Аквариум

Маленькие рыбки неторопливо плавали цветной россыпью посреди подводного леса, сквозь который виднелись гроты с пиратскими сокровищами и старые корабельные пушки, затянутые в песок. Подводная чаща покачивалась в такт легкому течению и ловила на свои листья причудливые блики света, отраженные в толще воды.

Вот из курчавых дебрей водного мха подозрительно высунулся усатый сом и, похлопав своими крошечными золотыми глазами-пуговками, деловито поплыл вдоль дна. Стайка светящихся рыбешек пронеслась снопом неоновых искр, спасаясь от крупной рыбы, что сегодня была явно не в духе. Розовая улитка остановилась отдохнуть на стебле растения и укрылась под его маленьким листком, словно под зонтиком. Все это умиротворяющее многообразие форм и красок кружило в причудливом танце, пересекалось, сливалось и рассыпалась в разные стороны, подобно бусинам из бабушкиного сундучка. Причудливый мир жил, подчиняясь своим законам и собственному распорядку.

Неожиданно, две исполинские ладони уперлись в это водное пространство, а за ними показалась и не менее исполинская голова. Некоторые обитатели подводного леса бросились врассыпную, прячась в зелени и гротах, а кто посмелее, – остался важно взирать на неожиданного визитера. Существо, тем временем восторженно раскрыв глаза, неторопливо следило за происходящим и, даже, прислонилось своей розовой щекой к незримой для водных обитателей границе, за которой существовал иной для них, чуждый мир. На плечо существа опустилась ладонь, которая была больше любого грота с пиратскими сокровищами и, судя по размерам, способная одним рывком вырвать с корнем весь подводный лес разом. Тут, даже самые смелые рыбы попятились, нервно озираясь в поисках укрытия. А исполинская ладонь тем временем отвела существо в сторону, и вскоре в подводном мире снова восстановилось хрупкое спокойствие.

Существом, которое прислонило ладони к грани водного мира, оказался невысокий, пухлый мальчик. Он продолжал смотреть в сторону аквариума, даже, когда отец отвел его к стене, где на блестящих крючках висели сочки, очистительные фильтры и обогреватели для воды. Отец назидательным тоном что-то объяснял сыну, но он совсем его не слушал. Внимание мальчика привлекли другие аквариумы, тоже полные причудливых форм, красок и необыкновенных, как ему думалось, жителей.

– Витя, – отец мальчика присел на корточки перед сыном, – послушай, что я тебе скажу: мы с мамой не можем купить тебе рыбок. Ты за ними просто не будешь ухаживать.

– Я буду! – мальчик победоносно воздел к потолку пухлый кулачок.

– Ты говорил то же самое и про морскую свинку, которая тебе надоела через неделю, и про черепаху, которую ты забыл во дворе, и про кролика…

– Я буду ухаживать!

– Нет, не будешь, а живое существо – не игрушка.

Витя разразился истерикой, сопровождаемой топотом ножек, махами кулачков и обилием крокодильих слез. Мальчик вопил хорошо поставленным громким голосом, интонация и аудиальные перепады которого были им уже не раз проверены. Он думал, что еще немного, и отец даст слабину, согласится с ним, только бы не слушать всю эту тираду. Время шло, но плач не помогал. Тогда мальчик решил использовать весь свой опыт в манипулировании с помощью крика и истерики, выкрутив внутренний регулятор громкости на полную мощь так, что казалось, вот-вот начнут трескаться стенки аквариумов, а со стен посыплется штукатурка. Но в этот раз, к нескончаемому удивлению мальчика, его отец слабины не показал. Он схватил его, болтающего руками и ногами, и понес к выходу из магазина.

Дома Витю ждал очередной серьезный разговор, которому он, по обыкновению, решил не придавать никакого значения. А чтобы родители поняли, что его мятежный дух не сломлен, мальчик демонстративно, с визгом, разбил о кафель кухни несколько тарелок. Раньше он себе подобного не позволял, но гнусная выходка папы в зоомагазине заставила его пойти на крайние меры, чтобы защитить свой авторитет. И в тот же вечер, он впервые узнал, что отцовским ремнем можно не только подпоясываться, но и разрешать некоторые семейные конфликты.

