он замер в дверях, одновременно нахмурившись и приподняв левую бровь.

– Подожди минуту. Я быстро.

– Хорошо. Жду на улице.

Я накинула плащ, который был единственный из всех женских вещей, схватила маленькую сумочку и нахмурившись уставилась на свои туфли. В них, на таком транспорте? Что ж, придется.

На улице, громко и вибрирующе работал мопед. Юнец гордо восседал на нем, опираясь о землю двумя ногами, позади него виднелась мягкая подушечка сидения для пассажира. Я с облегчением увидела, что мопед все же не выглядит как велосипед. Он был скорее похож на мотоцикл, черный, брутальный, с черной кошкой на бензобаке.

Юнец протянул мне закрытый шлем, рюкзак он закрепил у себя спереди.

– Домой ты не успеваешь, – крикнул он мне, пытаясь перекричать звук своего работающего агрегата. – Я везу тебя сразу на работу.

Я никогда не сидела на таком транспорте передвижения, поэтому чинно положила руки на талию юнца. Он засмеялся и рывком подтянул мои руки к себе на грудь, отчего пришлось прижаться к нему. Я стукнулась шлемом об него раза три, пока закрепилась в судорожной позе неумелой наездницы. Но он тронулся, и я схватилась за его куртку и думала вырву добрый кусок кожи из нее. Зажмурившись, прижавшись к нему всем корпусом, мы, буквально, слились в единое тело, проходя все повороты, наклоны, внезапное увеличение скорости и резкие остановки перед светофорами. Никогда больше не сяду на этот чертов драндулет.

Мы, довольно скоро, подъехали к знакомому высокому зданию, черт, мне уже начинает нравится моя работа.

Я еле сошла с мопеда, вся улица каруселью вращалась перед глазами. Сняла шлем, а юнец улыбнулся, увидев мое раскрасневшееся лицо. Меня в который раз охватило ложное чувство удовольствия от того, что я, действительно нравлюсь ему. Прежде всего это читалось в его взгляде, который он немного передерживал на мне, а потом уже во всем остальном.

– Я старался аккуратнее. Ты сама видела.

Да ничего я не видела! Это был аттракцион какой-то, на котором стараешься не открывать глаза.

Он снял свой шлем и потянулся ко мне губами. Еле дотронувшись до него губами и перечеркивая его ожидание страстного поцелуя, я засунула в его руки свой шлем и отошла.

Почувствовав его взгляд, я оглянулась, он уже надел свой шлем, мой шлем убрал в рюкзак и пальцами в черной перчатке показывал, что позвонит.

Работа моя, как и во всех мирах, была самым нелепым и несуразным пятном в моей трудовой деятельности. Я снова была девочкой на побегушках. Выполняла ту же на первый взгляд, простую работу, которая, по сути, являлась непосильно сложной. Я регулировщик чертовых проблем. Да, именно так.

Единственное, что меня огорчило по приходу на свое рабочее место – отсутствие Авроры. Она, вообще не работала со мной и о ней никто и никогда не слышал. Это немного выбило меня из колеи, отчаянно хотелось увидеть знакомое лицо, пусть даже неприветливое и презрительное.

В обед я мечтала умереть. Ноги ныли от высоких каблуков, и я искренне не понимала, почему на работу, связанную с многочисленными передвижениями по городу, ношу просто адски неудобную обувь?

Телефон, валявшийся у меня на столе, оповестил о новом звонке. Я подняла голову, уютно лежащую на руках, и мутным взглядом окинула комнату, в которой находилось несколько столов. Все они были пусты.

– Алло, – безжизненным голосом ответила я в трубку.

– Ты не пришла. – голос юнца выдавал скрытую панику. – Я заказал твой суп. Он готов, а тебя нет.

Обед! Я хотела уже придумать отговорку, чтобы не приезжать, но желудок без стеснения напомнил о своей пустоте.

– Хорошо. Приеду на автобусе.

– Только не садись на двойку, она дольше едет. Садись на пятнадцатый, всего три остановки.

Ресторанчик, где работал юнец, действительно находился недалеко от моей работы. Несколько минут и вот я сижу в полупустом зале, за столиком, где меня обслуживает, как вы думаете, кто? Юнец!

Он галантно принес мне суп, через руку перекинуто белое полотенце. На нем были вишнёвого цвета брюки, на жилетке такого же цвета красовалась круглая эмблема его ресторана. Белая рубашка с мелким галстуком-бабочкой в тон к костюму. У юнца даже выражения лица изменилось. Оно и так было милое, а теперь угодливо милое.

Я рассеяно ковыряла ложкой суп-пюре нежно оливкового цвета и думала, что сколько бы раз я не поднимала голову, все время ловила себя на мысли, что упустила долю секунды, чтобы перехватить взгляд юнца, который уже неизменно смотрел в другую сторону.

Как в трансе я ушла из ресторана, отсидела часы за рабочим столом, молча выслушала критику в свой адрес о неудачном договоре с перевозчиком домашних животных. Оказывается, мелкая собачка заказчика тяжело перенесла поездку в другой город. Она ей совсем не понравилась, по словам ее хозяина.

После того как шеф ушел, я уронила голову на руки и затряслась в беззвучном истерическом смехе. Собачке не понравилась поездка! Перевозчик сделал что-то не то. От него пахло не так. Да эта собака имела условия в перевозке намного лучше тех, чем имеют обыкновенные люди. Боже!!! Я схожу с ума.