Это был первый и последний раз, когда отец прибегал к подобному наказанию, но Витя затаил на сердце жгучую обиду и в будущем стал, куда более, острожным. Он решил для себя, что крик и скандал, – далеко не самые лучшие способы получить желаемое. Перепробовав другие варианты достижения целей, он остановился на демократичном способе договора, где, выполняя поручение или достигая желаемых родителями результатов, он получал заранее оговоренное вознаграждение. Только Витя, как ему казалось, улучшил этот скучный и изначально неудобный для него способ, потому что получать желаемое в обмен на честный труд он не хотел. Поэтому, мальчик всеми силами снимал с себя часть заранее оговоренных обязанностей. Летом, после случая с отцовским ремнем, в обмен на половину от шоколадки деревенские мальчишки тайно помогли собрать Вите клубнику. Бабушка, тронутая таким трудолюбием внука, отдала ему даже две сладкие плитки. Витя знал эту черту своей бабушки и, договариваясь с мальчишками, рассчитывал именно на такой исход.

А еще во время обучения в средней школе мальчик понял, что очень нравится одной из своих одноклассниц. По его мнению, она была совсем не красивой и, даже, неуклюжей, но, зато, в отличие от Вити, отлично писала сочинения по русскому языку. Пользуясь ее расположением, он с помощью не хитрых детских ухаживаний добился того, чтобы одноклассница писала домашние сочинения за него. Каждая подобная победа и получение желаемого внушали мальчику правильность избранного им пути. Очень скоро он поверил в то, что дружба между людьми измеряется исключительно тем, что с человека можно взять. И высшим проявлением дружбы для Вити стало только брать, забирать и ничего не отдавать людям взамен. Мальчик возвел это в ранг собственного, личного искусства и страшно гордился этим.

***

Именно так Витя и получил свой первый аквариум в четырнадцать лет от «отличного» товарища, который был мальчику очень удобен своей доверчивостью. В тот майский вечер 1998 года, они перебирали в гараже у друга, по имени Никита, советский мотоцикл Pannonia, попутно обсуждая, как будут катать на нем девчонок. Витя устало размял шею и, покрутив головой, заметил пыльный, стеклянный прямоугольник на одной из деревянных полок. Присмотревшись, мальчик разглядел в нем довольно большой аквариум. Вите тут же вспомнилось детство, не купленные отцом рыбки и его ремень. Обида вспыхнула с прежней силой, и шестеренки в голове тут же зашуршали, создавая новый план, чтобы получить желаемое, чтобы восполнить нереализованную детскую мечту.

– Это ваш аквариум? – спросил Витя самым скучающим тоном, на какой только был способен.

– Да. Батя одно время рыбками занимался. После не до того стало.

– И зачем вам этот хлам? Только место занимает.

– Батя не хочет с ним расставаться. Говорит, какая-никакая, а память. Хотя он протекает из-за того, что герметик отслоился с одной стороны. Не понимаю, зачем он бате такой нужен?

– Давай, я вам его починю. Может, он еще пригодится? Продадите его кому-нибудь, например?

– Да мы сами как-нибудь сладим.

– Да у меня дядя, знаешь, как со стеклом управляется? Все склеит на раз, и будет как новый. Отвечаю. А вы можете и не справиться, вот.

– Да чего там сложного?

– Там нюансы свои есть. Такое понимать надо.

– Хорошо, я тогда у бати спрошу.

– Не надо. Будет сюрприз. Принесешь ему сразу исправленный аквариум…

Довольный собой, Витя победоносно шагал по дороге, покачивая в руках стеклянным трофеем. Благо идти было не далеко, всего одну улицу и повернуть у старой березы, на которой расположились тесно прибитые друг к другу скворечники. Парень зашел в дом и спрятал аквариум в своей комнате под кроватью, рядом с другими трофеями, которыми он очень гордился.

Заново проклеенный и промытый аквариум занял место на столе, рядом с лампой и стопкой книг о приключениях. Витя неторопливо наливал в него воду из маленького синего ведёрка и ухмылялся. Он вспоминал, как легко и просто заполучил этот стеклянный прямоугольник. Парню достаточно было сказать, что он уже нес исправленный аквариум другу, но из-за бросившейся ему под ноги кошки, выронил его и разбил. Парень, даже, принес Никите заранее приготовленный большой кусок стекла и долго сокрушался, прося прощение за свою оплошность. Как и рассчитывал Витя, друг его тут же простил, нервно обернувшись на веранду, где с книгой сидел его отец. Для Вити все оказалось легче легкого.

Еще пришлось завести несколько новых знакомств, что было не так уж легко. Так как Витя все еще только учился дружить, как ему казалось, по-настоящему, многие люди часто избегали подобного общения, чувствуя в его интересе к ним что-то не ладное и не искреннее. Но парень не останавливался и в итоге нашел человека, у которого можно было достать старый аквариумный фильтр и обогреватель для воды, который, правда, часто выключался. За это парень отдал пару саженцев яблони определенного сорта. То есть, этого ожидал бывший владелец фильтра и обогревателя – глуховатый и плохо видящий старик Ефимыч. На самом деле, Витя преподнес ему саженцы самой обычной яблони, коих за их участком росло целое множество.

Наконец, для Вити наступил заветный день, когда он, взяв заранее отложенные деньги, поехал на автобусе в зоомагазин. Парень не торопясь прохаживался от одного аквариума к другому и, заложив руки за спину, критически осматривал их обитателей. В отражении стекла, на фоне плавающих рыбок, ему мерещился тот самый пухлый, восторженный мальчик, так вероломно обманутый отцом. И Витя едко ухмылялся, чувствовал себя победителем, который, спустя столько лет, взял очень важный для себя реванш. Он властно указал пальцем на приглянувшихся ему рыбок, проигнорировав комментарий продавца об их природной несовместимости, выбрал живые растения и направился к кассе.

Гладкие, речные камушки были разложены на дне аквариума, растения посажены в пластиковые стаканчики и в землю. По центру Витя разместил не большую корягу, которую заранее почистил от гнили и прокипятил. Парень запустил рыбок и, подперев подбородок руками, принялся за ними наблюдать. В комнату постучали, но Витя никак на это не отреагировал. После повторного стука дверь открылась, и в комнату зашел его отец. Он встал за сыном, который демонстративно к нему не поворачивался, и сложил руки на груди:

– Как успехи, сынок?

– А, папа, – Витя повернулся и изобразил на лице подобие удивления, – не услышал, как ты вошел.

– К тебе Никита пришел.

– Не впускай его сюда! – парень вскочил и задернул шторы.

– Вы, что, поссорились?

– Просто не пускай, я сам к нему выйду.

Никита стоял у крыльца дома и пинал носком кроссовка старый двигатель от трактора, который лежал на траве. При виде друга, парень широко улыбнулся и звонко ударил ладонью о протянутую ладонь Вити. Вместе, они, чуть покачиваясь, побрели на пружинистых ногах к калитке.

– Захар зовет сегодня на Заячью горку, – Никита достал сигарету и закурил, поедем? Мотоцикл то готов, пора бы его выгнать в поля…

– Играть в карты на деньги? – вяло зевнул Витя. – Ищи дурака. Мы оба знаем, что Захар еще тот шулер.

– Ну, на гитаре побренчим. Захар сказал, что возьмет домашнее вино.

– Алкоголь есть пагубный продукт, мой друг, – Витя старался говорить заумной интонацией, как ему казалось, какого-нибудь академика. – А такому мягкому душой человеку, как ты, он категорически противопоказан.

– Кончай выпендриваться! – Никита шутливо толкнул друга в плечо. – Если будешь сегодня вечером так разговаривать, то Катя спутает тебя со слепым Ефимычем. Он аналогично излагает. Нафталиново-назидательным тоном, во!

– Катя? А она, тоже, поедет на Заячью горку?

– Еще бы. Они же с Захаром теперь встречаются. Я думал,– ты знаешь.

– Ах вот оно как, – нахмурился Витя. – Ну, гитара так гитара. Едем!

Катя была единственным человеком, на котором Вите никак не хотелось наживаться. Напротив, она у него вызывала непонятное, странное чувство, благодаря которому, парень хотел, чтобы эта девушка всегда была счастлива и улыбалась. Одно ее присутствие делало весенний воздух слаще, а окружающие звуки чуть тише. Витя мог часами наблюдать, как она морщит нос, когда смеется, или как чертит туфелькой причудливые узоры на песке. Одним словом, это трепетное восхищение было первой серьезной влюбленностью парня, в которой он боялся себе признаться. То ли из-за собственной неуверенности, то ли из-за гордости. Он и сам толком не знал.

Вечером друзья выкатили из гаража красный мотоцикл Pannonia, и тот заблестел, как леденец, поймав на хромированный топливный бак, лучи весеннего солнца. Витя без церемоний уселся за руль, проигнорировал вялое бурчание расположившегося позади Никиты и завел ключом их стального коня. Мотоцикл всхрапнул, словно очнулся после долгого сна, вдохнул изогнутой стальной грудью теплый вечерний воздух и с хрипом помчался, разрушая тишину длинных улиц и закоулков. Стайка кичливых гусей бросилась в рассыпную от этого стремительного железного монстра, который вздымал с дороги желтую пыль и плевался дымом. Несколько ошалелых собак бросились вдогонку, хрипя и брызгая слюной. Старуха замахала клюкой парням вслед, когда мотоцикл, миновав поселок, уже заскользил по узкой дороге среди нежной зелени полей.

– Сбавь обороты! – испуганно кричал Никита. – Это тебе не гонка! Во!

– Неправда! Вся жизнь – это гонка, мой друг, – крикнул Витя сквозь слезы от ветра, что трепал его волосы. – И мы должны выйти из нее победителями!

Pannonia взревел еще громче и, под протяжный вопль Никиты, стал набирать скорость, оставляя за собой на дороге длинные клубы пыли. Слева показался вишневый сад с хлипким забором, и Витя притормозил. Он увидел, что ворота сада открыты, и направил мотоцикл в его сторону, резко вправо.

– Ты что делаешь? – Никита чуть не свалился с мотоцикла, который дернуло на ухабе. – Там нет дороги! Эй, стой!

– Так быстрее, мой друг!

Мотоцикл наискось подлетел над пыльной землей и гигантским стальным жуком прожужжал между ворот вишневого сада. Облаченные в белое вишни, как невесты, ждущие своих женихов, стояли ровными рядами вдоль тропинки, и по мере того, как Pannonia набирал скорость, сливались в единое, нежное полотно. Цветочный аромат, в дуэте с прохладным воздухом, пьянил водителя мотоцикла, наполнял его голову и легкие колким, неуемным восторгом. Никита, сидящий позади, чуть откинулся назад и наблюдал, как на фоне бирюзового неба, над ним, пышными кронами смыкался белый, вишневый сад.

– Вот он настоящий алкоголь! – кричал Витя. – Я молодой и пьяный! Пьяный без вина! Как же хорошо!

– Тебе надуло голову сквозняком, во!

– Да хоть бы и так! Да! Мне в голову сквозняком надуло весну!

Пыльный Витя спрыгнул с мотоцикла и направился к Кате. Девушка сидела в синем платье на капоте стареньких жигулей и смотрела с возвышенности, как за поселком неторопливо заходит солнце, окаймляя нежно золотым сиянием кроны недавно распустившихся деревьев и цветные крыши домов. Майский ветер, несущий с полей запах вспаханной земли, чуть трепал черные волосы девушки и оголял ее худую шею, от чего Вите она казалась еще более прекрасной, чем обычно.

Пока Никита обсуждал с Захаром размер ставок для грядущей игры в карты, Витя решился заговорить с Катей и присел рядом с девушкой на капот автомобиля. Общаться с ней парню было трудно. Он путался в словах и мямлил, что при разговоре с другими людьми никогда у него не случалось. Катя посмотрела на него, с девичьей гордостью блеснула глазами и, выпрямив спину, отвернулась в сторону заходящего солнца. Этот жест парень расценил как насмешку и смутился. Он уже хотел было уйти, но тут, неожиданно для себя самого, торопливо пробормотал:

– А я, это, рыбок завел…

Девушка повернулась, как-то растерянно посмотрела на него и звонко рассмеялась, прикрыв губы ладонью. Витя покраснел, как наливное яблоко, и собрался уже спрыгнуть с капота, когда она неожиданно поддержала начатый им разговор:

– Да вы полны сюрпризов, Виктор Александрович.

Витя был единственным из сверстников, кого Катя в шутку иногда называла так официально. Парень этой иронии не понимал и злился, считая, что подобным способом девушка высказывает ему свое пренебрежение.

– Да я, вообще, особенный, – зло процедил сквозь зубы Витя и отвернулся, – не ровня другим. Такое понимать надо…

– Ага! Рыб он завел! – подскочил сзади Никита. – А сам мой почивший аквариум хламом называл! Аквариумист недоделанный, во!

– Я же извинился за то, что разбил его. Нельзя быть таким злопамятным.

– Да я разве про то? Сам рыб завел, а мне ничего не сказал! Тихушник! Мой отец о рыбах столько дельных советов тебе может дать!

– Не нужны мне его советы, – оскалился Витя. – Давайте уже в карты играть.

– Погоди, картежник, – включился в разговор Захар, – сначала выпьем.

– Домашнее вино твоего деда что ли? – Витя слез с капота жигулей и подошел к Захару, который был выше его на целую голову. – Да я лучше вон из той лужи воды попью!

Витя злился на Захара за то, что тот встречался с Катей, скорее всего уже трогал ее или, еще чего хуже, – целовал. Он очень надеялся, что в этот момент девушка внимательно наблюдала за происходящим и видела, какой он отважный, раз противостоит более взрослому сопернику. Захар сложил руки на груди и, ухмыльнувшись, посмотрел через плечо Вити на лужу, в которой были видны свежие следы копыт.

– Ну, так пей, – помолчав, сказал Захар.

– Чего? – Витя старался придать голосу спокойную и ироничную интонацию, но сорвался на фальцет. – Ты хочешь, что бы я…

– Ага, – Захар толкнул его ладонью в сторону лужи. – Давай, герой. Только, смотри – козленочком не стань.

– Да ладно вам, парни! – Никита стал вклиниваться между ними. – Побалагурили и хватит! Доставай свое вино, Захар.

Захар молча пошел к багажнику своего автомобиля и вернулся с жестяной кружкой. Перекидывая ее из руки в руку, он, посвистывая, подошел к луже, зачерпнул дождевой воды и молча предложил ее Вите. Шестеренки в голове парня тут же закрутились, ища что-то нейтральное между дракой с соперником и фатальным унижением. Гладь воды в жестяной чашке словно бурлила и расширялась. Она казалась Вите целым озером, в котором не сложно утонуть от стыда. Нужно было срочно что-то придумать.

– Так не интересно, – промурлыкал Витя. – Слишком скучно.

– Скучно? – усмехнулся Захар. – Ну, я могу сделать воду с сахаром…

– Давай в карты, на интерес? – не унимался Витя. – Выиграешь в дурака, и я выпью воды из этой дрянной чашки.

– Заднюю включаешь. Ага, – Захар почесал подбородок. – Если в карты, то этого мало. Хочу часы.

– Чего? Какие еще часы?

– Твои армейские часы, дружочек.

Армейские часы с гравировкой: «Дорогому И.Н. – на добрую память», были любимым трофеем Вити. Парень заполучил их благодаря своей самой сложной махинации, на которую у него ушло три месяца. По сравнению с потерей трофея подобной ценности, даже перспектива напиться из лужи уже не казалась ему такой унизительной. Но злость взяла верх над рассудком, и Витю понесло:

– Ах, часы мои захотел? Играть по-крупному хочешь? Тогда и я повышаю ставки! Если я выиграю, то, то…

Он посмотрел на Катю, которая с явным интересом за ними наблюдала.

– То Катюша меня поцелует, понял?

Захар бросил чашку на землю и, схватив Витю за ворот куртки, чуть приподнял его. Так, что парень привстал на цыпочки и немного покачивался.

– Дать тебе карандаш?– спросила девушка Витю.

– З-зачем? – лицо покачивающегося в чужих руках Вити снова стало цвета наливного яблока. – Я не собираюсь ничего писать…

– А это, чтобы тебе было проще губу закатывать! – сказала не менее красная Катя, которая всем своим видом одобряла предложение Вити. – Чего удумал!

– Не волнуйся, – обратился Захар к Кате, – до этого дело не дойдет. Малыш с треском мне продует, выпьет лужу и поедет на мотоцикле за моими часами.

Карты им раздал взволнованный Никита, и игра началась. Витя старался держаться развязно, с некоторым скучающим видом, но перспектива попить грязной воды и, что еще хуже, потерять часы, внушала ему ужас. Он то и дело отвлекался и путался в масти карт. Не помогала сосредоточиться и Катя, которая села за спиной у Захара и стреляла в сторону Вити многозначительными взглядами. Захар раз за разом давал сопернику возможность отыграться, но снова разносил его, еще больше унижая и раззадоривая. Так они сыграли четыре кона, после которых Витя выглядел бледным, как мел, усталым и обреченным. Захар неторопливо допил остатки вина и направился к луже. Он смачно сплюнул в мутную воду и, зачерпнув ее чашкой, многозначительно посмотрел на своего соперника. Витя от этого действия болезненно поморщился, схватившись рукой за живот.

– Карточный долг – дело чести, – Захар похлопал соперника по плечу, – приступай. Жаль, что у меня нет для тебя коктейльной соломинки…

– Захар, это уже слишком! – Катя заслонила собой Витю. – Заканчивай!

Тот факт, что его – проигравшего и униженного, заслоняет от обидчика девица, вызвал у Вити волну гнева. Он грубо оттолкнул Катю и, размахнувшись, прицелился Захару в челюсть. Тот поймал в полете его кулак рукой и им же двинул Вите в глаз. Парень громко взвизгнул и упал на траву. Захар прошелся до лужи снова, зачерпнул из нее воды и вылил ее на голову лежащего Вити, который в этот момент обреченно закричал.

– Сегодня же привезешь мои армейские часы, – Захар смотрел, как последние капли из чашки падают на куртку соперника. – Понял меня?

Никита молча вел Pannonia по сумеречной улице. Витя, сидящий позади, казался тенью, таким же серым и тихим. Парень остановил мотоцикл у малиновых ворот, и его угрюмый товарищ рывком спрыгнул. Витя открыл дверь своего дома и, проигнорировав пьющих на кухне чай родителей, протопал в свою комнату. Он упал на колени, подполз к кровати и нащупал под ней одну из коробочек. В ней, на специально сшитой подушечке, красовались заветные армейские часы. Витя мрачно смотрел на них подбитым глазом и чувствовал, как внутри клокочет целый душевный ураган. Парень даже не заметил Никиту, который зашел следом за ним, чтобы хоть как-то поддержать друга. Первое, что увидел гость, был жужжащий фильтром, уютно подсвеченный аквариум. Его аквариум.

– Это же…

– Это не твой, – процедил сквозь зубы Витя, – просто похож.

– Видишь вот эту глубокую царапину? – Никита указал пальцем на нижний левый угол аквариума. – Ее оставил я, когда был маленький. Черканул гвоздем. Батя тогда здорово мне за эту шалость надавал…

– Кто тебе, вообще, разрешил войти? – не поворачиваясь, спросил хозяин комнаты. – Почему ты такой настырный? Почему вы все такие неудобные?

– Да, лучше бы ты его и вправду разбил…, – Никита вышел из комнаты.

Минула неделя, и Витя впервые увидел на стенках аквариума зеленый налет. При более детальном рассмотрении парень заметил, что этим незваным гостем поражен и грунт, и коряга, размещенная по центру его маленького водного мира. Злость зашевелилась внутри, зашипела и вылилась наружу через сброшенные со стола книги. Витя рывком поднялся и заходил по комнате, восклицая вслух что-то невнятное. Мало того, что с ним перестал общаться такой удобный друг, как Никита, так и аквариум, не смотря на работающий фильтр, неожиданно зацвел. Но больше всего Витю пугало то, что утерянный им удобный друг может рассказать другим о его своеобразном искусстве добывать для себя разные блага. Поэтому нужно было срочно выбираться из этого эмоционального дискомфорта и попробовать хоть как-то помириться с Никитой. Но как? Шестеренки в голове парня закрутились, обдумывая возможные варианты.

Никита протирал в своем саду мотоцикл тряпкой, когда услышал скрип калитки. Парень увидел, кто к нему пришел и отвернулся, продолжив заниматься своим делом. Витя неуверенно потоптался на тропинке и пошел между клумбами с тюльпанами к обиженному на него другу. В вечернем воздухе повисло неловкое молчание, нарушаемое только еле слышным скрипом тряпки о топливный бак Pannonia.

– Я тут, это, деньги за аквариум принес, – Витя почесал затылок, – а то, неудобно как-то вышло.

– Купить меня хочешь? – Никита старательно протирал подножку мотоцикла.

– Вот еще! Просто так будет лучше. Такое понимать надо…

– Не думал я, что дружу с мошенником.

– А ты, это, отцу своему рассказал про меня?

– Ага, держи карман шире. Он думает, что аквариум, как и раньше, пылится где-то там, в гараже. Переубеждать его в этом я не собираюсь. Мне еще жить охота.

– Тогда возьми деньги и забудем сей досадный инцидент.

– Досадный инцидент? – Никита бросил тряпку на землю. – А не засунуть ли тебе эти деньги куда поглубже? Гусь фаршированный! Лгун и лицемер!

– Кончай яд пускать! Это я здесь пострадавшая сторона! Мало того, что был облит заплеванной водой, так еще и лишился своих любимых ходиков! Тебе нельзя быть таким злопамятным! С тобой так никто водиться не будет! Такое понимать надо!